В отличие от большей части лагерной литературы, производящей сильное, но тяжелое впечатление, «Отец Арсений» приобщает нас к победному, светлому духу Христовой любви, которая не помрачается окружающим адом, но сияет еще ярче, еще неугасимей.
Всякий, кого сподобил Господь лично общаться с исповедниками того времени, сразу узнает в отце Арсении образ святого старца, исполненного любви, смирения, кротости, христианского трезвения и рассуждения, пребывающего в молитве, давно вручившего себя всецело воле Божией, наделенного благодатными дарами прозорливости и чудотворений. Немногочисленный и потаенный, но все же целый сонм таких старцев-исповедников еще недавно являл собою исполнение древних пророчеств о святых последних времен. Именно через них и осуществилось духовное преемство, соединяющее нас сегодня с полнотой Русской Православной Церкви, с ее святыми.
Рукопись публикуется по существу без редакторской правки ради сохранения ее подлинности. Просим всех, кто знает что-либо о героях этой книги или о других подвижниках XX века, поделиться с нами своими сведениями.
Протоиерей Владимир Воробьев 1993 г.
КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ О ЖИЗНИ ОТЦА АРСЕНИЯ
Отец Арсений родился в Москве в 1894 г. В 1911 г. окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского Императорского Университета. В 1916 г. окончил университет, болел эндокардитом более восьми месяцев. В это время он написал свои первые работы по искусству – древнему русскому зодчеству. В начале 1917 г. после периода духовных исканий он уехал в Оптину пустынь, где был послушником двух старцев – Анатолия и Нектария. Здесь совершился его монашеский постриг, затем он был рукоположен в иеромонаха. В 1919 г. отец Арсений по благословению старцев вернулся в Москву и был определен третьим священником в один из Московских храмов. Для этого понадобилось специальное разрешение св. Патриарха Тихона, т.к. служение иеромонахов на приходах обычно не допускалось. В начале 1921 г. о. Арсений стал вторым священником, а в конце 1921 г., когда настоятель храма отец Павел был переведен и вскоре арестован, настоятелем стал отец Арсений. За восемь лет служения он собрал в своем храме значительную общину, для которой стал любимым пастырем и духовником. В 1927 г. в конце декабря отец Арсений был первый раз арестован и выслан в Архангельскую область на два года. После окончания срока ссылки отец Арсений служил в подмосковном храме (за пределами стокилометровой зоны). В 1931 г. – опять был арестован и сослан в Вологодскую область на пять лет. Теперь отец Арсений получил разрешение жить в Вологодской, Архангельской и Владимирской областях. Служить в храме было нельзя, служил дома. Несколько раз тайно приезжал в Москву, встречался с владыкой Афанасием (Сахаровым), просил его рукоположить нескольких своих духовных чад в священный сан, на что получил согласие владыки Афанасия. Тайно окормлял свою духовную общину. Затем – третий арест в 1939 г., новая ссылка в Сибирь, потом – на Урал. Около года отец Арсений пробыл в ссылке в с. Троицкое Архангельской обл. В мае 1940 г. – был вновь арестован и заключен в Уральский лагерь. В марте 1941 г. переведен в лагерь усиленного режима, переписка и приезды духовных чад почти прекратились, а в 1942 г. – в лагерь особого режима, где переписка и посещения окончательно были запрещены. Только весной 1958 г. отец Арсений был освобожден из лагеря особого режима и поселился в г. Ростове Великом у Надежды Петровны. Скончался отец Арсений в 1975 г. и был погребен на кладбище г. Ростова. На могиле его был положен гранитный камень с надписью:
Отец Арсений
1894-1975
Потом этот камень исчез; в каком состоянии и где находится могила, теперь неизвестно, т. к. все, кто ухаживал за нею, уже скончались.
Текст приводится по изданию:
Отец Арсений. Под редакций протоиерея Владимира Воробьева. Издание четвертое, дополненное. – М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 2000. – 784 с.; илл.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ
В последние годы появилось много воспоминаний о жизни политических заключенных во времена «культа личности».
Пишут ученые, военные, писатели, старые большевики, интеллигенты самых разных профессий, рабочие, колхозники. Пишут о своей жизни в лагерях и тюрьмах, о допросах, но никто еще не рассказал нам о миллионах верующих, погибших в этих лагерях, тюрьмах или переживших небывалые страдания на допросах.
