Пулеметчик сидит или стоит в кабине, сверху, на откидных досках. Против отхожего места (с душем), у себя под ногами, он совершенно не возражает (кто бы его спрашивал?). Оно же — служебное. "Только для стрелка и дежурной вахты". А кормовая надстройка (точно такая же) — доступна всем. Там крайняя кабина является "обычным гальюном". Да-с. Периодически они меняются местами, но упоминать об этом — дурной тон. Просто дневальный переставляет сиденье, с "кормы" на "нос", открывая массам доступ к свободному унитазу. Вся остальная "палуба" (как иначе назвать ленту белых дощатых квадратов, между "пулеметными точками" на крайних лихтерах?) пуста, как беговая дорожка стадиона. Жилые помещения и трюмы — снизу. Если что, очистить плавательное средство от абордажной команды врага — плевое дело. На магазин РПК…
Странное решение? Напротив! Свирепая, доходящая до абсурда, функциональность. Каждый элемент несет двойную и тройную нагрузку. Снизу, в жилых секциях, слишком тесно для бытовой санитарии, число "посадочных мест" на всю команду, однако, известно заранее. Из "Красной книги". Устава, ага. Придавили морячков, как тараканов букварем. Могу и вам процитировать. "Умывальники устанавливаются из расчета, не менее, одного крана на 5–7 человек. При мастерских, парках и т. п. должен быть оборудован теплый душ. В уборных оборудуют одну кабину с унитазом (очком) и один писсуар на 10–12 человек" Обеспечьте! Хе… При шестичасовых вахтах постоянный состав команды 18 человек. Вахта — рулевой, дневальный, дежурный пулеметчик. Плюс специалисты и туристы. Это я. В самый раз. И вообще, шуточки неуместны, по местным погодам, крепкий отапливаемый нужник, не роскошь, а средство выживания. Другое дело, что "корапь", у которого абсолютно все надстройки (о ужас!) — это общественные туалеты, выглядит пустившейся в путь по водам провинциальной железнодорожной платформой, а не плавательным средством. Коряв. Даже на вид — сухопутный. Секция наплавного моста. Подрагивает на шарнирах-сцепках, с высокими перилами по краям.
Как и на железной дороге, кабинки выкрашены косыми полосами в цвета ночи и льда, то есть той же угольно-черной и грязно-белой самодельной эмалью. Среди синей воды, торосов и зеленых берегов лезут в глаз за десять километров… Караульные будки, времен Павла Первого, хе… Но, знали бы вы, до чего деталь греет душу! Как ни странно кажется. Милый такой кусочек родной армейской казармы, среди девственной глуши. М-дя. На стоянках мотор поднимают. Вместе с откидной рамой, крутящейся вокруг шарниров борта. Сидушку механика — сдают на хранение, а двери надстроек временно украшают съемными табличками "М" и "Ж". "Мальчики налево, девочки направо" Остекление кабинок смотрит за борт, со улицы подглядывать некому. Первенец каботажного флота тут ошивается в единственном экземпляре. Удобно… А уж когда по крышам полосатых сортиров встают на упорах ручные пулеметы РПК… У-у-у-у! Брутальный милитаризм "самоходного плавучего причала", реально зашкаливает… Кино, блин! Мы, за эти полмесяца, уже ко всему привыкли. Находим и компоновку, и расцветку вполне уютными. Даже элегантными. "Что естественно, то не безобразно" Стильно же вышло! Словно сбежавшая из старой книжки 60-х годов иллюстрация, к роману братьев Стругацких "Обитаемый остров". Надежно, крепко, функционально до уродства и… гм, грозно. Без балды, весьма! Проверено… в боях и походах. Особенно доставляет — жухлого цвета маскировочная сетка. Вдоль бортов, как часть ограждения и особенно — на крышах сортиров. Боец сидит, как аист, в разлапистом гнезде. М-м-мдя… Полезной штукой эта сетка оказалась. Спасительной… А ведь взяли — чисто для гамаков. Никогда не знаешь, что, где и когда пригодится. Пионерный мир.
Шарниры крепления лихтеров совершенно одинаковые со всех сторон. Квадратные секции легко, за полчаса (с помощью известной матери) соединить заново, например, собрав из них крест или широкий плот с дырой (для земснаряда, буровой платформы или чего там) посередине. Съемные рамы с моторами можно за считанные минуты закрепить вдоль одного борта и… плыть боком. А можно — и спереди, и сзади. При работающем на полном газу моторе агрегат поворотлив как осенний листок. Забавное вышло сооружение, ядрить его… Незадействованные шарниры, вдоль бортов, похожие на дверные ручки, тоже пригодились. Мне… Обхохочешься тут, м-дя… До сих пор, от воспоминаний, душа в пятки уходит. Смертельный номер.
