Ознакомительная версия.
Надо, преодолевая свою внутреннюю неуверенность, учиться обращать на себя внимание. Выступать на олимпиадах и конференциях. Задавать вопросы на встречах с самыми именитыми людьми.
А.П.Чехов называл это – «по капле выдавливать из себя раба».
Задание для родителей в конце этой главы напрашивается само собой:
Составьте со своим будущим абитуриентом план действий на весь период времени, оставшийся до вступительных экзаменов. Осталось три месяца – составьте план на три месяца. Остался год – составьте план на год. Осталось три года – на все три года план и составьте.
Купите вместе с ним самый крутой органайзер – и внесите туда этот план. Не ограничивайтесь этим. Изобразите этот план на листах – в виде красочного графика работ – и развесьте его повсюду в своем доме. Пусть постоянно попадается на глаза.
И постоянно интересуйтесь, как идет воплощение этого плана в жизнь.2. ЕГЭ и ГИФО: поэзия зрелых реформаторских исканий
Родители вместе со своими абитуриентами задать такой вопрос:
К какому именно экзамену нужно готовиться?
Всякого рода подготовительные курсы и репетиторы работают в прежнем режиме, готовя к вступительным испытаниям в вуз. Но будут ли вообще эти вступительные испытания? Ведь уже давно идут разговоры о том, что никаких вступительных экзаменов в вузах не будет! Вместо них школьники сдадут единый государственный экзамен, который станет сразу и выпускным, и вступительным. И это – не только разговоры. Официально сообщается, что уже в 2004 году около 70 регионов в той или иной степени внедрили у себя единый государственный экзамен (ЕГЭ), а в ближайшей перспективе планируется его введение повсеместно.
Так о какой же специальной подготовке к поступлению в вуз вообще можно говорить?
Прежде чем задавать такие недоуменные вопросы, я предлагаю обратить особое внимание на слова «в той или иной степени» в приведенном нами тексте официального сообщения. Они свидетельствуют, что полного перехода на систему ЕГЭ так и не произошло, как планировалось.
Стало быть, обычные вступительные экзамены в вузы в той или иной степени сохраняются даже в тех регионах, которые перешли на систему ЕГЭ частично.
А это значит, что к ним надо готовиться по-прежнему.
Больше того. Руководители образования в некоторых регионах почему-то проявляют осторожность. Так, например, в Свердловской области в 2004–2005 учебном году ЕГЭ в порядке эксперимента сдают только выпускники 9 школ, три из которых находятся в Екатеринбурге. Стало быть, обычная система вступительных экзаменов в вузы здесь сохраняется полностью.
Едва ли стоит рассматривать в данной книге опыт введения ЕГЭ в различных регионах страны. Когда-нибудь, возможно, этому будет посвящено специальное научное исследование. Пожалуй, лучше поступить так: дать читателям общее представление о том, что такое ЕГЭ, как он задумывался в теории и во что превратился в реальности, какие трудности и проблемы возникли в связи с осуществлением этой реформы.
А читатели сами, как люди взрослые и разумные, сами соотнесут эти общие представления с конкретным опытом введения ЕГЭ у себя в регионе. И сделают для себя соответствующие выводы.
Положительные стороны ЕГЭ достаточно хорошо разрекламированы в средствах массовой информации. Во-первых, это – единый для всей страны государственный экзамен, который принимает независимая комиссия. Можно будет сравнить качество образования в различных регионах и даже в двух соседних школах. Во-вторых, полная анонимность, конфиденциальность позволит исключить субъективность выставляемых оценок. Если говорить без обиняков, то предполагается, что в вуз можно будет поступить без всяких «связей», а тем более – за взятку. Талантливые выпускники провинциальных школ смогут, показав отличные результаты, стать студентами самых престижных вузов России. В-третьих, наконец, школьники будут сдавать экзамены один раз, а не два – выпускные в школе и вступительные в вузе. Это позволит избежать их перегрузки, избавить от излишних стрессов.
Казалось бы, преимущества ЕГЭ неоспоримы. Почему же тогда многие регионы относятся к этому нововведению осторожно? Почему они вводят ЕГЭ в порядке эксперимента? Почему, как планировалось, ЕГЭ не был введен повсеместно уже в 2005 году? Почему некоторые руководители вузов не испытывают особого энтузиазма, размышляя о перспективах ЕГЭ?
