Тридцатилетний врач Эжен Дюбуа был послан в Нидерландскую Индию, так в те времена называли Индонезию, для работы в одном из военных госпиталей на Восточной Яве. Выпускник Роттердамского университета, восторженный поклонник дарвиновской теории эволюции, он приехал с твердым намерением все свободное от службы время посвятить поискам ископаемых существ. В 1891 году его перевели для поправки пошатнувшегося от тропической лихорадки здоровья в район деревни Тринил. Едва встав на ноги, Эжен Дюбуа нанял рабочих и начал раскопки, благо был сухой сезон, вода спала и обнажила подножие горы Кенденг.
И звездный час самоотверженного рыцаря науки пробил. Однажды вечером один из землекопов отложил мотыгу, наклонился к земле, что-то поднял и спросил:
— Господин, что это?
Доктор осмотрел находку. Похоже на берцовую кость большой вымершей обезьяны типа современной шимпанзе. Но что-то на редкость прямая. Неужели?..
— Копайте, копайте еще. Здесь и вокруг этого места.
Через несколько дней на том же месте были найдены осколки черепа. Реконструировав по находкам скелет, Дюбуа уверенно объявляет всему миру: «Берцовая кость и крышка черепной коробки принадлежат человекообразной обезьяне — питекантропу. Теория Дарвина получила веский аргумент в пользу своей совершенности». В науку открытое голландским врачом существо — уже державшее в руках первые орудия труда и создавшее культуру раннего палеолита — вошло под названием «яванский человек».
Возможно, он был предком тех, кто десять тысяч лет назад населял индонезийские джунгли, поддерживая свое существование примитивными охотой и рыболовством, сбором съедобных даров леса,— тех, кого считают первыми жителями островов архипелага, людей каменного века, потомки которых и по сей день живут в глубине лесов Суматры. В труднодоступные внутренние районы они были оттеснены четыре тысячелетия назад пришельцами с севера, давшими начало народам архипелага.
Новые его хозяева были родом из юго-западных районов современного Китая. На протяжении многих веков они спускались к югу по плодородным долинам рек, которые сейчас называют Красной, Меконгом, Салуином, Иравади, Менам-Чао-Прайя. Эти люди двигались шаг за шагом в поисках земель более тучных, чем склоны гор, мест с более благоприятным и ровным климатом, чем в северных районах.
С верховий постоянно спускались все новые волны мигрантов, теснившие тех, кто уже успел «разнежиться» в райских условиях речных долин и не мог оказать сопротивления суровым, жадным до пищи и тепла новым пришельцам. Старожилы были вынуждены двигаться дальше на юг. Наступил момент, когда они добрались до южной оконечности Малаккского полуострова и, не испугавшись морской преграды, стали перебираться с острова на остров, пока не заселили весь архипелаг.
В научном мире принято мнение, что эти люди монголоидной расы накатывались на Юго-Восточную Азию двумя большими волнами. Первую составляли так называемые протомалайцы. Их миграция относится к периоду между 3-м и 2-м тысячелетиями до нашей эры. Они были людьми неолита. Кочевали, умели лепить посуду из глины, знали каменный топор, костяную иглу, укрывались в пещерах, разводили огонь. Кроме собирательства и добычи рыбы и зверя занимались подсечно-огневым земледелием. В пещерах Гуа-Ча, на севере Малайзии, археологи нашли хорошо сохранившуюся стоянку протомалайцев. В числе находок были и палки с заостренными концами, которыми пользовались для посева семян. К потомкам первых монголоидных пришельцев относятся батаки Суматры, даяки Калимантана, тораджи Сулавеси.
Спустя две тысячи лет после их прихода индонезийские острова подверглись второму нашествию монголоидов. Пришли дейтеромалайцы, носители культуры железного века. На память о себе они оставили железные мотыги и крючья, бронзовые колокольца и литавры. Жили они оседло, владели ткацким ремеслом, строили деревни, приручили буйвола, вели меновую торговлю, выращивали рис на заливных полях. Их общинами руководили старейшины. Дейтеромалайцы поклонялись духам окружающих их рек, гор, озер, деревьев, камней. Ритуально-обрядовые церемонии и музыкально-танцевальные элементы культа помогали вести им тяжелую борьбу за выживание. Новые мигранты вытеснили протомалайцев из речных иприбрежных долин в глубь островов. Они дали начало нынешним яванцам, сунданцам, балийцам, мадурцам, малайцам и другим народам и народностям Зондских островов.
