Ознакомительная версия.
«Культурная жизнь» мате
Понятно, что мате – это в первую очередь особая культура, которая не имеет ничего общего с культурой чайной. В Латинской Америке она доминирует. Это тоже понятно.
Для стран-поставщиков чая – это болезнь, распространившаяся, как эпидемия чумы. Ее не остановить, потому что мате, словно снежный ком, увлекает все новых и новых людей. Это не плохо. Здоровый образ жизни никогда не приносил ничего, кроме выгоды.
Мате стал темой для творчества множества живописцев, среди которых Флоренсио Молина Кампос, известнейший аргентинский художник, и Лорен де Бакко, чья картина, на которой изображен гаучо, пьющий мате, поражает воображение сосредоточенностью образа.
Мате и гаучо – эти слова дополняют друг друга. Без мате образ гаучо был бы неполным, как, конечно же, и наоборот. Образ гаучо был не раз воспет аргентинскими классиками, в том числе Хосе Эрнандесом в эпической поэме «Мартин Фьерро». В этой поэме, понятное дело, не обошлось без упоминания о мате:
Брат, ему причинили вред
И в том мате присутствует след
Давайте позволим себе небольшую игру. Закройте глаза. Перенеситесь туда, где вы услышите топот копыт от множества лошадей, табунами перемещающимися с места на место. Вы услышите стук бича, вы почувствуете ноздрями запах конского пота, а лицом разогретый до чрезвычайных температур воздух, и не ваши ноги, а ноги вашего коня топчут эту красную землю.
Раскаленное солнце освещает просторы. Долгий переход совершен. Вы устали. Спешились. Привязали коня к дереву. Похлопали благодарно его по крупу. Присели в тени. Разожгли костер, на него поставили паву. Прислонились к холодному стволу дерева, шляпа съехала на глаза. Пора отдохнуть. Тем временем вода готова. Из мешочка засыпали в поронго мате, вставили бомбилью, долили воду. Блаженно прищурились. Рядом послышался топот: это сын привез еду. Вы показываете рукой на мате, сын достает свою калабасу, осторожно берет паву, подливает себе воды и спрашивает:
– Папа, мы гаучо?
– Да, сынок.
– А кто мы?
Глаза снова прикрыты. Вокруг – только горячий воздух. Внутри – только мате. А в нем – история южноамериканского ковбоя.
Гаучо зародились на рубеже 16–17 веков от брака испанцев с индейцами. Само слово заимствовано из языка кечуа («хуачу» – сирота, бродяга). Это были суровые люди, во владении которых была лишь лошадь. Есть мнение, что первыми гаучо были дезертиры и преступники, благодаря чему этих людей было принято опасаться.
По всей вероятности, появились они тогда, когда на земли современных Аргентины, Бразилии, Уругвая и Парагвая испанцами был завезен крупный рогатый скот. Гаучо были пастухами, ведя полукочевой образ жизни. В то время основным скотом их пастбищ были коровы (впрочем, как и сейчас), которые использовались вовсе не из-за мяса. Основной ценностью считалась кожа, которую огромными партиями закупали в Европе.
В отличие от европейцев, гаучо использовали корову всю, без остатка. Они жарили мясо тут же, на открытом огне, и эта их «кулинарная особенность» вызывала отвращение у просвещенной части общества, тем самым усиливая негативное восприятие гаучо. Правда, в конечном счете, привычка жарить мясо на открытом огне превратилось в нечто вроде национального рецепта, приобретя название «кулинарии асадо».
Питание гаучо было очень простым. Как уже говорилось, они ели мясо, жаренное на открытом огне, а также подкреплялись мате, что вскоре вошло в привычку всего общества.
Чарльз Дарвин в 1833 году посетил Южную Америку и так писал про эту общественную группу: «Они имеют длинные волосы ниже плеч, лицо, чёрное от ветра, фетровую шляпу, чирипу [широкие мужские брюки из одного куска ткани] и сапоги из кожи лошади, длинный острый нож за спиной, который держится на ремне, и едят обычно жареное мясо, иногда добавляя в него мате и сигареты».
Гаучо доставляли немало хлопот государству: их неукротимые нравы вкупе с беспощадным отношением к человеческой жизни настраивали общество против них. Началось это еще на заре становления этой культуры: поначалу они просто воровали скот, который потом продавали. Лишь после того, как земля в Аргентине стала частной собственностью, гаучо пришлось наниматься на работу. Их брали с удовольствием: никто не умел лучше обращаться со стадами, чем эти суровые люди. Тем не менее, их все-таки не любили, и боялись, потому что если у человека с собой всегда нож, то как его можно не опасаться?
