Я считаю эту способность основой инстинкта отцовства, некой способностью быть «твердым папой», но НЕ жестоким.
ИНСТИНКТ ОТЦОВСТВА – способность создать достаточно твердые условия, в которых ребенок способен самостоятельно справляться с внутренним интеллектуальным напряжением и преодолевать его.
Инстинкт отцовства – способность создать достаточно твердые условия, в которых ребенок способен самостоятельно справляться с внутренним напряжением и преодолевать его.
Достаточная твердость, или жесткость, этих условий состоит в том, чтобы сохранять благожелательную нейтральность в отношениях с ребенком, когда он испытывает умственное напряжение, не пытаясь стать для него «бутылочкой» с готовыми решениями.
Если рядом нет такого отца, то приходится выполнять эту роль женщине. И если у нее самой не было опыта отношений с таким «инстинктивным» отцом, то она превращается в «маму с бутылочкой», которая считает, что надо «накормить» готовыми ответами, и чем больше, тем лучше. Вспоминаю еще один эпизод в той же начальной школе.
«Единица» для мамы
Это были самые первые недели в первом классе, когда нас учили писать в прописи различные крючочки и палочки. У меня получалось очень плохо, неаккуратно, «некрасиво» – так считала мама. Она заставляла меня, вырывая листы из тетради и вставляя новые, переписывать и переписывать вновь.
Я плакала, мама очень сердилась и, в конце концов, заставила обвести меня написанное ею карандашом, сказав, что потом сотрет карандашную основу. Я отчаянно сопротивлялась, говоря о том, что нам запрещают в школе стирать резинкой написанное. Но мама не слушала меня и настояла на своем.
На следующий день в школе учительница, проходя между рядами, поставила мне жирную «единицу» на всю страницу в тетради, где был тот «совместный» с мамой текст. Учительница очень спокойно, но доброжелательно сказала мне: «У нас правила – не стирать резинкой написанное, оставлять так, как получилось. Единицу я ставлю за невыполнение этого правила».
Я очень радовалась этой «единице», так как после этого мама больше не приставала ко мне с прописями, позволяя писать так, как получается. Я даже думаю сейчас, что та «единица» была адресована моей маме мудрой учительницей, потому что у меня не осталось никакого ощущения дискомфорта или унижения от той «единицы». Моя первая учительница была очень мудрым человеком. Видимо, у нее был в жизни свой опыт общения с «твердым» папой, который, возможно, помог раскрыть ей свою «твердость».
Моя мама знала своего отца мало, он погиб на войне. И, видимо, ей не хватило достаточного опыта присутствия рядом папы, который мог бы по-мужски и по-отцовски «твердо» быть рядом.
По рассказам мамы мой дедушка был очень сильным, но чувствительным человеком. Мама помнит, как он брал ее на свои сильные плечи. Она запомнила, как ее и всю деревню будили по утрам музыкальные аккорды пианино из клуба.
Дедушка был тогда председателем колхоза и приходил рано утром в клуб, где находилось правление, и играл на пианино. Мелодии он сам подбирал на слух, его никто никогда не учил играть на музыкальных инструментах.
Вспоминаю, что я была на одной конференции, на которой выступал сын Симона Соловейчика, величайшего нашего педагога. Артем Соловейчик рассказывал, что в школе он плохо учился, но отец никогда его не ругал. В доме всегда было много людей, их посещали артисты, художники. И все общались вместе – взрослые и дети. Симон Соловейчик считал, что нельзя ругать ни учителей, ни детей. Главной своей задачей он считал укрепление веры человека в свои возможности, в этом он был «тверд».
Симон Соловейчик – прекрасный пример человека, у которого есть способность доверять способности другого находить свои ответы. Я сейчас подумала, что способность быть «твердым папой» – это способность создавать условия для пробуждения творческой силы ребенка. Может быть, у Симона Соловейчика был рядом такой папа или другой кто-то рядом, кто передал ему это состояние на уровне души.
Сказанное может говорить о том, что в основе материнского и отцовского инстинктов есть нечто общее – способность создавать условия, достаточно комфортные для того, чтобы у ребенка проснулся активный интерес к миру. Мама делает это в большей степени через эмоциональную мягкость, а папа – в большей степени через эмоциональную твердость.
В каждом человеке, повторюсь, на уровне задатков есть и та и другая способность.
