В своих воспоминаниях он в красках описал жизнь общества экспатриантов в Каире 1940-х годов. По его словам, в городе безраздельно властвовала коррупция, а король практически не возвращался из Европы, где находиться было куда приятнее, нежели в обнищавшем Египте. Тем не менее именно привычки и манеры англоговорящего сообщества, а не политика египетского государства сформировали Эдуарда Саида как человека и как мыслителя, и именно об этом сообществе Саид много пишет в начальных главах своей книги.
Его описание начальной школы на острове Гезира, которую он посещал с шести до одиннадцати лет, читается так, словно речь идет о каком-либо учебном заведении одного из лондонских пригородов, а не о школе на нильском острове в тени раскидистых пальм. Сама «английскость» этой школы — ревностное соблюдение чисто английских традиций образования, при том что большинство учеников никогда не были в Англии — являлась основой ее существования. В фильме Стивена Спилберга «Империя солнца» по одноименному автобиографическому роману Дж. Г. Балларда — действие фильма разворачивается в колониальном Шанхае тех же лет, в какие рос в Каире Эдуард Саид — одиннадцатилетнему Джиму, ученику соборной школы, говорят с гордостью: «Мы — англичане», на что он отвечает: «Да», а потом прибавляет: «Но я там не бывал». Пенелопа Лайвли в «Олеандре, палисандре» описывает растерянность ребенка, который волею обстоятельств растет в мультикультурной среде: «Мне внушали ценности одной культуры, а окружали меня проявления культуры иной. Египет был моим домом, это я знала твердо, но при этом частично понимала, что не являюсь здесь своей. Быть англичанкой считалось принципиально важным, мне категорически не позволялось об этом забывать; но что это конкретно означало, я была не в состоянии объяснить». Детство Балларда в Шанхае, детство Саида и Лайвли в Каире — все они росли приблизительно в одни и те же годы (1930-е — начало 1940-х) — этот опыт типичен для тысяч детей колониальной эпохи, воспитывавшихся на всей территории империи, от Азии и Африки до карибских островов. Культура, в которой они росли, оставалась для них запретной.
Каждое утро юный Саид выходил из дома в костюмчике английского школьника начальных классов — серые бриджи, серый блейзер, черные ботинки на шнурках и кепи с эмблемой и девизом начальной школы Гезиры. Эту форму мгновенно узнал бы всякий британец 1940-х годов. На школьных собраниях Саид вместе с другими ребятами пел «Все светло и чудесно»[12] и слушал учителей, рассказывавших о далекой стране, где коровы пасутся на зеленых лугах, где почти всегда идет дождь и где когда-то произошла знаменитая битва в местечке под названием Гастингс. Школьными приятелями были «голубоглазые английские мальчики и девочки, говорившие правильно и без ошибок».
Директором школы был Кийт Баллен, глава литературного кружка «Саламандра», члены которого собирались по воскресеньям в директорском доме, пили джин и обсуждали современную поэзию. Кружок выпускал свой журнал, в котором публиковались и стихотворения солдат британской армии. Однако с учениками Баллен вел себя весьма сурово, наказывал за малейшие провинности и не стеснялся использовать собственную трость в качестве розги. Саид не избежал этой постыдной участи, о которой вспоминают едва ли не все британские авторы, чье школьное детство пришлось на начальные десятилетия XX века.
Спортивный клуб Гезиры: времяпрепровождение элиты
Центральную часть острова Гезира занимает знаменитый спортивный клуб «для избранных», территория которого тянется через весь остров с запада на восток. Высокие стены, камеры слежения и посты охраны означают, что о происходящем внутри известно лишь самым богатым горожанам. Сегодня, впрочем, любой, у кого хватит средств и имеются нужные связи, может брать в этом клубе уроки гольфа и верховой езды. (Прекрасный вид на спортивные площадки открывается с верхней галереи Каирской башни — видны аккуратные лужайки, теннисные корты, открытые плавательные бассейны и виллы в тени деревьев, этакий крохотный кусочек зелени в сердце каменной махины города).
