Ознакомительная версия.
Когда кончилось венчание, то все отправились в столовую: впереди шла царица, за ней шведская королевна, за ней посол. Все эти лица стали на возвышенном месте у стола, царица по правой стороне, королевна по левой, а король, придя к столу, сел посередине. В это время подошли около сорока человек москвитян, неся драгоценные подарки от царя, которые посол отдавал”.
Сохранился список этих подарков от матери “царя”, “свекрови” Марины, которые явно демонстрировали богатство страны жениха и давали невесте понять, что может ожидать её, как новую русскую царицу. Образ Святой Троицы, оправленный в золото и усыпанный драгоценными каменьями; драгоценное украшение Нептуна, которое оценено в 60 000; чарка гиацинтовая, почти той же цены; большие часы в шкатулке, сделанные с удивительными затеями: с трубачами, с барабанщиками и другими украшениями тонкой работы, которые звучали каждый час; перстень с большим бриллиантом; пряжка в виде большой птицы с алмазами и рубинами; кубок с драгоценными каменьями из червонного золота; серебряный сосуд с позолотою, искусной работы; зверь с крыльями, украшенный золотом и каменьями; портрет богини Дианы, сидящей на золотом олене, очень дорогое украшение; серебряный пеликан, достающий свое сердце для птенцов; павлин с золотыми искрами; несколько жемчужин в форме больших мускатных орехов; других жемчужин очень много, нанизанных на нити, вместе весивших 4018 лотов; парчи и бархата 18 кусков. Мать невесты, её бабка и брат потом также получили роскошные подарки (женщинам, в частности, преподнесли собольи меха)». Впоследствии, во время путешествия в Россию и по прибытии туда, Марина получила от царя огромное количество драгоценных подарков — что ж, если восемнадцатилетней польке хотелось роскоши, она получила её с лихвой…
«По поднесении подарков стали садиться к столу. ‹…› Подавали яства одновременно — одни ставили перед королем, другие перед царицею. Тарелки перед королем и его семьею ставили вызолоченные, а для царицы, посла и кардинала серебряные, придворные. Так как молодая ничего не ела, то и посол не хотел ничего есть; он, кроме того, боясь царя, остерегался, как бы не дотронуться своею одеждою до её платья, — он даже не хотел и садиться за стол, так что уже Сандомирский воевода убедил его сесть, сказав, что это нужно сделать. За столом, когда король пил вино, все встали. Король пил за здоровье государыни, сняв шапку и немного приподнявшись со стула. Царица и посол стояли. Королевна послала к царице своего подчашего поздравить и пила за ее здоровье. Пока подчаший говорил к царице, она сидела, а когда он кончил и королевна встала, то сейчас же встала и царица; обе они низко поклонились одна другой, царица, однако, поклонилась ниже. Потом царица пила здоровье королевича, а королевич — здоровье посла. Посол, собираясь пить, встал со стула и пил за кардинала. Когда царица обратилась к послу и пила за здоровье царя (это она сделала по приказанию отца, перед которым, когда он подошел к ней, она не встала, привстала только немного, когда он отходил от неё), то посол встал со стула и, стоя подле него сбоку, выпил за здоровье королевича из другого бокала (из того, из которого пила царица, не хотел пить). Царице услуживали за столом также, как королевне. ‹…›
После обеда начались танцы. Придворные маршалы, коронный и великолитовский, очистили место; король с царицей открыли танцы. Кончив танец, король дал знак послу, чтобы шел танцевать с царицей, но он из уважения к ней не согласился и говорил, что не достоин того, чтобы прикасаться к царице. ‹…› Королевна и царица, возвращаясь от танцев на свои места, низко кланялись королю (царица кланялась ниже, чем королевна), а затем, придя на свои места, кланялись одна другой; садились в одно время.
После танцев Сандомирский воевода подошел к королю и сказал царице: “Марина, поди сюда, пади к ногам его величества, нашего милостивого государя, моего и твоего благодетеля, и благодари его за столь великие благодеяния и проч.” Она подошла к королю (король встал), вместе с отцом они бросились к ногам его величества, и отец благодарил короля. Король поднял царицу, снял шапку, а потом надел ее и стал говорить царице речь, в которой поздравлял ее с браком и новым званием и внушал, чтобы она своего мужа (так он выразился), чудесно данного ей Богом, вела к соседской любви и дружбе для блага этого королевства, потому что если тамошние люди (подлинные слова короля) прежде сохраняли с коронными землями согласие и доброе соседство, когда не были связаны с королевством никаким кровным союзом, то при этом союзе любовь и доброе соседство должны быть еще больше. ‹…›
После этой церемонии Малогосский кастелян с Ваповским повели царицу к жене воеводы — её матери. Там с ней прощалась королевна и делала ей прекрасные наставления. Король уехал во дворец. Когда король уехал, стали провожать посла, который по удалении царицы вышел в другую комнату; провожали его: Сандомирский воевода до кареты, а его друзья до самой квартиры посла; тут же были секретари короля, и посол ехал в королевской карете. Посол был доволен внимательностью к нему, но его дворяне не очень были довольны, потому что наши негодяи поотрезывали у них ножи, покрали у них лисьи шапки и две, кажется, шапочки, усаженные жемчугом, но посол приказал своим молчать. Некоторые из москвитян напились; за столом они ели очень грязно, хватали кушанья руками из блюд. Царица венчалась в белом алтабасовом, усаженном жемчугом и драгоценными камнями платье, очень дорогом; на голове у нее была небольшая корона, усыпанная очень дорогими каменьями.
