– Нет, у меня не было для этого возможности. Ведь у нас родился сын, и он родился… нездоровым. Врачи сказали, что он никогда не будет… нормальным.
– Это было очень больно?
– Очень. Но я решила, убедила себя, что врачи ошибаются. Я отложила все дела и стала заниматься развитием сына. Я читала, находила, выбирала, пробовала, творила. И в результате в школу мой сын пошел уже вполне здоровым ребенком. Но вот он стал взрослым, выпорхнул из гнезда, и все у него хорошо. Если бы я тогда позволила себе предаться переживаниям, я бы никогда не смогла сделать это.
– Но вот сделала же! И что, у вас началось сплошное счастье?
– Да как сказать… Да, конечно, я была счастлива. Но теперь надо было спасать мужа: у него начались проблемы с алкоголем.
– Опять боль…
– Да, опять боль. Но я не могла опускать руки, ведь я его любила! Один бог знает, сколько усилий потребовалось приложить, но результат был налицо: он бросил пить. Если бы я ушла в свою боль, кто бы его вдохновил на столь великий подвиг? Он бы просто погиб!
– Скорее всего, да. Но ты его спасла, взяв на себя его боль. Спасла сына, спасла и мужа. А теперь-то вы были счастливы?
– Да. Но недолго. Подожди, я не могу… кажется, я задыхаюсь…
– Иди ко мне, – и Ангел обнял ее своими белоснежными крыльями. – Так лучше?
– Да, так лучше.
– Что же за великая боль, которая до сих пор не дает тебе дышать?
– Мой муж, мой любимый, внезапно умер. Сердце остановилось. Давай, я не буду вспоминать, как это было?
– Нет уж, ты вспомни. Иначе рано или поздно задохнешься.
– Врачи «скорой» пытались его спасти, а потом сказали, что все, он умер. С тех пор я не переношу слова «совсем все» и «больше никогда». И тогда я закричала. Но соседка прикрикнула на меня, что я могу испугать ребенка, и я проглотила свой крик. Замолчала – и молчала очень долго, несколько лет.
– Так вот оно что… Этот крик до сих пор не выпущен. Он и мешает тебе дышать. Кричи!
– Сейчас?
– Да, сейчас! Не бойся, никто не услышит. У моих крыльев прекрасная звукоизоляция.
Она закричала. И еще раз. И еще. Это был такой крик – до неба, на всю Вселенную. В нем было все: и горе, и несогласие, и вся нерастраченная любовь, которой хватило бы им на долгие-долгие годы. Ангел содрогался, но не размыкал крыльев, давая ей выпустить всю свою боль. Вслед за криком пошли слезы, и это длилось долго, очень долго. Ангел терпеливо ждал, пока она успокоится.
– Я никогда и не кому не говорила, что мне плохо, – прошептала она. – Я вообще не подозревала, что мне настолько больно. Казалось, все-таки терпимо…
– Терпимо, – согласился Ангел. – Все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Только вот боль надо отпускать.
– Это еще не вся боль, – утерев слезы, сказала она. – Я расскажу тебе про самую сильную боль, которая не дает мне покоя. Это не сын, и не муж, и вообще не про «здесь».
– Кажется, я понимаю, – улыбнулся Ангел. – Но ты все равно расскажи!
– Знаешь, я хочу домой, – тихо призналась она. – Туда, где нет боли, где есть только любовь. Ведь здесь, в этом мире, я очень, очень одинока. Думаешь, почему я ни с кем не делюсь своей болью? Да потому что точно знаю: никто меня просто не поймет.
– Никто, кроме Ангела, – подсказал он.
– Да, никто, кроме Ангела. Почему так?
– Почему? Я расскажу тебе. Ты готова выслушать историю про одного моего доброго знакомого, разумеется, тоже Ангела?
– Конечно. Я с удовольствием послушаю.
– Жил-был Ангел. Прежде это была старая душа, имеющая очень высокие вибрации, и вот она достигла уровня Ангела. Надо сказать, Ангелы не все время живут на небесах, время от времени они получают задания по реконструкции Вселенной. Тогда Ангелы отправляются туда, где требуется их участие. И вот мой знакомый получил такое задание: ему нужно было отправиться в один мир, где накопилось слишком много искажений. В этом мире люди часто причиняли друг другу боль, и во многих стала иссякать Божественная Любовь. Такое положение очень опасно, потому что именно Любовь скрепляет мир, а без нее он просто рухнет и перестанет существовать. У Ангела было конкретное задание: спасти женщину, в которой убили любовь, спасти мужчину, который должен был совершить подвиг, спасти ребенка, который заблудился между мирами.
– И что? Ангел выполнил это задание?
