Ознакомительная версия.
По мнению этих мудрецов, благодаря аскезе, напряженным усилиям (и философским дискуссиям), им удалось найти атман и тем самым обрести ключ к более полноценному существованию. Судя по их описаниям своего мистического опыта, коренится он в умиротворяющей системе, которая активируется, когда живое существо находится в покое и свободно от угроз. Человек, знающий атмана, говорит Яджнявалкья, делается «успокоенным, укрощенным, воздержанным, терпеливым и собранным». Он также «бесстрашен» – одно из ключевых слов в текстах.11 Заметим, что речь идет не просто о релаксации. Мудрецы проводили четкую грань между своим новым знанием и временным удовлетворением, которое то и дело затмевают четыре «f». Одно дело, скажем, спокойное состояние теленка, отдыхающего возле матери. Если ему захочется есть, сработает неодолимый рефлекс: желание найти ресурсы. Он вскочит на ноги и пойдет искать, чем подкормиться. Если появится лев, сработает другой рефлекс, который наполнит его страхом, и теленок обратится в паническое бегство. Мудрецы «Упанишад» говорили об ином спокойствии, о более долговечном иммунитете от этих инстинктов. Когда человек обретает «великий нерожденный атман, не старящийся, неумирающий, бессмертный, бесстрашный», он освобождается от страхов и тревог.12 Отныне он уже не в рабстве у хищнических инстинктов («хочу! еще и еще!»). «Кто лишен желаний, свободен от желаний, достиг [исполнения] желаний, имеет желанием [лишь] Атмана, из того не выходят жизненные силы. Будучи Брахманом, он идет к Брахману».13
Мудрецы не видели в этом состоянии ничего сверхъестественного и не считали его даром богов: оно доступно для каждого, кто упорство к этому состоянию стремится. Впрочем, времени и сил требовалось немало. Ученик занимался у гуру двенадцать лет. Обучение не сводилось к постижению философских идей: очень важен был аскетический образ жизни . Если не обуздать агрессивное и самоутверждающееся «я», о просвещении и речи быть не может. Поэтому ученик жил смиренно и скромно, следил за очагом в доме учителя, собирал дрова в лесу и просил подаяния для пищи. Любое насилие было строго запрещено. Со всеми людьми надлежало обращаться учтиво и уважительно. Говорили, что даже воинственному богу Индре, который много хвастался своими военными и амурными подвигами, пришлось учиться в течение 101 года у гуру (человека!), причем отказаться от битв и секса, убирать дом учителя и ухаживать за очагом.14 По окончании обучения ученик возвращался домой, женился, воспитывал детей и старался жить в соответствии с тем, что узнал от учителя: он старался учиться и медитировать, вести себя добро и мягко с окружающими и не совершать никакого насилия. 15
Однако далеко не все шло гладко. По мере развития урбанизации, в обществе возникал новый уровень агрессии. Хотя к VI веку до н. э. начала появляться государственность, а с ней и большая стабильность, цари могли обеспечить порядок лишь с помощью войск, которые использовали также для завоевания территорий. Эта новая экономика с рыночной основой подпитывалась жадностью, и банкиры с купцами конкурировали и пожирали друг друга безжалостно. Могло показаться, жизнь стала еще более жестокой, чем во времена набегов на соседние земли для кражи скота. Старая религия не отвечала требованиям времени. К тому же возникало все больше сомнений в животных жертвоприношениях: ведь это жестоко, да и противоречит принципу ахимсы. Все чаще взоры обращались к «отрешенным» ( саньясины ), к тем, кто ушел от общества и стал культивировать совершенно иной тип гуманности.
Постепенно одно из центральных мест в индийской духовности заняла практика йоги.16 Классическая йога – это не гимнастика, а систематическое искоренение эгоизма. Само слово йога («соединение, связь») показательно. Первоначально арии обозначали им привязывание тягловых животных к военной колеснице перед сражением. Однако йогические аскеты занимались завоеваниями не внешних, а внутренних пространств. Они покушались не на чужое имущество, а на собственные бессознательные стимулы, которые держат людей в рабстве у эгоистических инстинктов. Йоги вели себя очень необычно. Они сидели на одном месте, своей неподвижностью напоминая деревья или статуи. Они контролировали свое дыхание, самую базовую и автоматическую из наших физических функций, причем число вдохов было минимально. Задача состояла в том, чтобы обуздать бесконечный поток мыслей, чувств и фантазий и сосредоточиться на «одной точке» ( экаграта ). В результате йоги начинали видеть мир в совершенно ином свете. Поскольку аура воспоминаний и личных ассоциаций, связанных с людьми и предметами, уходила, йоги больше не воспринимали их сквозь призму собственных желаний и потребностей. Из их мышления исчезало «я».
