С 1983 года образ X. начинает стремительно демонизироваться, обретая статус опасного подрывного элемента. Первый же фильм про свежее молодежное увлечение, «Военные игры», повествовал о юном X., что своим безответственным проникновением в военный компьютер создает реальную угрозу атомной войны. Жизнь откликнулась сходным сюжетом — подростковая хакерская «банда 414» в течение девяти дней взломала 60 компьютеров, в том числе машины Лаборатории ядерных исследований в Лос-Аламосе. В 1983 году появляется сетевой журнал для хакеров Phrack, а в следующем — первый бумажный журнал для той же аудитории 2600 (в память о фрикерской частоте). Редактор Эрик Корли взял себе также «говорящее» имя Эммануил Голдштейн (так звали мифического — «виртуального» — лидера антипартийного сопротивления в антиутопии Джорджа Оруэлла «1984»). 2600 и Phrack специализировались на обзорах и советах для хакеров и фрикеров.
Количество взломов корпоративных и государственных компьютеров и сетей нарастало, и 1986 год отмечен принятием первого законодательного акта, касающегося виртуального пространства. Утвержденный в США Computer Fraud and Abuse Act признает взлом компьютеров преступлением. Однако на несовершеннолетних уголовная ответственность не распространялась, чем смышленые мальчишки не замедлили воспользоваться.
В 1988 году компьютерный мир впервые испытал на себе мощь одного из самых эффективных хакерских орудий —вируса. Саморазмножающаяся программа-червь, созданная студентом Корнельского университета, сыном директора по науке одного из подразделений Агентства национальной безопасности Роберта Морриса, вывела из строя более шести тысяч университетских и правительственных машин по всей Америке. Правда, Моррис легко отделался: его исключили из университета, приговорили к трем годам испытательного срока и 10 тысячам долларов штрафа. Хакеров, конечно, это не остановило, и в 1989 году происходит кое-что посерьезнее: немцы из «Клуба хаоса» проникли в правительственные компьютеры США и продали полученную оттуда информацию, разведанную, в свою очередь, американскими спецслужбами у КГБ. Новоявленных шпионов арестовали, отделались они, как и в предыдущем случае, испытательными сроками и штрафами. Однако один из них покончил с собой; можно сказать, что это первая «профессиональная» хакерская смерть.
Правительства начали принимать превентивные меры. Черным для хакерства стал 1990 год. В рамках операции Sundevil в США прошла глобальная облава на хакеров. Обвинения традиционные — воровство номеров кредитных карт и взлом телефонных сетей. Было арестовано много сетевых умельцев, которые в обмен на судебный иммунитет массово сдавали подельников. Однако торжество истеблишмента оказалось недолгим. В 1993 году начинается возрождение и новые авантюры. Так, во время викторины-розыгрыша автомобилей в прямом эфире одной из радиостанций трио хакеров заблокировало телефонную сеть таким образом, что на радио проходили звонки только от них. Предприимчивые парни выиграли два автомобиля «Порше», турпоездки и 20 тысяч долларов. В том же году в Лас-Вегасе проходит «Def Con» — крупнейший съезд хакеров, ставший с тех пор регулярным. В 1994 году хакеры находят более удобную территорию для своих сборищ — вебсайты, куда и перемещаются с досок объявлений BBS. Последствия — революционные, ибо отныне все наработки взломщиков становятся общедоступными.
1995 год ознаменовался громкими судебными процессами. ФБР удалось арестовать самого знаменитого и неуловимого X. — Кевина Митника. Процесс затягивается на четыре года, слава Митника растет, а когда в марте 1999 года суд выносит обвинение, оказывается, что положенный срок «компьютерный Дилинджер» уже отсидел. Митника выпускают с запретом на работу, связанную с электроникой. Хакерские лавры достаются, наконец-то, и России. 30-летний Владимир Левин крадет из американского Citibank 10 млн долларов. Его арестовывают и передают США, где он получает срок три года.
Контратака хакеров в 1997 году — свободно распространяемая программа America-On-Hell. С ее помощью далее «чайник» смог подкладывать многомегабайтные послания в почтовые сервисы крупнейшего интернет-провайдера AOL. Сотни тысяч пользователей AOL оказались жертвами спаммерского наводнения. В итоге родилась новая каста хакеров-дилетантов («скриптовых детишек» — script kiddies), которые для своих пакостей пользуются чужими разработками.
