Ознакомительная версия.
Короче говоря, нет никакого способа предсказать, что именно спровоцирует в серийном убийце вспышку злобы. Однажды вечером в конце декабря 1981 года социопат Дэвид Баллок зашел в гости к своему приятелю Герберту Моралесу. Тот был чрезвычайно горд своей рождественской елкой, на украшение которой потратил много сил. Когда появился Баллок, Моралес решил заменить кое-какие украшения. Позднее Баллок объяснял полицейским:
«Он начал возиться с рождественской елкой, рассказывая мне, какая она замечательная. Вот я и застрелил его».
Известное справочное пособие для изучающих серийные убийства – энциклопедия Майкла Ньютона – называется «Охота на людей», что само по себе свидетельствует о хищнической природе таких преступлений: убийца выслеживает свою жертву, словно охотник – дичь.
Но этим сравнением смысл названия не исчерпывается. Так же как охотники на крупную дичь приносят домой какой-нибудь трофей (оленьи рога, головы или шкуры убитых животных), так и серийный убийца нередко сохраняет на память ту или иную вещь жертвы.
Иногда это вполне заурядные предметы – бижутерия, наручные часы, семейная фотография или просто вещица, не имеющая особой ценности. Впрочем, для серийного убийцы этот предмет чрезвычайно ценен, иначе он не стал бы рисковать, храня в своем доме улику. Работники ФБР называют их либо «сувениром», либо «трофеем». «Сувениры» – это предметы, разжигающие фантазию серийного убийцы, а «трофеи» служат доказательством совершенного деяния.
По большому счету между этими двумя видами «добычи» особой разницы нет. И «сувениры», и «трофеи» напоминают убийце моменты преступлений, вселяют чувство уверенности. По существу, эти предметы – фетиши, которые их новый владелец наделяет сверхъестественными свойствами.
Если некоторые из «сувениров» вполне обыденны, то другие носят откровенно эротический характер. Убийцы на сексуальной почве предпочитают сохранять нижнее белье жертвы, туфли на высоких каблуках и нейлоновые чулки.
Но самым чудовищным «трофеем», несомненно, являются расчлененные части тела. Серийные убийцы коллекционируют все – от обрезков ногтей до целых трупов. Британский убийца на сексуальной почве Джон Реджинальд Кристи хранил в кухонном шкафу три тела целиком, а в обширную коллекцию Джеффри Дамера входили раскрашенные черепа, замороженные в холодильнике головы и мужские половые органы, сложенные в консервную банку из-под устриц.
Самый знаменитый из любителей подобных трофеев – «Висконсинский вампир» Эд Гейн, на ферме которого нашли много расчлененных тел людей, а также сиденья для стульев из человеческой плоти, суповые миски из черепов, пояс из женских сосков и коробку с законсервированными половыми органами женщин. Но самую страшную коллекцию (хотя уж куда чудовищней!) Гейн хранил в спальне: это были развешанные на стене женские лица, срезанные с черепов, высушенные и превращенные в маски.
С лета 1994 года одним из популярнейших в Лос-Анджелесе мест, охотно посещаемых туристами, стал дом Брентвуда, где погибли ужасной смертью миссис О. Дж. Симпсон и ее приятель Рон Голдмэн. Что можно сказать об этом? Можно ли считать людей, приходящих полюбоваться на знаменитое место преступления, вуайеристами, удовлетворяющими свою тягу к жестоким зрелищам? Пожалуй, в некотором смысле да. Свидетельствует ли это о дальнейшем падении нравственных устоев в нашем обществе, одержимом насилием? Ни в коем случае! Дело в том, что публика (хорошо это или дурно) во все времена испытывала страсть к сенсациям любого рода.
Сто лет назад всю Америку потрясло дело чикагского серийного убийцы Г. Г. Холмса, погубившего множество людей в подземельях своего «замка смерти». И уже тогда американцы проявили чрезвычайный интерес к преступлению Холмса. Сообразив, какие выгоды сулит этот интерес, некий А. М. Кларк арендовал «замок» Холмса и объявил, что намерен превратить его в «музей убийств», наняв в качестве гида чикагского детектива, расследующего такого рода преступления. Однако, прежде чем Кларк успел нажиться на зловещей репутации «замка», он был таинственным образом разрушен молнией в грозу.