Клуб, как и большинство других построек на острове, достался городу в наследство от колониальной эпохи. Спортом здесь начали заниматься едва ли не с первых дней британской оккупации, а сам клуб был основан в 1882 году на земле, выделенной хедивом Тевфиком; за образец при его строительстве взяли лондонский клуб «Херлингем». Британские офицеры играли тут в крокет, гольф, крикет, поло и теннис, состязались в скачках (как утверждается, армия не упускала случая оценить возможности потенциальных новобранцев кавалерийских частей). Терраса самого клуба — так называемая «лидо» — выходила на плавательный бассейн, а неподалеку располагалось кладбище для домашних животных.
В своих «Дневниках», опубликованных в 1967 году под редакцией Роберта Роудса Джеймса, член английского парламента сэр Генри Чэннон вспоминает о посещении скачек на Гезире. Когда в ложу в сопровождении супруги (разумеется, в экзотической шляпке) вошел посол Великобритании, оркестр исполнил национальный гимн. Атмосфера напомнила Чэннону скачки в Ньюмаркете. Впрочем, социальные функции клуба были, пожалуй, еще более важны, нежели спортивные. В декабре 1940 года, вскоре после победы, одержанной в пустыне над итальянцами, здесь устроили торжественный вечер для 3000 британских солдат, и сама супруга посла помогала разливать чай. Хотя, конечно, сюда приглашали далеко не всех и каждого. С самого основания этот клуб имел ауру эксклюзивности. Недаром Рональд Сторрз, либерально настроенный колониальный чиновник, назвал это место «второй британской ставкой».
И Пенелопа Лайвли, и Эдуард Саид вспоминали, как проводили время в этом клубе вместе с семьями в 1940-х годах. (Саид жил буквально в нескольких шагах от ворот клуба). Маленькую Пенелопу регулярно оставляли в клубе, когда ее мама отправлялась по делам в Каир. Миссис Лайвли описывает «притягательный прямоугольник выложенного голубой плиткой бассейна — от воды пахло хлоркой, — зеленые лужайки на фоне ослепительно-белой изгороди и английскую речь со всех сторон».
Ныне английская речь умолкла. Как и в случае с элитными клубами в других частях империи (прежде всего в Индии), сюда постепенно начали пускать состоятельных местных жителей, а после провозглашения независимости Насера убедили сохранить за клубом статус элитарного заведения. Тут по-прежнему подают чай, однако — из уважения к заповедям ислама — с 1980 года больше не наливают алкогольных напитков. В старом крикетном павильоне сейчас мечеть. Где прежде гуляли британские офицеры, сегодня прохаживаются с детьми богатые египтяне в нарядах от кутюр. Как и на остальной части острова Гезира, голос прошлого здесь звучит все тише и тише.
Маади и Гелиополь: садовые пригороды
Если Город-сад и район Замалек находятся в центре «европеизированного» Каира, то пригороды Маади и Гелиополь образуют их своеобразные пригородные колонии. Оба района создавались в колониальную эпоху как подражания английским садовым пригородам. Сегодня в Маади и Гелиополе проживают зажиточные египтяне; также в этих пригородах обосновались общины экспатриантов, и оба они являются наиболее «западными» районами Каира. Учитывая же, что британцы держали в Египте многочисленный экспедиционный корпус, справедливо предположить, что в этих пригородах до сих пор ощущается «армейский дух».
Маади находится к югу от Старого Каира, в широкой излучине Нила. В фешенебельных домиках на тенистых улицах, обсаженных пальмами и другими деревьями, листва которых источает сладкий аромат, проживают большинство каирских американцев, равно как состоятельные египтяне, арабы из стран Персидского залива и представители прочих народов, — иными словами, общество пестрое, разноязыкое и, что называется, весьма почтенное. Район возник в XIX столетии; в ту пору всякому, кто желал поселиться здесь, надлежало выполнять определенные правила, в том числе — не включать радиолу после десяти часов вечера и заботиться о садике при доме (за пренебрежение последним полагался крупный штраф). На многих улицах положены «лежачие полицейские» — нечто невероятное с точки зрения обитателей других районов города, — и не удивительно, что основную массу автомобилей тут составляют «мерседесы» и «БМВ». Местные любительские драматические труппы, состоящие преимущественно из экспатриантов, дают представления в Великобритании и в Египте — прежде всего для английской и американской общин. Здесь множество европейского вида магазинов и бутиков, а вдоль нильской набережной протянулась вереница модных ресторанов с открытыми террасами, выходящими к реке. На самом Ниле традиционные рыбацкие лодки соседствуют с роскошными яхтами и иными плавсредствами западного образца.