Ближе к концу 1990-х годов хакерство закономерно пересекается с политикой. Во время обострения ситуации в Персидском заливе в 1998 году десятки компьютерных систем, принадлежащих Пентагону, подверглись атаке, которую заместитель министра обороны Джон Хэмр назвал самой хорошо организованной и методичной из всех, каким ранее подвергались военные компьютеры США. В расследовании задействовали спецслужбы. Оказалось, что всю кашу заварили два израильских тинейджера. Оба были арестованы и обвинены в компьютерном взломе, совершенном по предварительному сговору. После ядерных испытаний в Индии и Пакистане группа хакеров-пацифистов взломала их военно-ядерные сайты и опубликовала массу закрытой информации, а на взломанных сайтах вывесили антивоенные лозунги. В новом столетии развивается своего рода компьютерный антиглобализм: распределенные атаки парализуют крупнейшие сайты eBay, Yahoo!, CNN, Amazon, неизвестные хакеры крадут из корпоративной сети Microsoft и публикуют исходные коды последних версий Windows и Office, в 2001 году происходит масштабный взлом корневых DNS-cepверов Интернета, в итоге многие сайты остаются недоступны для пользователей от нескольких часов до двух суток.
Перспективы хакерства противоречивы. Евгений Касперский, руководитель известной антивирусной «Лаборатории Касперского», стращает общественность грядущей веб-мафией, которая монополизирует политический и промышленный кибершпионаж, спамминг и даже займется кибертеррором. Вполне возможно, что так и будет. Однако к хакерам как таковым это не будет иметь никакого отношения. Мафия — это уже корпорация, а для настоящего X. нет более ненавистной структуры, нежели корпоративная. Ведь в самой основе хакерства заложен потенциал бескорыстного своеволия, свойственный, скорее, искусству. Важны виртуозность, мастерство, оригинальность самовыражения — и не ради каких-либо краткосрочных целей наподобие наполнения карманов. Основная цель, отстаиваемая X., — свобода, чьим единственным прибежищем остается Сеть, а стратегия — бунт, разжигаемый умелым аккордом на клавиатуре. Недаром уже есть термин — веб-анархизм, и рождаются новые околосетевые жанры наподобие флэшмоба. Мир будет ловить X., но никогда не поймает его.
[Д. Десятерик]
СМ.: Вирус, Киберпанк, Сеть, Флэшмоб.
ХИППИ — движение вольнолюбивых бездельников обоих полов, зародившееся в Хайт-Эшбери, Калифорния, США, в конце 1950 — начале 1960-х годов, и в следующем десятилетии заполонившее весь мир вплоть до СССР. Прообразом можно считать странствующую общину «Перелетные птицы» в Германии начала прошлого века.
Впрочем, на родных черноземах патлы у школьников и недоучившихся студентов особенно интенсивно стали расти в середине 1980-х годов, тем быстрее и длиннее, чем больше об этом писали газеты. Результатом стало то, что к началу 1990-х годов возрожденная система включала в себя почти всю более-менее мыслящую советскую молодежь. Толпы нестриженых, пестрых и экзотичных голодранцев ловили дальнобойщиков на обочинах трасс, плели фенечки из бисера на прокуренных квартирах, основывали коммуны на Алтае,тусовались возле кафе в центрах всех более-менее крупных городов, получали по морде от не столь продвинутых, но тоже юных гопников и каждое лето забивали своими прекрасными нагими телами дикие бухты Крыма.
Всякий расцвет, как известно, — преддверие конца. После распада СССР движение, вместе с сопутствовавшим ему роком пошло на убыль. Кто-то погиб, как правило, от наркотиков. Большинство же вместе с волосами избавилось от идеалов и вернулось туда, откуда в свое время ушло — на поля социума, чтобы делать карьеру, зарабатывать деньги, жениться (как правило, неудачно), растить детей и т. п. Лишь единицы остались верны себе прежним, но превратились в полных изгоев. Сегодняшняя поросль X. представляется более инфантильной, декоративной и благополучной, привязанной к семейным очагам. В любом случае, это новая история, и она только начинается.
Как заметила весьма популярная в «системе» блюзово-роковая певица Умка (Аня Герасимова), любая попытка официального описания X. неизбежно оборачивается профанацией явления. Действительно, здесь тот случай, когда абсолютно отсутствуют признаки, за которые мог бы ухватиться официализирующий дискурс. По сути, X. — это беспримесная асоциальная энергия, без структуры и стойких идей, с основным вектором вдохновения — прочь, на обочину, в состояние вечного поиска. Цели не локализованы, лозунги («занимайтесь любовью, а не войной») трогательно наивны. X. вне пространства и времени, вне индивидуальности и группы. Его (их) бесконечный маршрут не имеет остановки, не предполагает конечного пункта. Ничего своего, ничего чужого: ни семьи, ни дома, ни привычек, ни ритуалов. X. может курить марихуану, баловаться винтом или крепко выпивать, а может быть трезвенником и вегетарианцем, может ходить в лохмотьях — или одеваться подчеркнуто чисто, предаваться групповому сексу или обретаться послушником при монастыре. Любовь, о которой так много говорят в связи с X., — не способ отношений на манер «свободной любви», скорее, тональность мироощущения, сквозной мотив всех передвижений и порывов.