Шестьдесят лет спустя столь же таинственный пожар возник на ветхой ферме Эда Гейна – как раз незадолго до того, как ее решили выставить на аукцион. Ферму уже несколько месяцев осаждали толпы любопытствующих. Поджог дома (по-видимому, дело рук разъяренных горожан), скорее всего, был протестом против превращения его в туристскую достопримечательность. Впрочем, некий Банни Гиббоне изыскал другой способ разбогатеть на «безумном Эде». Приобретя на аукционе старенький «Форд-седан» Гейна, он поместил в автомобиль две восковые фигуры: одна изображала Эда на водительском сиденье, а другая представляла собой изуродованный женский труп. Затем Гиббоне стал выставлять «машину смерти Эда Гейна» на ярмарках по всему Среднему Западу, рекламируя «автомобиль, в котором маньяк вывозил с кладбища мертвецов». Любопытные охотно платили.
Однако даже это жуткое зрелище не может затмить ажиотажа, вспыхнувшего вокруг имущества печально известной «черной вдовы» Белль Ганнесс после разоблачения ее злодейств. Тысячи жителей Среднего Запада в фургонах, автомобилях и на специальном экскурсионном поезде хлынули на ферму, где нашли свой печальный конец более десятка жертв. Все желающие могли полюбоваться раскопанными могилами и разложившимися останками, выставленными на обозрение в сарае. Осмотрев эти «достопримечательности», посетители имели возможность устроить на ферме семейный пикничок. А желающим приобрести сувенир на память предлагались открытки с изображением расчлененной жертвы Ганнесс. Местный шериф радостно заметил по этому поводу: «Я еще никогда не видел, чтобы люди так весело проводили время!».
В лучшем фильме Томаса Харриса «Молчание ягнят» Клэрис Старлинг, исследуя запутанный лабиринт подвала в доме Билла-Буйвола, натолкнулась на жуткое зрелище: «большая ванна… почти заполненная застывшим багрово-красным гипсом. Из гипса торчала кисть руки, уже почерневшая и высохшая, с накрашенными розовыми ногтями». Так Кларенс случайно обнаружила одну из жертв монстра-маньяка.
Конечно, реальным серийным убийцам, как и всем людям, время от времени требуется ванна, поэтому они не могут складывать туда разложившиеся трупы, залив их багрово-красным парижским гипсом. Но некоторые все же используют ванны в злодейских целях.
В январе 1973 года Эдмунд Кемпер подобрал на дороге случайную попутчицу, прострелил ей голову, а затем отвез ее тело к себе домой, спрятал в каморке возле спальни и отправился спать. На следующее утро, когда мать Кемпера ушла на работу, он вытащил труп и совокупился с ним, а затем положил его в ванну и расчленил при помощи пилы и топора.
А Деннис Нильсен использовал ванну более традиционно. Он любил купаться в ней со своими любовниками. Разумеется, к этому моменту они уже были мертвы. Как и Джеффри Дамер, этот британский серийный убийца убивал гомосексуалистов, с которыми случайно знакомился, потому что отчаянно желал их общества. Он убивал их, чтобы быть уверенным: утром они уже не покинут его. Задушив свою жертву, Нильсен всякий раз совершал один и тот же ритуал: нежно обмывал тело в ванной, затем бережно устраивал его напротив телевизора или за столом в гостиной и наслаждался его присутствием, пока труп не начинал разлагаться.
Встречаются серийные убийцы, использующие ванну непосредственно для убийства. Одним из них был Джордж Джозеф Смит – британский «Синяя Борода», знаменитый «новобрачный в ванной», который утопил трех из семи своих жен из-за страховки.
Но самой известной стала ванна, где Дженет Ли погибла от руки маньяка Нормана Бэйтса. Надеюсь, понятно, что речь идет о фильме «Психо» А. Хичкока. Последствия были ужасны: реальные маньяки начали убивать обнаженных молодых кинозвезд, принимающих душ или ванну. Время от времени вооруженные ножом психопаты до сих пор «выныривают из ванны», как в «Роковом аттракционе». Но все подобные случаи чаще встречаются в кино, чем в жизни. Можете быть спокойны: ванны совершенно безопасны… если, конечно, не поскользнетесь на мыле.
Хотя орудующий топором маньяк является основным героем фильмов ужасов и историй, «рассказанных на ночь», на самом деле это чаще всего игра воображения. Серийные убийцы редко пользуются топором.
Самый известный топор в истории американской криминалистики принадлежал, конечно же, мисс Лиззи Борден. Именно им, согласно распространяемым слухам, она нанесла «сорок ударов» по лицу своей спящей мачехи (а когда увидела, что натворила, то сделала то же самое с отцом). Лиззи, круглолицая тридцатидвухлетняя старая дева, не была серийным убийцей. Ее долго копившаяся злоба неистово выплеснулась однажды знойным августовским днем 1892 года. Короче говоря, ее преступление (суд, однако, ее оправдал) было единственным: подавляемые в течение жизни эмоции спровоцировали этот дикий поступок.
Ознакомительная версия.