А начинался этот путь даже не с упражнений, а с долгого ученичества, сводившегося к серьезному противостоянию четырем «f». Требовалось соблюдать пять «запретов» ( йама ). Это следующие принципы.
...
• Ненасилие (ахимса). Запрещалось всякое насилие: нельзя было даже прихлопнуть комара. Запрещались недобрая речь, обидные жесты, да и вообще любой вред какой-либо твари.
• Неприсвоение чужого . Это не просто запрет на воровство. В случае голода, например, нельзя было хватать пищу, но спокойно принимать то, что дают и когда дают.
• Нестяжательство . Оно противостояло жадности и корыстолюбию.
• Правдивость . Правду следовало говорить в любых обстоятельствах, не лукавя в угоду себе и своим интересам.
• Воздержание . Это воздержание от секса, алкоголя и наркотиков, которые затуманивают ум и мешают йогическому совершенствованию.
Лишь когда гуру видел, что эти принципы стали второй натурой ученика, он разрешал ему сесть в йогическую позу. Однако овладение ими, объясняет Патанджали, автор «Йога-сутр», ведет к «неописуемой радости».17 Если преодолевать первобытные эгоистические инстинкты, человек переходит на иной уровень сознания.
Сиддхартха Гаутама, будущий Будда, изучал йогу у лучших учителей своего времени (еще до того, как обрел нирвану). Он делал большие успехи и умел входить в глубочайший транс. Однако постепенно он стал не соглашаться с наставниками. Они уверяли, что он вкусил высшее просветление, но Гаутама знал: ему не удалось полностью преодолеть жадность и похоть, гнев и ненависть. Дабы побороть эти страсти, он занялся самой суровой аскезой, изнурившей его организм и едва не погубившей его здоровье. И все же тело требовало своего. Наконец, когда у него уже опускались руки, он воскликнул: «Должен быть какой-то другой путь к просветлению!». И тогда ему открылось новое решение.18
Он вспомнил случай из детства: как пошел с отцом посмотреть ритуальное вспахивание поля перед первым севом года. Нянька оставила его под яванским яблоком, побежав на церемонию, а маленький Гаутама стал присматриваться, что происходит вокруг. Нежные ростки травы были грубо вырваны плугом вместе с комьями земли, в результате чего погибли жившие там насекомые.19 Гаутама ощутил боль, словно умерли его собственные родственники. Этот миг сочувствия вывел его за пределы себя: он обрел «освобождение ума» ( чето-вимутти ). Он ощутил чистую радость, хлынувшую откуда-то из глубин его существа. Он сел в йогическую позу (хотя никогда доселе в своей короткой жизни не учился йоге) и сразу вошел в состояние транса. И вот сейчас, уже взрослым человеком, Гаутама понял: в те счастливые минуты его ум был полностью свободен от жадности, ненависти, зависти и похоти. А значит, надо не обуздывать свою природу аскетическими крайностями, но культивировать чувства, которые привели к «чето-вимутти»: сострадание, радость и благодарность. Более того, «пяти запретам» должны сопутствовать позитивные аналоги. Мало подавлять агрессивные импульсы: надо развивать любовь и доброту. Мало воздерживаться от вранья: надо следить, чтобы речь была «разумной, точной, ясной и полезной».20 Мало избегать воровства: надо довольствоваться минимумом необходимого.
Чтобы развить естественный импульс к сочувствию и состраданию, Гаутама разработал особую форму медитации. Это созерцание «четырех возвышенных состояний ума». Он сосредотачивался на «огромном, широком и безграничном чувстве, не знающем ненависти», и направлял его во все концы земли, не упуская из виду ни единого живого существа.
...
• Метта . Сначала Гаутама взращивал в себе «метта», т. е. «любящую доброту», «благожелательность», «дружелюбие» ко всему и вся.
• Каруна . Затем он медитировал над «каруна», т. е. «состраданием», желая всем живым существам освободиться от боли и страдания.
• Мудита . Затем он сосредотачивался на «мудита», т. е. чистой «радости». Он желал радости всем живым существам.
Ознакомительная версия.