На следующий день давали ответ послу. Канцлер Великого княжества Литовского ответил от имени короля, что радуется счастливому вступлению на престол великого князя Московского и обещал показывать с своей стороны расположенность к нему, а что касается союза против турок, то об этом король и царь будут вести дальнейшие переговоры. Посол заявил, что он находит оскорбительным, что его государя не называли царем, а только великим князем и государем. Я забыл сказать, что во время брачного пиршества его оскорбляло то, что во время танцев царица падала к ногам короля. На это ему ответили, что король — её благодетель и что она — его подданная, пока находится в королевстве. Я забыл также сказать, что когда за столом посол не хотел есть и король послал к нему г. Воину спросить, почему он не ест, то он ответил, что холопу не следует есть с государями. ‹…› Потом король пил к нему за здоровье его государя и четыре раза наполнял чашу, хотя всего-то вина в ней было едва четверть кварты. Посол пил и после, но мало и осторожно, часто поглядывая на невесту своего государя. Когда пили за здоровье царя или царицы, он вставал со стула и, как слуга, бил челом».
В середине декабря посольство покинуло Краков, а сама невеста прибыла в Россию полгода спустя — в Москву Марина Мнишек и её огромная свита, около двух тысяч человек, въехали 3 мая 1606 года.
«Когда сошла царица к шатрам, там ее встретили от имени царя и обратились с благодарственными речами, принимая ее в свой столичный город и также радуясь ее счастливому, в добром здравии, приезду. Там же, выехав стройно и празднично, воеводы, князья, думные бояре и весь царский двор встретили царицу с обычными для своего народа церемониями. Потом подарили ей от царя карету, украшенную по бокам серебром и царскими гербами. В ту карету было запряжено 12 лошадей в яблоках, и каждую вели, держа поводья в руках. После этой встречи, сев в карету, царица въехала в город.
Дня 14 (4 мая). В воскресенье праздничное не было свадьбы по каким-то причинам, только царь всех родственников великолепно угощал в крепости.
Дня 15 (5 мая). Царь подарил царице шкатулку с драгоценностями, которых цена (как говорили) доходила до 500 000 рублей. Наказал дарить из нее всем, кому захочет. А пану воеводе дал 100 000 злотых и приказал их сразу отвезти в Польшу для уплаты долгов. Но не успели с ними выехать, а мы истратили уже из них некоторое количество. Подарил также и сани, у которых крылья и оглобли обиты бархатом, расшиты серебром, у хомута подвешено сорок соболей. Конь в тех санях белый, узда серебром переплетена, с шапкой и капором, украшенными жемчугом. Сани обиты пестрым бархатом, попона на них красная, по углам с жемчугом, а в санях покрывала шерстяное и стеганое, лучшими соболями подшиты. И царица раздала из шкатулки немало драгоценностей панам приближенным».
Теперь Марине Мнишек предстояло снова обвенчаться, но, главное, короноваться — она стала первой русской царицей, которая была коронована (следующая коронация супруги царя состоится больше чем век спустя, это будет Екатерина Алексеевна, супруга Петра I).
Тут и поджидали русского царя и его окружение церемониальные сложности. Марина была католичкой, и если поначалу речь шла о том, что она перейдёт в православие, то теперь папа римский наложил на это запрет. Для польской стороны главным теперь было короновать Марину, сделав её настоящей царицей (а не просто супругой царя), а без венчания можно было бы и обойтись, поскольку брак по доверенности уже состоялся в Кракове. Для русской же стороны, наоборот, главным было венчание и только затем, если уж поляки так на этом настаивают, коронация. Но как венчать по православному обряду католичку?… Словом, пришлось искать компромиссы. Поначалу в Столовой палате Кремля протопоп Рождественского Кремлевского собора совершил обряд обручения, причём единственным представителем поляков был там отец невесты, воевода Мнишек. После этого в Грановитой палате состоялось «прошение на царство», а затем участники церемонии отправились в Успенский собор, и именно на этом этапе к ним присоединилась польская свита новой царицы. Там и прошли коронация, затем обедня и, наконец, венчание. Марина стала русской царицей раньше, чем стала супругой русского царя!
Ознакомительная версия.
