Последний день в Ростове–на–Дону мы проводим, как и предыдущие, в обществе нашего друга и товарища Евгения Николаевича. За столь короткий срок мы с ним сроднились, даже сам хозяин дома говорит:
— Это здорово, что вы приехали, я с вами душой отдыхаю.
Мы продолжаем вести приятные беседы, слушать поучительные и занятные истории. Еще в первый день Евгений Николаевич представил нам в старой крепости своего крестника Мишаню, судьбу которого он отслеживает, постоянно о нем беспокоится и печется. Когда он вернулся из казацкого учебного центра, то атаман поинтересовался:
— Ну как Мишаня, там у тебя все нормально?
— Да, атаман, все отлично.
Однако через некоторое время из учебного центра приезжают казаки и жалуются на неаккуратность бывшего курсанта. Подумаешь, немытая кружка почернела от чая так, что не видно ни рисунка, ни орнамента. В казацком деле, считай в военном, мелочей нет и быть не может. Любое поручение или работа должны выполняться добросовестно и аккуратно, с должным отношением к каждой мелочи так, чтобы из–за нее враг на поле боя не смог распознать твою позицию или лежку. Крестный призывает к себе Мишаню. Оба садятся в машину, берут с собой вахмистров и выезжают в степь, где для поддержания чистоты помыслов и личной посуды, каждый ударом нагайки участвует в воспитании молодого казака. После физической экзекуции следует моральная мера воздействия. Крестник, начиная с атамана, благодарит каждого, кто принимал участие в его воспитании. Кому–то такая мера воздействия может показаться непонятной, хотя здесь все просто. Чтобы в ответ не получить озлобления, нужно раскаяние, в данном случае это чувство благодарности. Мишаня оказывается настолько искренним, что признается в недобросовестности одного из воспитателей, который дал слабину. Чтобы нерадивый вахмистр впредь не сачковал и был крепок душой даже во время исполнения наказания, он тут же получает должную оценку своих товарищей. Не зря русская поговорка говорит: добро должно быть с кулаками.
Сначала Мишаня воевал снайпером, но потом, как он сам сказал:
— Не было работы, и я стал участвовать в прикрытии операций, а потом охранял Батьку.
Во время войны случается всякое. Вот и Мишаня рассказал, как из–за обыкновенной небрежности или лености погиб человек. Как–то казаки разминировали дорогу, а мины сложили здесь же, у дороги, и накрыли досками. Просто не успели перенести их в другое место. КамАЗ с казаком за рулем и командиром Мишани с позывным «Медведь» на пассажирском сидении из–за поворота появился неожиданно. Водителя не успели предупредить, хотя закричали и замахали руками, но КамАЗ подорвался на мине. Водителя собирали по кусочкам в радиусе двадцати метров. Зато командир чудом выжил, как он сам потом сказал:
— Я просто почувствовал, как меня кто–то сверху берет за шиворот и относит метров за десять, где спокойно опускает на землю.
Сам Господь, будто котенка, взял Медведя за загривок и аккуратно перенес от места подрыва. Правда кажущаяся аккуратность стоила командиру контузии. Так Мишаня на войне узнал цену небрежности и не доведению дела до логического конца. Во время боевых действий он получает позывной Папа, а к концу пребывания на войне командир уточняет: в каком он чине.
— Казак, — скромный ответ Мишани удивил командира.
— Не может быть!
Через некоторое время ему присваивают чин хорунжего, который в армии соответствует званию лейтенанта.
Супруга Евгения Николаевича каждый день допоздна пропадает на работе в сфере бизнеса, при этом ее начальник, как положено, дает ей два выходных… в месяц. А сыновья атамана заняты работой и учебой. Для выполнения поварских обязанностей, чтобы на дорожку накормить нас борщом, ростовский атаман пригласил своего крестника. Мишаня приехал и сейчас колдует на кухне, а мы продолжаем беседу.
Как–то приезжают в Ростов лица кавказской национальности. Ну, приехали и, слава Богу, будьте добрыми гостями. Ан, нет. Ведут они себя не как гости, а как оккупанты. Сначала избивают местного парня с девушкой, которую чуть не насилуют. Ростовский атаман наносит визит к старшему и его предупреждает. Тот ручается за своих архаровцев и даже слово дает, что ничего подобного не случится. Евгений Николаевич думает, что вопрос улажен, поэтому спокойно удаляется. Но группа лиц кавказской национальности не понимает ни русского, ни человеческого языка. Через некоторое время они снова кого–то избивают.
