Данные о потреблении до и после использования обоих подходов показали, что лишь 3 % слушательниц лекций стали готовить блюда из субпродуктов, в то время как среди участниц дискуссионных групп этот показатель составил 30 %. Сходные результаты были достигнуты и в других группах, например, среди матерей, которых просили давать своим детям рыбий жир или апельсиновый сок. Групповые решения всегда были более эффективными и в некоторых случаях изменения в поведении оказывались более значительными через четыре недели, чем через две. Аналогичные исследования, охватывавшие рабочих производственного предприятия их непосредственных начальников, позволили выявить такие же различия между эффективностью лекций и групповых обсуждений.
Эти эксперименты использовались для иллюстрации трехступенчатой схема осуществления изменений, причем поднятие рук означало одобрение предложения, а применение размораживания представлялось в качестве способа консолидации позитивных намерений к принятию новых образцов поведения. Теоретическое объяснение этой работы также указывает на более высокие мотивирующие возможности вовлечения и активного участия участников эксперимента в сравнении с пассивным прослушиванием лекций.
К. Левин также проводил опыты с другим потенциально эффективным методом научения и мотивации, получившим название метода «уровней притязаний», который мог использоваться для работы с отдельными индивидами или группами и подразумевал четырехэтапную постановку целей. На первом этапе выяснялся вопрос об ожиданиях индивида или группы, что соответствовало первому уровню притязаний. На втором этапе оценивались фактические действия индивида или группы. На третьем этапе информация о достигнутых результатах подавалась индивиду или группе в качестве сигнала обратной связи. На четвертом этапе проводилась новая оценка ожидаемой эффективности деятельности (второй уровень притязаний). Такая последовательность действий могла повторяться несколько раз. Процедура оценки уровня притязаний позволяет людям узнать и оценить свой собственный потенциал в конкретной сфере деятельности и обеспечивает индикацию активности мотивации. У высоко мотивированных, уверенных в успехе людей уровень притязаний обычно превышает уровень их реальных достижений, хотя это различие часто оказывается незначительным.
К. Левин различал два рода потребностей – биологические и социальные (квазипотребности).
Потребности в структуре личности не изолированы, они находятся в связи друг с другом, в определенной иерархии. При этом те квазипотребности, которые связаны между собой, могут обмениваться находящейся в них энергией. Этот процесс Левин называл коммуникацией заряженных систем. Возможность коммуникации, с его точки зрения, ценна тем, что делает поведение человека более гибким, позволяет ему разрешать конфликты, преодолевать раз личные барьеры и находить удовлетворительный вы ход из сложных ситуаций. Эта гибкость достигается благодаря сложной системе замещающих действий, которые формируются на основе связанных, коммуницирующих между собой потребностей. Таким образом, человек не привязан к определенному действию или способу решения ситуации, но может менять их, разряжая возникшее у него напряжение. Это расширяет его адаптационные возможности.
В одном из исследований К. Левина детей просили выполнить определенное задание, например, помочь взрослому помыть посуду или убрать комнату. В качестве награды ребенок получал какой-то приз, значимый для него. Поэтому все дети дорожили возможностью выполнить задание. В контрольном эксперименте взрослый приглашал ребенка помочь ему, но в тот момент, когда ребенок приходил, оказывалось, что кто-то уже помыл всю посуду. Дети, как правило, расстраивались, особенно в том случае, если им говорили, что их опередил кто-то из сверстников. Частыми были и агрессивные высказывания в адрес возможных конкурентов. В этот момент экспериментатор предлагал выполнить другое задание, подразумевая, что оно тоже значимо. Большинство детей мгновенно переключалось. Происходила разрядка обиды и агрессии в новом виде деятельности. Однако некоторые дети не могли быстро сформировать новую потребность и приспособиться к новой ситуации, а потому их тревожность и агрессивность увеличивались.
К. Левин приходит к мнению, что не только неврозы, но и особенности когнитивных процессов (такие феномены, как сохранение, забывание) связаны с разрядкой или напряжением потребностей.
