Привыкание
Если телевизор у вас дома в почете, возможно, вы не заметите признаков раздражительности у членов вашей семьи, даже если они провели у экрана несколько часов. Возможно, у вас произошло так называемое привыкание, хроническое состояние легкого перевозбуждения при просмотре телевизора. В таком случае, если вы хотите увидеть, какой эффект производит на человека долгое сидение перед телевизором, отправьтесь на недельку с палатками в лес. Когда пройдет ломка от отсутствия телевизора, вы заметите, что все несколько расслабились. По возвращении домой у первого, кто долго посмотрит телевизор, будут наблюдаться резкие перепады настроения.
Телевизор – такой же стимулятор, как кофе, и точно так же у нас вырабатывается привыкание к этому напитку. Если вы на неделю от него откажетесь, первая же чашка ударит вам в голову. Пока вы пьете кофе каждый день, вы даже не понимаете, что привыкли к нему. Тот же принцип и с телевизором. Мы не обращаем внимания на то, что он крадет наши силы, потому что привыкли считать это нормальным.
Рассеянность в цифровую эпоху
Телевизор – всего лишь один пример атакующей стимуляции. Постоянная реклама, новые технологии, интернет дают нам нескончаемый поток визуальных и звуковых раздражителей, новостей и слухов. Наш ориентировочный рефлекс эксплуатируется повсеместно, начиная с больших автобусов с рекламой на улице и заканчивая маленькими логотипами на продуктах. Наша способность отсеивать ненужную информацию похожа на забитый фильтр.
Мнение о том, что мы получаем больше информации, чем можем воспринять, не ново. Люди стали жаловаться на это со времени появления первой печатной прессы. В 1821 году английский поэт Перси Биши Шелли в своей «Защите поэзии» сокрушался: «Расчеты обогнали наши представления; мы съели больше, чем способны переварить»[5]. А когда был изобретен телефон, люди хотели публиковать в телефонных справочниках рядом со своим номером часы, в которые они готовы принимать звонки.
Мы приспособились к печатным изданиям, индустриальной революции, машинам, телефонам и многому другому. Мы сможем совладать с натиском информации, целящейся нам в мозг, с помощью развивающихся цифровых технологий. Правда ведь?
Последние несколько десятилетий специалисты в разных областях науки собирают информацию, свидетельствующую об опасных симптомах все возрастающей усталости людей, которая на научном языке называется «когнитивной перегрузкой». Мы тонем в океане несортированной информации.
Моя итальянская бабушка любила рассказывать историю о крестьянине, у которого был ослик. Он решил узнать, будет ли ослик работать так же хорошо, если его кормить в два раза меньше. Ослик работал так же. От жадности крестьянин сократил порцию ослика еще немного. Маленький голодный ослик продолжал трудиться. В восторге от такой экономии, крестьянин стал кормить ослика еще меньше. Потом моя бабушка меняла голос, изображая удивление крестьянина: «А когда я перестал его кормить, мой ослик умер!»
Хотя я и не все понимала по-итальянски, но смысл уловила. Помню, что сама не раз оказывалась в ситуации, когда чем больше я делала, тем больше надеялась успеть сделать что-то еще. Так же работает технический прогресс. Чем больше информации доступно, тем более сведущими мы надеемся стать. Наши приспособления делают нас более продуктивными, но мы отдаем им больше времени и умственных сил, чем оставляем себе. Электронная почта, сообщения, звонки создают давление и ждут от вас реакции. Прежде чем эти технологии возьмут над вами верх, сможете ли вы изменить ход своих мыслей?
Как и маленький ослик, мозг в качестве физического объекта имеет свои пределы, которые невозможно преодолеть. Переизбыток информации и слишком частые перерывы истощают мозг, ему требуется время на отдых и восстановление. Как предупреждал Стивер Роббинс: «Незаметно вы потеряете время на отдых и перезагрузку, молясь богам продуктивности»[6]. Как маленький ослик, вы будете продолжать тяжело трудиться, но отсутствие отдыха дорого вам обойдется. Все закончится когнитивной перегрузкой и опасным состоянием перевозбуждения.
Слишком большой поток информации и постоянное переключение скоростей из-за отвлекающих факторов перегружают вашу систему. Мозг пытается экономить энергию, замедляясь в работе и принятии решений. Иногда предохранитель не срабатывает, и система полностью выходит из строя: вы больше не можете концентрировать внимание и принимать решения. Либо вы теряете самообладание. В любом случае вы отдаляетесь от своей зоны концентрации, где внимание работает наилучшим образом.