Ростовский атаман — добродушный человек, в чем мы с Евгением Александровичем уже убедились, но только до известного предела. Душа Евгения Николаевича не выдерживает надругательств над своими соотечественниками. Он жестко наказывает иноземных обидчиков и становится фигурантом уголовного дела, возбужденного против него. Но справедливый нрав ростовского атамана не покоряется приговору уголовного закона, поэтому он уходит в лес соседнего региона. Там целый год живет в сторожке без телевизора и без радио, без элементарных удобств и без продуктов, перейдя на лесной корм. Самым главным испытанием оказывается одиночество. Видимо, по этой причине Евгений Николаевич под конец своего добровольного заключения захворал. Неизвестно, выжил ли бы он, если бы его друг перед Новым годом не поругался со своей женой так, что, хлопнув дверью, отправился проведать атамана. Лесную заимку, где обитал узник, занесло двухметровым сугробом. Еле–еле друг пробился к атаману, а когда его увидел, сказал:
— Ты, дружище, совсем заболел. А ну давай лечиться!
Для лечения гость выставил на стол единое средство от всех болячек — бутылку водки. Не помогло и через пару дней друг на себе перетащил атамана по сугробам к дороге, чтобы доставить в Ростов–на–Дону. Здесь Евгений Николаевич некоторое время скрывался на чужой квартире, пока выяснял ситуацию дома. В этом ему помог его заместитель, который около 15 лет проработал в оперативном подразделении милиции. Чтобы окончательно уладить вопрос, приходится дать «на лапу». Когда все улеглось, атаман позвонил жене на работу, та подтвердила, что все спокойно. Только после этого борец с несправедливостью возвратился домой.
Мишаня неторопливо колдует над борщом и между делом рассказывает, как он варит его дома:
— Обычно я долго готовлюсь к этому и по частям покупаю ингредиенты, — помешав в кастрюле ложкой, продолжает, — просто в этот раз получилось все по–быстрому.
Из этого видно его творческое отношение к делу. Наконец Мишаня объявляет о готовности блюда номер один. Всем наливают по тарелке, а для поднятия тонуса и аппетита Евгений Николаевич в рюмки наливает донского коньяку. Этот или похожий коньяк я пробовал пару лет назад, которым первую делегацию белорусских казаков угостил Николай Иванович Козицын. Тогда мне этот напиток очень понравился, так как от магазинного отличается мягкостью и сладким вкусом.
Выпив и закусив, мы приходим в еще более прекрасное расположение духа, а Евгений Николаевич начинает суетиться. О причине суеты мы узнаем тотчас, пока Мишаня продолжает хлопотать на кухне. Атаман Ростовского казачьего округа намерен вручить награду хорунжему Мишане и желает это сделать по возможности торжественно. К этому тут же подключается и атаман белорусский. Оба надевают фуражки и зовут Мишаню. Когда тот появляется в комнате, то по моей просьбе все подходят к окну, чтобы фотографии лучше получились. Евгений Александрович вручает медаль Мишане, а Евгений Николаевич в руке держит удостоверение и взглядом, просветленным радостью и надеждой, как учитель на ученика, смотрит на крестника. Оба крепко жмут руку Мишане, а он от неожиданности ошеломлен и душевно тронут.
Евгений Александрович садится за стол и моей именной ручкой подписывает два своих сборника стихов, которые вручает герою. Другой комплект сборников автор вручает Евгению Николаевичу, который после этого подходит к серванту и с самого верха снимает что–то похожее на походный иконостас из трех складывающихся частей. Подправив сместившиеся оси, он подзывает коллегу и вручает дорогую для его сердца вещь. Позавчера белорусский атаман с особым чувством подарил ему сокровенную фотографию, на которой он запечатлен вместе с тремя сыновьями в казачьей форме и которую он, как поэт, красиво подписал. Евгений Николаевич вспоминает еще об одном сувенире и моему атаману дарит флажок с по–настоящему Веселым Роджером, его подбитый глаз, прикрытый черной повязкой и краповая бандана на лысом ухмыляющемся черепе тому свидетельство. С большим удовлетворением и удовольствием я снимаю на камеру исторический момент. Евгений Николаевич в курсе, что у его белорусского коллеги на браславской даче имеется пиратский притон с морскими флагами расцвечивания и даже с действующей пушкой. Мой атаман откровенно радуется пиратскому подарку.
