Константин Душенко - Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин

Жизнь — это песенка, а припев ее — смерть.

Его духу недостает гармонии. У его музы две левых руки.

Он страшно холоден; он любит только самого себя; он эгоист, и, что еще хуже, он гюгоист.

— Кого вы считаете лучшим французским поэтом?

— Увы, Гюго.

Так как у всех своих писателей французы видят вкус, то, быть может, в полном отсутствии его у Виктора Гюго они как раз и находят оригинальность.

Виктор Гюго был безумцем, который вообразил себя Виктором Гюго.

ГЮГО, ВИКТОР — автор знаменитого романа «Notre Dame de Paris», вышедшего на русском языке под заглавием «Наши дамы из Парижа».

В шесть лет я хотел быть Колумбом, в семь — Наполеоном, а потом мои притязания постоянно росли.

— Это очень трудно — писать картины?

— Это либо легко, либо невозможно.

Когда я пишу картины, я чувствую себя сумасшедшим. Единственное различие между мною и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший.

Между сумасшедшим и мной разница только одна: сумасшедший думает, что он в своем уме, а я знаю, что я не в своем уме.

Трудно удерживать на себе напряженное внимание мира больше, чем полчаса подряд. Я же ухитрялся проделывать это целых двадцать лет, и притом каждодневно. Мой девиз гласил: «Главное, чтобы о Дали непрестанно говорили, пусть даже и хорошо».

Дуракам угодно, чтобы я следовал тем советам, которые даю другим. Но это невозможно, ведь я же совсем другой.

Люблю трансатлантические суда. Это роскошные больницы для здоровых людей.

Врагов я забрасываю цветами — в гробу.

Сюрреализм — это я.

Новую религию можно основать только с благословения банкиров.

Если в стране нет по меньшей мере пятидесяти сортов сыра и хорошего вина, значит, страна дошла до ручки.

Отказываясь покинуть Францию ради спасения своей жизни:

— Нельзя унести родину на подошвах своих сапог.

В ответ на вопрос судей якобинского трибунала о своем имени и адресе:

— Моим местопребыванием скоро будет ничто; а мое имя вы найдете в Пантеоне Истории.

Палачу, поднимаясь на эшафот гильотины:

— Не забудь показать мою голову народу — она того стоила.

О киносценарии:

То, что я вычеркнул, мне не нравится. То, что я не вычеркнул, меня не удовлетворяет.

Для кинозвезды не так важно быть красивой, как быть особенной.

Помни, что ты звезда. Никогда не выходи на улицу, не будучи одета как на бал, даже если ты вышла выбросить мусор.

Он всегда откусывал больше, чем мог проглотить, — и потом проглатывал это.

Телевидение — единственное снотворное, которое принимают глазами.

В чем причина автомобильных аварий? Сегодняшние люди ездят по вчерашним дорогам на завтрашних машинах с послезавтрашней скоростью.

Только красивая женщина будет по-настоящему рада, если похвалишь ее за ум.

Женщины, несомненно, были бы пунктуальны, если бы можно было обязать их опаздывать.

Жизнь — забавная штука: одно слово, произнесенное перед алтарем, и ты уже женат; одно словечко, вырвавшееся во сне, — и ты уже разведен.

У женатого мужчины есть только одна возможность оставить за собой последнее слово: сказать жене «Ты права».

Уединение нужно искать в больших городах.

Всего справедливее на свете разделен здравый смысл: никто не жалуется, что его обделили.

Разум — это зажигательное стекло, которое, воспламеняя, само остается холодным.

Верно определяйте слова, и вы освободите мир от половины недоразумений.

Мыслю, следовательно, существую.

Я мыслю, следовательно, Декарт существует.

Интеллект — это страсть. Декарт, несомненно, извлекал из жизни больше радостей, чем Казанова.

Пускай в стихах моих найдется бессмыслица, зато уж прозы не найдется.

Цель поэзии — поэзия.

Чем ближе к небу, тем холоднее.

Самою полною сатирою на некоторые литературные общества был бы список членов с означением того, что кем написано.

Сын лени вдохновенный.

Легче всего обмануть самого себя.

С живыми сравнивай, когда судишь о живом.

Человек, получивший благодеяния, должен всю жизнь помнить об этом, а человек, оказавший благодеяние, должен сейчас же забыть об этом.

Господство немногих вселяет страх в граждан, но стыда не внушает.

Ораторы должны всегда предлагать самое лучшее, а не самое легкое.

Политику следует относиться ко всем согражданам так, как дети относятся к родителям — молиться, чтобы они были как можно снисходительнее, и благожелательно сносить их такими, какие они есть.

Лучшее ограждение от тиранов — недоверие граждан.

Однажды к Демосфену пришел человек и попросил выступить на суде в его защиту, рассказав, что его избили. «Но ты ведь не пострадал от этого!» — сказал ему Демосфен. «Ничего себе — не пострадал!» — вскричал человек во весь голос. «Вот теперь, — ответил он, — я действительно слышу оскорбленного и пострадавшего».

Гром Демосфеновых речей пахнет светильником его ночных трудов.

Когда Цицерон произносил на Форуме свои речи, слушатели находили, что никто не умеет говорить лучше Марка Туллия; но когда говорил Демосфен, афиняне восклицали: «Война Филиппу!»

Демосфен свободно говорил с камешком во рту. Тоже мне помеха!

Сгибаясь под ношей, ты только увеличиваешь ее тяжесть.

Каждый был бы тираном, если бы мог.

Стоит где-нибудь воздвигнуть храм Господу, как дьявол строит рядышком свою часовню — и самая многолюдная паства оказывается у него.

Обмануть дьявола — не грех.

Робинзон не воспитал тысячи Робинзонов, а открыл что-то от Робинзона во всяком настоящем мальчишке: каждая литература, каждое великое сочинение порождает в самой жизни соответствующие события.

У Дефо самые яркие герои — точильный станок и деревянная лопата.