IV — Возвращение к Бруксам: окончательное примирение супругов.
♦ Это 2-я звуковая картина Де Милля, где особо подчеркивается театральная структура (хотя речь идет об оригинальном сценарии, а не об экранизации пьесы). В этом фильме виден весь Де Милль. Последовательное смешение жанров (водевиль, эксцентрический фарс, комедия нравов, зрелищная драма) постоянно изумляет зрителя и лишает его ориентиров. Юмор и серьезность непрерывно меняются масками и усиливают ощущение роскошного безумия, которое в этом фильме исключительно удалось. Божественное провидение ощущается в катастрофе, заставляющей героев взглянуть в лицо своей судьбе и своему истинному «я» и пробуждающей в них готовность к самопожертвованию.
Тема повторного завоевания легкомысленного и поверхностного супруга более суровой супругой, которая настраивается на его волну, неоднократно находила блестящее выражение в комедиях режиссера в годы немого кино. Мадам Сатана завершается безоговорочным восхвалением супружеских ценностей. Для Де Милля идеальный фильм — зрелищное развлечение и пища для психологических и социальных наблюдений за современным миром; он способен донести до зрителя общественный, политический или религиозный посыл. Кинематограф для Де Милля — искусство в высшей степени серьезное, если оценивать искренность его убеждений и рвение, с которым режиссер пытается передать их публике; но при этом искусство должно избегать излишней серьезности в драматургии каждого конкретного произведения. Тогда взгляд, воображение и аппетиты зрителей как следует насытятся, и будет подготовлена почва для восприятия какой угодно идеи, даже самой суровой и строгой. В этом заключалось кредо Де Милля — режиссера, чья сумасшедшая фантазия по-прежнему изумляет современного зрителя, даже если зритель не разделяет его убеждения.
N.B. Джини Макфёрсон и Гарри Синклер Драгоу опубликовали новеллизацию фильма в издательстве «A.L. Burt Company» (New York — Chicago, 1930).
1953 — Франция — Италия (100 мин)
· Произв. Franco-London-Films (Париж), Indusfilms, Rizzoli (Рим)
· Реж. МАКС ОФЮЛЬС
· Сцен. Марсель Ашар, Аннет Вадеман, Макс Офюльс по одноименному роману Луизы де Вильморен
· Опер. Кристиан Матра
· Муз. Жорж Ван Пари, Оскар Штраус, Джакомо Мейербер
· В ролях Даниэль Даррьё (графиня Луиза де…), Шарль Буайе (ее муж), Витторио Де Сика (барон Фабрицио Донати), Мирей Перрей (кормилица), Жан Дебюкур (ювелир), Серж Лекуант (его сын), Жан Галлан (мсье де Бернак), Лиа Ди Лео (Лола), Юбер Ноэль (Анри де Мальвиль).
Мадам де…, жена генерала, известное воплощение кокетства, сидит в долгах. Она продает бриллиантовые сережки, подарок мужа, и пытается убедить супруга, будто она потеряла их в театре. Об этом пишут в газетах. Ювелир, обеспокоенный своей репутацией, находит генерала; тот выкупает серьги и дарит их на прощание своей любовнице. Барон Донати, дипломат, покупает серьги в Константинополе, где их проиграла любовница генерала. Получив пост в Париже, он влюбляется в мадам де… и дарит ей серьги. Мадам де… впервые в жизни чувствует, что влюблена всерьез. Она пытается путешествовать, чтобы забыть об этой любви. Напрасный труд. Барон заваливает ее письмами, и в конце концов она снова встречается с ним. Она путается во лжи, уверяя мужа, что вновь нашла серьги, и разъясняя барону, почему муж не запрещает ей их носить. Между мужчинами происходит объяснение. Барон говорит мадам де…, что им нельзя больше видеться. Генерал вынуждает жену подарить серьги племяннице, которая недавно стала матерью. Та продает их, а мадам де… покупает: для нее эти серьги теперь реликвия. Она погружается в молчание и чахнет на глазах. Генерал не в силах ей помочь. «Как изобретательно зло!» — восклицает он. В ярости он вызывает барона на дуэль и убивает его. Мадам де…, принесшая серьги в дар Деве Марии, чтобы спасти жизнь барона, умирает, предугадав исход поединка.