Исследования К. Левина доказывали, что не только существующая в данный момент ситуация, но и ее предвосхищение, предметы, существующие только в сознании человека, могут определять его деятельность. Наличие таких идеальных мотивов поведения дает возможность человеку преодолеть непосредственное влияние поля, окружающих предметов, «встать над полем», как писал К. Левин. Такое поведение он называл волевым, в отличие от полевого, которое возникает под влиянием непосредственного сиюминутного окружения. Таким образом, К. Левин приходит к важному для него понятию временной перспективы, которая определяет поведение человека в жизненном пространстве и является основой целостного восприятия себя, своего прошлого и будущего.
Идея о том, что внутренняя, системная организация целого определяет свойства и функции образующих его частей, была применена первоначально к экспериментальному изучению восприятия (преимущественно зрительного). Это позволило изучить ряд его важных особенностей: константность, структурность, зависимость образа предмета («фигуры») от его окружения («фона») и др. При анализе интеллектуального поведения была прослежена роль сенсорного образа в организации двигательных реакций. Построение этого образа объяснялось особым психическим актом постижения, мгновенного схватывания отношений в воспринимаемом поле (инсайт). Эти положения противопоставили бихевиоризму, который объяснял поведение организма в проблемной ситуации перебором «слепых» двигательных проб, случайно приводящих к удачному решению. При исследовании процессов человеческого мышления основной упор был сделан на преобразование («реорганизацию», новую «центрировку») познавательных структур, благодаря которому эти процессы приобретают продуктивный характер, отличающий их от формально-логических операций, алгоритмов и т. п.
Хотя идеи гельштапсихологии и полученные ею факты способствовали развитию знания о психических процессах (прежде всего разработке категории психического образа, а также утверждению систем нового подхода), ее идеалистическая методология (восходящая к феноменологии) препятствовала научному, причинному анализу этих процессов. Психические «гештальты» и их преобразования трактовались как свойства индивидуального сознания, зависимость к-рого от предметного мира и деятельности нервной системы представлялась по типу изоморфизма (структурного подобия), являющегося вариантом психофизического параллелизма. Главные представители – немецкие психологи М. Вертхеймер, В. Келер, К. Коффка. Близкие к ней общенаучные позиции занимали К. Левин и его школа, распространившие принцип системности и идею приоритета целого в динамике психических образований на мотивацию человеческого поведения, К. Гольдштейн – сторонник «холизма» (целостности) в патопсихологии; Ф. Хайдер, введший понятие о гештальте в социальную психологию с целью объяснения межличностного восприятия, и др.
Свои теоретические взгляды К. Левин изложил в книгах «Динамическая теория личности» (1935) и «Принципы топологической психологии» (1936). Эти книги вышли в Соединенных Штатах, где у К. Левина сложилась новая исследовательская программа, отразившая актуальные социальные запросы. От анализа мотивации поведения индивида, одиноко перемещающегося в своем психологическом пространстве, К. Левин переходит к исследованию группы, перенося на этот новый объект свои прежние схемы. Он становится инициатором разработки направления, названного «групповой динамикой». Теперь уже группа трактуется как динамическое целое, как особая система, компоненты которой (входящие в группу индивиды) сплачиваются под действием различных сил. «Сущность группы, – отмечал К. Левин, – не сходство или различие ее членов, а их взаимозависимость. Группа может быть охарактеризована как „динамическое целое“. Это означает, что изменения в состоянии одной части изменяют состояния любой другой. Степень взаимозависимости членов группы варьирует от несвязной массы к компактному единству».
По К. Левину, зная схему конфликта, можно разработать и соответствующий алгоритм его разрешения.
Конфликтные ситуации, согласно его концепции, имеют три основные схемы:
Сближение – сближение – это конфликт между двумя положительными целями, ситуация «буриданова осла». Это наименее болезненная из конфликтных ситуаций, при которой индивид выбирает между двумя желаемыми вещами. Тем не менее выбор одной из них означает потерю другой, и неизбежность этого делает конфликт весьма чувствительным. Женщина, решающая, за которого из двух претендентов на ее руку выйти замуж, может оказаться в состоянии длительной и мучительной нерешительности. Чем равноценнее объекты, тем глубже возникающий конфликт, и человек может долго пребывать на этом перепутье. В такой неопределенной ситуации требуется дополнительная информация. Именно она выводит человека из этого конфликта.