Когда вы в последний раз работали в авральном режиме, чтобы закончить проект в срок, не казалось ли вам, что вы потеряли всякую связь с реальностью? Возможно, работа требовала больше усилий, чем предполагалось, или вы поняли, что вам не хватает навыков. Чем больше личного времени вы тратите, тем сильнее страдает ваша семья, которой вас не хватает. Постоянно отвлекаясь, вы успеваете еще меньше. Когда вы понимаете, что с новым заданием уже не справитесь, наступает когнитивная перегрузка.
В состоянии истощения, когда отдыха не предвидится, стресс возрастает. Наш мозг чувствует опасность, потому что в душе все мы знаем, чем заканчиваются истории про маленьких осликов. Организм производит больше адреналина, и мы слишком возбуждены, чтобы сосредоточиться. Чем меньше вы сосредоточены, тем больше устаете от несортированной информации и постоянного отвлечения, из-за которого когнитивная перегрузка только усиливается. Этот нескончаемый цикл перевозбуждения становится причиной рассеянности, неправильных решений и социальной напряженности. Поэтому мы не можем сосредоточиться на выполнении работы и разорвать этот круг. Из десятой главы вы узнаете, что можно сделать для того, чтобы когнитивная нагрузка оставалась приемлемой даже в условиях срочной и тяжелой работы.
Скука, которой не знали раньше
Когнитивная перегрузка, или перевозбуждение, – не единственная проблема, характерная для нашей эпохи. Скука (или апатия) тоже в этом списке.
Во времена, когда Уолтер Кронкайт[7] вел вечерние новости CBS, он был «говорящей головой», привлекающей внимание аудитории чтением длинных новостных сообщений. Сейчас мы смотрим на молниеносные заголовки с яркими графическими эффектами и на бегущую внизу экрана строку с самыми свежими новостями. С 1965 года средняя продолжительность анонса новостей сократилась с сорока двух секунд до восьми. Передача, подобная той, что вел Кронкайт, производила бы сегодня усыпляющий эффект.
Во времена Кронкайта смерть в телесериале заставляла людей вздрогнуть. Потом на всех основных каналах появились передачи о преступлениях, в новостях смаковались подробности насилия, в популярных видеоиграх смерть стала обычным делом. Сегодня сериал, идущий в прайм-тайм, кажется несерьезным, если в нем никто не умирает. Однажды был проведен анализ четырехсот часов телевизионного эфирного времени в период с 1998 по 2002 год – частотность смертей и насилия возрастала в каждый контрольный отрезок времени. В 1998 году самой распространенной формой жестокости в телевизоре были рукопашные драки и боевые искусства. В 2002 году популярность приобрели пистолеты и прочее оружие.
Раньше словом «сексуальная» описывали женщину в коротком платье или узких джинсах. Потом появились девушки в бикини из «Спасателей Малибу», эротические музыкальные клипы и полуголые красотки из рекламы женского белья. Наша восприимчивость к изображениям на экране и огромных рекламных щитах, которые еще недавно казались провокационными, снижается.
Сегодня часовая передача каждые девять минут прерывается на рекламу. Хотя телевизионная реклама сократилась с шестидесяти до пятнадцати секунд, эти тщательно проработанные ролики показываются более длинными блоками и демонстрируются все чаще. Программа прерывается каждые восемь минут, а то и каждую минуту, приучая тем самым наше внимание воспринимать сюжетную линию короткими отрезками времени.
Предыдущее поколение еще могло спокойно сидеть на одном месте какое-то время. Терпение и способность к спокойному слушанию были свойственны людям всех возрастов. Сегодня клики мышкой, удаленный доступ и телевидение ускорили привычный темп жизни. Как заметил психолог и писатель Артур Мейер Шлезингер: «Телевидение сделало привычной мгновенную реакцию и вселяет веру в мгновенные результаты».
«Потрясения в минуту» – мера, которой пользуются сценаристы, разработчики видеоигр и рекламщики. Потрясение – это волнующий момент, спровоцированный смехом, горячим взглядом, актом насилия, автомобильной погоней, быстрой сменой кадров. Потрясение должно задействовать ваш ориентировочный рефлекс за счет накала страстей на экране. Этой техникой пользуются компетентные писатели, продюсеры и продавцы. Однако прибыльная индустрия развлечений и рекламы возвела количество и интенсивность подобных потрясений до небывалого уровня, злоупотребляя нашим ориентировочным рефлексом и привычкой быть потрясенными. По мере того как СМИ борются за ваше внимание, без конца возрастающее количество встрясок в минуту утомляет человека, внимание рассеивается, если вы получаете их меньше. Вам нужно все больше сильных впечатлений, а иначе не хватит энтузиазма, вы переместитесь влево на графике перевернутой параболы и не найдете сил для перемещения в зону концентрации.