По всей видимости, на то есть целых два ряда причин. И два ряда вопросов, на которые пока нет ответа.
Во-первых, это причины, которые относятся к содержанию самого единого государственного экзамена.
ЕГЭ предполагает тестирование. А тесты оправданы только тогда, когда из всех вариантов ответа можно выбрать только один – совершенно бесспорный. Такое возможно, когда сдается математика или какая-то из естественных дисциплин. Что же касается дисциплин гуманитарных, то здесь однозначный ответ можно дать далеко не всегда. Попробуйте, к примеру, однозначно ответить на такой расхожий вопрос из области русской литературы: «положительный» или «отрицательный» герой Евгений Онегин? Каждый из родителей помнит «основной вопрос философии»: что первично, а что – вторично? Он также точно помнит, чему его учили: материалист К.Маркс полагал, что первична материя, а идеалист Г.В.Ф.Гегель– что первично сознание. Какой ответ безусловно правилен? Это можно определить только тогда, когда известно, какая философия безусловно правильна. А сегодня такой безусловно правильной философии государством не определено…
Как обычно проходил вступительный экзамен по гуманитарным дисциплинам? Абитуриент рассказывал, какие ответы на поставленный вопрос ему известны, сопоставлял их, а затем выражал собственное отношение к проблеме. При этом он демонстрировал способность логически мыслить, умение находить аргументы в пользу той или иной точки зрения, предлагать собственное решение вопроса. Все это невозможно показать, сдавая экзамен в форме теста. Тест выявляет знание фактов , при этом обществознание или русская литература превращается в информацию . А информацией обществознание и литература отнюдь не являются. Они всегда соотнесены с мировоззрением человека. В демократическом же обществе единообразного мировоззрения для всех его членов быть просто не может.
Если рассматривать русскую литературу всего лишь как информацию, то тесты позволят выявить лишь знание абитуриентом дат жизни писателей, имен литературных героев и сюжетов произведений.
...
Кого убил Евгений Онегин?
– Татьяну
– Ольгу
– Ленского
Выберите нужное.
Но ведь не в знании «литературных фактов» подобного рода состоит знание отечественной литературы!
Еще древнегреческий мудрец Гераклит говорил по этому поводу:
«Многознание не научает уму».
А тест выявляет именно многознание, совершенно ничего не говоря об уме абитуриента.
Еще одно возражение против тестирования – особенно по гуманитарным дисциплинам – состоит в том, что оно заставляет всего лишь вспоминать готовое знание , которое ранее абитуриент не получил сам, а лишь воспринял от преподавателя или из книги и заучил. Если мы хотим отобрать в вуз живые автоматы, способные заучивать и воспроизводить прочитанное или услышанное, тогда тестирование – просто идеальное вступительное испытание.
Но если мы хотим вырастить специалиста, который способен сам вести поиск нового знания, то экзамен надо проводить иначе. На нем надо выяснить, насколько абитуриент сам способен решать проблемы, делать самостоятельные выводы, употреблять свой собственный ум. Значит, на вступительном экзамене надо выяснять не его способности к запоминанию, а способности к самостоятельному исследовательскому поиску. Стало быть, абитуриенту на экзамене надо предлагать задачу, решение которой он должен найти сам – без всяких подсказок. Интересен тут будет не только и не столько результат, сколько процесс самого поиска . Ведь важно выяснить качество рассуждений абитуриента, уровень и культуру его мышления.
Тест всего этого никогда не выявит, потому что в нем указываются только ответы. Остается неизвестным, как именно абитуриент пришел к ним. Никакие комментарии к ответу не предполагаются.
На вопросы теста абитуриент отвечает молча . Следовательно, невозможно определить, насколько он владеет речью. А ведь иногда его отбирают для обучения такой специальности, государственный стандарт подготовки по которой предполагает способность выпускника вести преподавательскую деятельность. Можно ли представить себе учителя (журналиста, специалиста по связям с общественностью, социолога, политолога …), который не может толком связать двух слов?
Ознакомительная версия.