♦ Предпоследний фильм Макса Офюльса. Эта история одной драгоценности, одной лжи и одной страсти — без сомнения, наиболее совершенная его картина по равновесию между тайным классицизмом режиссера (склонность к крепким и «закольцованным» сюжетным конструкциям, сдержанность и целомудрие, частое использование литот) и его же очевидной барочностью. Кроме того, в этом фильме режиссерские решения Офюльса наиболее естественным образом сочетаются с его мыслями и видением мира. Движение, оживляющее каждую сцену и всю картину в целом, отвечает на вопросы, которые постоянно ставит мир Офюльса: что такое фривольность? Где проходит граница серьезного? Движение преображает легкость в серьезность и наоборот — так же, как оно преображает персонажей в каждое мгновение их жизни. Именно в этом безостановочном — но никогда не поворачивающем вспять — движении тел, впечатлений, чувств, страстей Офюльс увидел очевидную и трагическую истину человеческого удела. Сюжет, безупречный в своей извилистости и четкости, ироничные и простые диалоги высочайшего литературного качества, чуткие и утонченные актеры, восхитительно контрастная операторская работа, декорации, чья пышность тяготеет к абстракции, — никогда еще Офюльс так не владел материалом и больше нигде не подарил зрителю сюжет, настолько оторванный от него самого и в то же время напоминающий личную исповедь.
БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в журнале «L'Avant-Scène», № 351 (1986).
Mädchen in Uniform
Девушки в мундирах
1931 — Германия (80 мин)
· Произв. Deutsche Film, Gemeinschaft (Фридрих Плугхаупт, Вальтер Шуппер, Франк Висбар)
· Реж. ЛЕОНТИНА САГАН, руководитель проекта — КАРЛ ФРЁЛИХ
· Сцен. Криста Винслоэ, Ф.Д. Андам по пьесе Кристы Винслоэ «Вчера и сегодня» (Gestern und Heute)
· Опер. Раймар Кунце, Франц Ваймайр
· Муз. Хансон Мильде-Майсснер
· В ролях Доротеа Вик (фрейлейн фон Бернбург), Герта Тиле (Мануэла фон Майнхардис), Эмили Унда (фрейлейн фон Нардек-цур-Нидден), Хедвиг Шлихтер (= Хеди Крилла) (фрейлейн фон Кестон), Эллен Шваннеке (Ильзе фон Вестхаген), Гертруда де Лальски (генеральша фон Эренхардт), Марта Хайн (великая княгиня).
Потсдам. Юная Мануэла, потерявшая мать, попадает в интернат для офицерских дочерей, куда ее отдает родная тетя. Она узнает, что многие девушки в интернате уважают и боготворят преподавательницу фрейлейн фон Бернбург. Это красивая, властная молодая женщина, которая иногда проявляет удивительную вольность и снисходительность в отношениях с ученицами. Мануэла обладает весьма чувственной натурой, ей не хватает материнской ласки, и потому Бернбург впечатляет ее еще сильнее, чем соучениц. В классе она так волнуется, что не может ответить на вопросы преподавательницы. Когда Бернбург дарит ей свою рубашку, она теряет голову от счастья. В день рождения Бернбург девушки репетируют «Дона Карлоса» Фридриха Шиллера. Мануэла играет главную роль, и публика хорошо ее принимает. За ужином, устроенным после спектакля, она выпивает лишнего и заявляет во всеуслышание, что Бернбург в нее влюблена. Директриса называет ее сумасшедшей. Мануэла теряет сознание, чуть было не лишается и места в пансионе, но княгиня, высокопоставленная гостья из города, обращает на Мануэлу особое внимание и напоминает, что некогда знавала ее матушку. Мануэлу тем временем отправляют на карантин. Бернбург просит Мануэлу излечиться от привязанности к ней. Затем Бернбург увольняется из интерната. Мануэла пытается броситься в лестничный пролет, но ее удерживают другие девушки. Директриса, став свидетельницей этой сцены, уходит, потрясенная размахами инцидента, и винит во всем себя. (N.B. В пьесе Мануэла кончала жизнь самоубийством.)
♦ Оригинальный и смелый фильм, без единого мужского персонажа, поставленный по удачной пьесе Кристы Винслоэ. Сила картины рождается из реалистичного и тревожащего описания до крайности удушливой атмосферы колледжа, которая складывается из строжайшей военной дисциплины, очень сильной чувственной природы девушек, любовной неудовлетворенности и экзальтированности. (Тут можно увидеть микроскопический образ Германии 20-30-х гг.) Когда картина вышла во Франции, вокруг стали усиленно расхваливать ее тактичность, словно стараясь не замечать или не понимать ту мощную плотскую энергию, что сочилась с экрана. Тонкая провокационность актерских работ во многом повлияла на зрительский успех фильма. Несмотря на свое театральное происхождение, картина Девушки в мундирах привлекает к себе внимание весьма продуманными режиссурой и монтажом (обратите внимание на эпизоды визита княгини и попытки самоубийства), более близкими техническому совершенству немых картин, чем статичным фильмам 1-х лет звукового кино. В общей интонации фильма не заметно стремления к систематической критике или солидарности; она свидетельствует скорее о том, что можно назвать рассказом наблюдателя, увлеченно следящего за описываемой средой. Это интонация почти документального фильма. Она помогла картине достойно выдержать испытание временем.