Задача родителей – создать условия, достаточно комфортные для того, чтобы у ребенка проснулся интерес к себе и к миру.
Еще один эпизод из жизни.
«Пусть „двойка“ будет счастливой»
Родители моего мужа, когда вышли на пенсию, купили себе дом в деревне, где родилась свекровь. Когда мы с детьми приезжали к ним туда на выходные, замечали, что у одного дома почти всегда стояло несколько машин, среди них были черные «Волги» и другие очень хорошие автомобили. Это было советское время, и «Волга» тогда считалась очень «крутой» машиной. Мы поинтересовались однажды, кто там живет. Свекровь ответила, что там живет одна женщина, о которой у нее сохранилось яркое воспоминание из детства.
В детстве моя свекровь, еще совсем маленькой, ходила осенью вместе со взрослыми на колхозные поля. Возвращаясь домой, колхозники всегда слушали установленный на улице деревни громкоговоритель, по которому передавались новости, в том числе местные, деревенские. В них бесхитростно передавали и школьные новости об отметках детей. В том числе часто звучали и «двойки», которые получали сыновья той женщины.
Женщина нисколько не расстраивалась, а говорила: «Пусть „двойка“ будет счастливой». Мудрая женщина давала своим детям то, что она как мать могла тогда – эмоциональное принятие. Все ее сыновья стали персональными водителями, которые возили министров и прочих важных лиц в правительстве.
Я ничего не знаю об отце тех мальчиков из этой истории. Но у меня есть предположение, что раз все они выбрали одну и ту же «мужскую» профессию, то, возможно, им не хватало отца.
Присутствие рядом «мягких мам» и «твердых пап» разрешает нам «тупить» и получать «двойки». Но не для того, чтобы получать двойки, а для того, чтобы научиться что-то делать самому. И достаточно комфортные условия нужны до тех пор, пока мы после первых падений и шишек наконец не встанем на окрепшие ножки. Правда, это очень непросто – разрешить ребенку «падать» и принимать «дурацкие» решения. Пример из своего жизненного опыта.
Серо-буро-малиновые носочки
Мне повезло, что в какой-то момент воспитания своих детей я вдруг осознала, что со старшей дочерью перегибаю палку– слишком стараюсь, чтобы у нее все было хорошо. При этом ее собственные желания упускаю из виду. И вот свой этот опыт я решила учесть при воспитании младшей сразу, с самого раннего возраста. Уже в 2–3 года я ее спрашивала: «Какие носочки ты хочешь надеть? А какое платье?»
И она могла выбрать совершенно неподходящие по цвету носочки к своему платью (так мне казалось). Мое эстетическое чувство скукоживалось, но я понимала, что разъяснять ребенку про «эстетическое чувство» еще рановато. И она шла в серо-буро-малиновых носочках и розовом платье. Я внутри краснела-бледнела оттого, что люди подумают, что у меня нет вкуса.
Но понимала, что с моим вкусом ребенок не сможет выстроить собственную жизнь. Ей будет нужен собственный вкус, который она должна сформировать сама. Конечно, когда дочь немного повзрослела, я учила ее сочетать вещи. Но сначала важен опыт принятия собственных решений и опыт собственных ошибок.
Вот такая история о моем «бессловесном диалоге». Эта история показывает наглядно, как в моем поведении ярко проявился мой собственный опыт отношений с моими родителями. Опыт с мамой, которая хотела, чтобы все «было красиво», опыт с папой, который позволял мне самостоятельно находить решения, преодолевая внутреннее напряжение. Приведу еще пример из практики.
С человеком все в порядке
Я прошла обучение коучингу в Москве и вдохновленная приехала домой. До сих пор многие не знают, что такое «коучинг», а уж тогда, 8 лет назад, в Уфе мало кто об этом знал. Я решила объявить неделю бесплатного коучинга – пробные 20-минутные сессии. За три дня ко мне записалось 27 человек.
Все было замечательно первые три дня – и клиенты и я получали от сессий удовлетворение. И вот на четвертый день заходит в кабинет очередная клиентка, женщина лет 55–57. Я, «гордая» своим трехдневным опытом, предлагаю озвучить запрос. И женщина начинает мне очень серьезно рассказывать о том, что она разговаривает с ангелами. И что ей порой скучновато, так как соседи с ней не хотят общаться, они ее не понимают.