К концу первого дня плавания мотористы вполне освоились, а мы совершенно привыкли к уверенному ходу лихтера. Смена погоды проблемой не показалась. Ноктовизор рулевому — и… полный вперед. Мы же современные люди! Туман тут хитрый, тянется полосами, стекает с берега, из долинок, между отвесными кручами. Проскочили, и снова ясно как днем… Главное, никуда не влипнуть, во мгле. Первая полоса… Ещё полоса. Тре… Уй! Физика — великая наука, но надо уметь ею пользоваться. Вектор продольной тяги мотора для длинной сцепки — что доктор прописал. Вытягивает нашу плавучую гирлянду квадратных черно-белых ящиков по струнке. Вектор боковой тяги — просто гнет гирлянду дугой, она виляет, уходя от столкновения… А про могучий крутящий момент, неизбежный при малой осадке (порожняком же идем), позабыли. Млять! Плоскую линейку дощатых квадратов настила мгновенно свернуло спиралью. За счет люфтов на сцепках… Горизонт встал на бок. Опора — ушла из-под ног. Казавшаяся широкой (целых 6 метров) палуба сделалась узкой и скользкой. Бросило, перевернуло, приложило затылком… покатило. Над головой мелькнули леера ограждения. Ноги нырнули в холодную пустоту… ушли в воду. Руки судорожно вцепились в крепежную скобу, скрипнув, она приняла вес повисшего тела. Хлоп! Крен в обратную сторону. Прижало к наклонному борту пузом. Хлоп! Опять повис… От неудобного хвата ладони свело судорогой… Что-либо крикнуть — нет духу. Приложило грудью о доски, при падении. Хлоп! Совсем рядом жадно лязгает металлической оковкой, расходясь так, что рука пролезет, щель между соседними понтонами. Попадет туда часть тела — раздробит в лепешку. Хрясь! Щель закрывается… Отлично представляю, как она открывается с другой стороны. Что они там, вконец одурели? Я так долго не продержусь! Хрясь! Понтоны мотает, как вагоны на крутом перегоне… Если это штиль, то как тут во время шторма? Хлоп! Ноги ушли под воду так, что плеснуло за голенища… И! Холодна водичка… Трах-трах-трах-кр-р! Наш "паровозик" дал задний ход, а рельсов то и нету! Замотыляло сцепку, свернуло дугой, тряхнуло, дернуло. Моряки были правы — плавать на этом корыте реально опасно. Стоп машина… Плюх… Ноги снова в воде… Холодно, черт побери! И зацепиться не за что — борт гладкий. Хоть бы уступ какой предусмотрели, носками упереться или каблуками. Вода ледяная! Айсберги же кругом.
— У-у-у-у! — оглушительный гудок пневматической сирены бьет по ушам. Рулевой — кретин! Сначала ж надо было сигналить, а только потом штурвалом крутить. Или… "лучше поздно, чем никогда"? Крикнуть?
— У-у-у-у! — да-с, тут кричи не кричи — бесполезно… В голову лезут дурацкие панические ассоциации. Внезапно и ярко вспомнились заключительные кадры из американского фантастического фильма "Назад в будущее-3". Там героев занесло аж на Дикий Запад. Взбесившийся старый паровоз мчится по заброшенной железнодорожной ветке, к рухнувшему мосту. Как удержаться? Толку? В фильме у героев была магнитная доска, с антигравитатором… Изобретение сумасшедшего профессора, которого молодой главный герой, на американский манер, именовал "доком". Благодаря фантастической доске тот и спасся, в итоге. С дамой… Здесь подобных чудес точно нет. Даже спасательных кругов — нет. Вода такая, что бесполезно. За несколько минут замерзшего пловца скрутит судорога… Держаться, держаться, держаться… А ноги — поджать. Вот…
— У-у-у-у! — надрывается сирена. Вечернее солнце, прорвавшись сквозь мглу, озаряет выскочивший из тумана пейзаж. Пора бы мне и самому какой-нибудь звук издать? Сейчас в баллоне сжатый воздух кончится и рискну. Там его, на три-четыре полноценных гудка, всего и было. А потом надо качать насосом-лягушкой заново. Не пароход… — У-у-у-у… пш-ш-ш… — Так, давление упало, тишина. Собраться с силами…
— Мать..! Мать..! Мать..! — разносится над пустынными водами, на разные голоса отражается от скал…
— Шухер! Док за бортом! — надо же, спохватились. Ассоциации — те же. Доком, как в уже упомянутом фильме, меня, заглазно, именуют давненько. Человек скотина подражательная. Вот и вырвалось наружу.
— Пи…ец Доку настал! — умудрено-глубокомысленная эпитафия в собственный адрес обескураживает. Хочется возразить, но из ушибленной груди, вместо полноценной отповеди, удается выжать только жалкий писк… Зато пнуть ногой, деревянную обшивку борта, получается лучше. Хе… Довольно звонко. И ещё…
— Бл…!!! — судя по звуку, кто-то несется ко мне, тяжелыми прыжками… Сотрясая палубный настил… Увидели? Услышали? Глянуть? Небеса закрывает тень. Нечеловечески громадная ручища, торчащая из полосатого рукава драной тельняшки, хватает за хилый столбик ограждения… Её владелец склоняется над бортом сверху. Одежду на спине туго сжимает — Ух ты! Ручища, сграбаставшая меня за ворот, видимо для верности, захватила в горсть не только материал комбинезона и рубаху с майкой, но и участок живой кожи под ними. Синяк будет знатный. Рывок! Не слабее, чем в те далекие времена, когда я в секции ДОСААФ прыгал с парашютом. Мама! Едва-едва успел разжать свои занемевшие вокруг скобы пальцы… Крутануло, перевернуло боком, пронесло высоко над леерами ограждения. Затрепыхался в воздухе А ведь — далеко не пушинка. Верных 70 килограммов, однако — держит. Ещё и потряхивает, сволочь! Рисуется же, на публику.