Есть еще одна знаменательная река на Яве — Чиарутен, протекающая близ знаменитого своим ботаническим садом Богора на Западной Яве. Внешне она ничем не выделяется. Звонкие, прозрачные струи поверх огромных округлых камней, мелькающие серыми тенями в небольших редких заводях рыбины, низко и плотно свисающие над водой густые заросли. Таких горных речушек не счесть на Яве. Но я не мог не побывать на каменистых берегах Чиарутена. В одном отношении эта похожая на сотни других протоков речонка — единственная.
В Богоре среди густой зелени расположены летние резиденции государственных деятелей страны и дачи состоятельных индонезийцев. Первый попавшийся мне на глаза полицейский подробно рассказал, как добраться до Прасасти Чиарутен — камня с самыми древними на яванской земле письменами. После получаса езды мимо пригородных бедняцких лачуг я выехал на высокий берег, миновал связанный из бамбуковых планок и жердей пешеходный мост и уперся в асфальтовую площадку, где пришлось оставить машину, чтобы продолжить путь пешком по выложенной крупным галечником дорожке.
Черный камень высотой с человека стоял на берегу за легкой сетчатой оградой. На его глянцевитом боку отчетливо были видны отпечатки босых человеческих ног и надпись на санскрите: «Это отпечатки ног раджи Пурнавармана как отпечатки ног Вишну». Чуть выше — другая надпись округлыми значками. Ученым еще предстоит расшифровать ее, выяснить, что это за язык. Каменный монолит, полагают историки,— знак, которым раджа обозначил южную границу своего царства. В Национальном музее в Джакарте хранится Прасасти Тугу — еще один своеобразный «пограничный столб», но северный. Он был найден близ нынешнего джакартского морского порта Танджунг-Приок. Надпись на нем гласит: «На этом месте был вырыт канал... На церемонию его открытия раджа Пурнаварман пригласил брахманов. Были принесены в жертву тысячи буйволов».
Чиарутенский памятник музейные работники тоже хотели перевезти под свою крышу. Но местные жители, почитающие камень с изображением царственных ступней как святыню, как свой талисман, воспротивились. Единственное, в чем специалистам из столицы удалось убедить крестьян, так это в необходимости вытащить глыбу из воды и оградить ее от любителей оставлять свои автографы.
Дат ни на одном из памятников нет. Но историки едины во мнении, что княжество Пурнавармана существовало в V — VI веках нашей эры. Называлось оно Таруманегара. Это было первое на Яве значительное государственное образование. Раджа был деятельным воином и строителем. Канал, согласно надписи на Прасасти Тугу, был построен за 21 день и тянулся на 11 километров. Из надписи также явствует, что Таруманегара находилась под влиянием индуизма.
Некоторые ученые полагают, что первые индийцы появились на яванском берегу еще в IV или в V веке до нашей эры. На рубеже первого столетия нашей эры, считает индийский историк Мукерджи, многочисленная группа людей из Калинги, царства, расположенного на берегах Ганга, высадилась на Яве. Пришельцы, пишет он, «основали колонию, построили укрепленные города, развернули торговлю со своей родиной, которая продолжалась на протяжении многих веков».
Носители более высокой культуры — индийцы — привезли с собой стройную систему государственной власти, развитую религию со множеством сложных обрядов, письменность. Под индийским влиянием правители яванских княжеств стали величаться «раджами», носить индуизированные имена, поклоняться Брахме, Вишну и Шиве. Санскрит утвердился как язык религии и государственных документов. Все последующее политическое и религиозно-духовное развитие яванского общества вплоть до проникновения ислама в XVII веке шло под воздействием индийской культуры.
И тем не менее утверждение о «цивилизаторской» роли посланцев Калинги кажется преувеличением. Индийцы встретили на яванской земле отнюдь не только что народившихся на белый свет наивных детей природы, из которых можно было лепить что угодно. Они обнаружили общность людей, развитую настолько, что она уже не поддается целиком и полностью чужому влиянию, а выборочно приспосабливает к своему образу жизни только те его элементы, потребность в которых продиктована пользой для их собственного дальнейшего развития. Экспедиция встретила народ с налаженным оседлым хозяйством, зачатками государственности, развитой системой анимистических верований, традициями культурной жизни.