Страдали и умирали они за веру свою, за то, что не отреклись от Бога и, умирая, славили Его, и Он не оставлял их.
«Положить печать на уста своя» – значит предать забвению страдания, муки, подвижнический труд и смерть многих миллионов мучеников, пострадавших Бога ради и нас, живущих на земле.
Не забыть, а рассказать должны мы об этих страдальцах, это наш долг перед Богом и людьми.
Лучшие люди Русской Православной Церкви погибли в это трудное время: иереи и епископы, старцы, монахи и просто глубоко верующие люди, в которых горел неугасимый огонь веры, по силе своей равный, а иногда и превосходящий силу веры древних христиан-мучеников.
В этих воспоминаниях предстает пред нами один, только один из многочисленных подвижников. А сколько было их, погибших за нас!
Двадцать веков копило человечество многочисленные знания, христианство принесло Свет и Жизнь людям, но в двадцатом веке люди отобрали из многочисленного арсенала знаний только зло и, помножив на достижения науки, доставили миллионам людей величайшие и длительнейшие страдания и мучительную смерть. Господь привел меня пройти малую часть лагерного пути с отцом Арсением, но и этого достаточно, чтобы обрести веру, стать его духовным сыном, пойти путем его, понять и увидеть его глубочайшую любовь к Богу и людям и познать – что такое настоящий христианин.
Прошлое не должно быть утеряно, на прошлом, как на фундаменте, утверждается новое, поэтому собрать воедино часть жизненного пути о. Арсения я посчитал своим долгом.
Для того чтобы собрать драгоценные сведения об о. Арсении, мне пришлось обратиться к памяти его духовных детей, письмам, когда-то написанным им друзьям и духовным детям, и воспоминаниям, написанным людьми, знавшими его.
Духовные дети о. Арсения были многочисленны, и там, где поселял его Господь, появлялись они вокруг него, был ли это город, где он, ученый-искусствовед, принял иерейство и организовал в полузабытом приходе общину, деревня, куда его забросила ссылка, или затерянный в бескрайних лесах Севера маленький городок, или страшный лагерь «особого режима».
Интеллигенция, рабочие, крестьяне, уголовники, политические заключенные – старые большевики, работники органов, соприкасаясь с ним, становились его духовными детьми, друзьями, верующими и шли за ним. Да! Многие, узнав его, шли за ним.
Каждый, знавший о. Арсения, рассказывал мне, что он видел и знал о нем.
Встречаясь с о. Арсением, я старался узнать о его жизни, но, хотя он вел со мною много бесед, о себе рассказывал мало. Кое-что мне удалось записать еще при его жизни, и, давая ему на просмотр записки, я спрашивал: «Так ли это было?» – и он всегда говорил мне: «Да, было», – но обязательно добавлял: «Господь всех нас водил по многим дорогам, и у каждого человека, если внимательно присмотреться к его жизни, есть много достойного внимания и описания. Моя жизнь, как и каждого живущего, всегда переплеталась или шла рядом с жизнью других людей. Много было всего, но все и всегда было от Господа».
Часто по нескольку раз он исправлял неточности в написанном. Для удобства изложения воспоминаний некоторые события сдвинуты мною во времени, переменены названия мест и имен почти всех участников, так как многие еще живы, а время переменчиво.
Труден был поиск, но в результате появились эти воспоминания, письма и записки, хотя и несовершенные по своему изложению, но воссоздавшие образ и жизнь о. Арсения.
Начиная свою работу, я не представлял вначале, какой соберу материал и объем книга, но теперь отчетливо вижу, что будет три части: «Лагерь» – первая часть, и Вы прочтете ее сейчас, вторая часть – «Путь», в которую войдут отдельные письма, воспоминания, рассказы людей, знавших и знающих о. Арсения. Вторая часть написана, но требует доработки, а для третьей части собран многочисленный материал, над которым надо еще много работать. Молю Господа помочь мне.
Было бы самонадеянным говорить: «Я написал, я собрал». Писали, собирали, посылали мне свои записки многие и многие десятки человек, знающие и любящие о. Арсения, и это им принадлежит написанное. Я лишь пытался, как и все, кого возрастил и поставил на путь веры о. Арсений, трудом своим отдать малую часть неоплатного долга человеку, спасшему меня и давшему мне новую жизнь.