Когда в конце 18 века началась борьба за независимость от Испании, стало понятно, что без суровых пастухов не обойтись. Вся конница состояла именно из них. Образ грубого, неотесанного мужлана постепенно стал сменяться на образ защитника, освободителя родины.
Сейчас никто лучше них не знает, как обходиться с животными, и гаучо являются той общественной группой, которая представляет собой символ свободы.
Мате до сих пор является важной частью их жизни. Зачастую у гаучо есть йербера (yerbera) – это аксессуар, состоящий из двух отсеков, в одном из которых хранится мате, а в другом сахар. Йербера была изобретена для того, чтобы мате всегда был под рукой, и не было необходимости куда-то бегать за ним. Временами в йерберу клали длинную ложку, которая использовалась для того, чтобы засыпать мате в калабасу. Среди других полезных вещей, которые были во владении гаучо, можно отметить специальную сумку, изготавливающуюся из толстой кожи, которая нашивалась на деревянный каркас. Сумка несла несколько функций: в ней носили мате, но так же на ней можно было и сидеть, греясь, например, у костра, неспешно потягивая йербу в «кругах мате». Знаменитые «круги мате» в последнее время чаще всего соблюдаются именно гаучо, когда они, уставшие, возвращаются со своей нелегкой работы. Собравшись вместе, они неспешно потребляют напиток, который для гаучо связан в первую очередь с их героическими предками, а, никак уж, не с гуарани.
Культура мате конца 19 и начала 20 века была бы неполной без танго, которое первоначально возникло в местах поселения африканцев, являясь синтезом древних африканских движений.
Хорхе Луис Борхес в «El idioma de los argentinos» писал: «Танго принадлежит к Ла-Плата и является „сыном“ уругвайской милонги и „внуком“ хабанеры».
Поначалу танго был очередным танцем, который, в числе многих, зарождался на рубеже столетий, и не привлекал того пристального внимания, которое впоследствии будет приковано к нему. Танго – это страсть, чувственность, небывалая раскованность. Именно из-за этих ярких чувств он был запрещен, будучи признан развратным. Тем не менее, его продолжали танцевать, собираясь в душных темных клубах, подкрепляя себя калабасой с терпким мате.
Даже сейчас, спустя почти сотню лет, танго все еще продолжает ассоциироваться с мате у людей, влюбленных в этот танец: школа танго «Мате Амарго» яркое тому подтверждение.
В Аргентине вы найдете калабасы с изображениями танцоров танго – для настоящего аргентинца танго и мате просто неразделимы.
Популярность йербы в Аргентине настолько велика, что в стране проводятся фестивали мате.
История их такова. Первый из них был устроен в 1944 в Посадасе, и после удачного почина было принято решение о проведении этого праздника на постоянной основе. На фестивале воздавали почести местным йербатеро (производителям мате), а в завершение выбиралась «Королева Мате», первой из которых стала Анита Паас, девушка типичной красоты того времени.
Поначалу существовав, как событие местного масштаба, постепенно фестиваль перерос в нечто большее, и в 1961 году законодательным собранием провинции Миссионес был принят закон № 82, в котором говорилось, что теперь эти фестивали будут ежегодными.
1972 год можно считать важной вехой в развитии фестиваля. Очередным законом город Апостолес был закреплен в качестве хозяина фестиваля (что не удивительно, учитывая, какое количество йербы производится именно здесь). Теперь ежегодно, в октябре-ноябре, в этом городе проводится грандиозное общенациональное празднество. В Апостолесе располагается и штаб-квартира фестиваля: «Дом мате» (Casa del Mate). Кстати, в Буэнос-Айресе есть и ресторан с таким названием, где первое, что бросается в глаза, так это изображение Че Гевары, пьющего национальный напиток.
1973 год – открыт памятник мате в Апостолесе.
1982 год под патронтажем CRYM (предшественника INYM) здесь прошла первая национальная конференция производителей.
2004 год можно считать поворотным в судьбе фестиваля: теперь он стал международным, так как участие в нем отныне принимают Бразилия и Парагвай.
В настоящее время это не просто фестиваль, где подсчитывается, сколько мате произведено, и кто же в этом году является лучшим йербатеро. Культурная программа достаточно широка: от показов изобразительного искусства до выступлений живых коллективов. Интерес к этому мероприятию не раз отмечали первые лица государства: в 1984 и 1989 годах его посещали президенты страны.
Ознакомительная версия.