– Да, он выполнил. Он явился в мир как все, из материнской утробы, и сразу стал выполнять свою миссию. Он сохранял и увеличивал Любовь, когда его били и унижали, когда его не понимали и гнали, когда вокруг все рушилось и теряло привычные очертания. Он выстоял в самых суровых испытаниях, потому что в глубине души он помнил, что он – Ангел, и его дело – восстанавливать потоки Любви там, где они иссякли.
– А потом он вернулся домой, да?
– Нет, он все еще там. Выполняя свою миссию, он закалился и получил огромный опыт, и теперь он помогает многим людям. Ведь в этом мире все еще много боли и мало Любви, а значит, он может хоть что-то исправить. Ангелы никогда не уходят, если у них еще есть силы и стремление помочь. Забрать боль и превратить ее в Любовь – это работа Ангелов.
– А боль прошла, – с удивлением отметила она. – Ангел… ты ведь сейчас рассказывал о себе?
– Нет, – улыбнулся Ангел. – Я сейчас рассказывал о тебе.
– Обо мне???
– Да. Ты забираешь чужую боль и превращаешь ее в Любовь. Всю жизнь, раз за разом, не озлобляясь, не обижаясь, не предъявляя претензий… Теперь ты понимаешь, почему тебе так одиноко?
– Нет. Объясни!
– Ангелы всегда одиноки, даже если они среди людей. Нам нельзя крепко привязываться, потому что наше дело – спасти и отпустить. Такая у нас работа.
– Такая работа, – медленно повторила она. – Значит, мы концентрируем в себе боль этого мира? Но как с этим жить?
– Не держи ее в себе. Отдавай боль Создателю, – посоветовал Ангел. – Открой душу и позволь себе истинные чувства. Тогда ты будешь не копилкой, а каналом.
– Хорошо, я поняла. Но скажи мне, Ангел… Одиночество – плата?
– Не плата, скорее, техника безопасности. Спасла – отпустила, так легче, и так правильно. Ведь мы еще очень многое должны сделать и многих спасти. Готова?
– Готова! – твердо сказала она. – А ты еще прилетишь?
– Только если понадобится тебя спасать, – с сожалением сказал Ангел. – Сама понимаешь, много дел.
– Тогда прощай, – сказала она и погладила его по крылу. – Дома свидимся.
Да, работы было, действительно, много. Она это понимала.
– Мама?
– Сынок… У тебя есть крылья, знаешь об этом? И еще есть свобода. Тебе пора в дорогу, счастливого пути!
– Мама… Спасибо. Мне нужна была твоя поддержка…
– Вольного полета! Будешь в наших краях – заглядывай на огонек.
– Мам, я…
– Я знаю. И я тебя…
Два года назад погиб наш сыночка. Чуть-чуть не дожил до своего одиннадцатого дня рождения. Я до сих пор не могу смириться с этой потерей. Меня мучает один и тот же вопрос: “За что?” Кто-нибудь может мне ответить?
Моя вера в Бога треснула, пошатнулась и начала стремительно рушиться, когда мне пришлось похоронить сына. Ему было всего десять, он был умница и мамина радость, и у нас с ним было большое будущее. По крайней мере, я так считала. Но, видимо, Бог так не считал. Потому что в аварии, которая случилась средь бела дня, у автобусной остановки, погиб только один человек: мой сын. У машины, как выяснилось, внезапно отказали тормоза, водитель пытался что-то сделать, как-то вырулить, но… Позже его хватил обширный инфаркт, а моего мальчика не спасли. Там, на остановке, еще были люди, но им как-то повезло, а вот нам – нет. Это был явный недогляд Бога, потому что мой ребенок был ни в чем не виноват, и где в этот момент были его ангелы-хранители, в каких облаках витали, почему не оберегли, не спасли – я не знаю.
Скамейка на кладбище стала моим вторым домом. После работы – на час сюда. И выходные – здесь. Здесь, рядом с сынулей, который улыбается с портрета во весь рот и похож на Буратино. Здесь я чувствую себя живой, а дома – мертвой. Я должна быть рядом с сыном, и точка. Отец ребенка, мой муж, моих мыслей не разделяет, походов на кладбище не понимает, и вообще как-то отдалился. Он пытается мне внушить, что жизнь продолжается, а меня это раздражает, ведь для меня она закончилась. Я – на кладбище, я – вместе с сыном, а муж – как хочет. Мы давно уже почти не разговариваем.
– Здравствуйте. У вас водички не найдется? Надо таблетку запить, что-то сердце прихватило.
Я обернулась – рядом стоял старик. Тоже, наверное, к своим пришел.
– Да, пожалуйста.
Я подала ему бутылочку с водой, у меня всегда с собой – я тоже запиваю таблетки.
– Я присяду?
– Пожалуйста…
Он тяжело опустился на скамейку и взглянул на памятник.
– Сын?
– Да.
– Еще не проводили?
