любовь, то можно надеяться, что со временем человек нащупает «конструктивный» путь, идя по которому, он выберется из капсулы, преодолеет предпосылки, на которых базируется расстройство.
В упомянутой выше книге Аарона Бека и Артура Фримена «Когнитивная психотерапия расстройств личности» различные расстройства личности представлены как зародившиеся в результате доминирования в сознании различного рода патологических идей. Реализация патологической идеи приводила к тому, что человек попадал в своего рода когнитивный коридор. Он воспринимал и мир, и социальные отношения очень узко, сквозь призму усвоенной схемы. И можно сказать, что суть терапии сводилась к тому, чтобы поставить под сомнение правомочность патологических идей и сформированной на их основе схемы, показать человеку альтернативные взгляды на реальность, расширить его представления о реальности, научить его прогнозировать результаты следования патологической схеме, дать ему понять, какие перспективы перед ним открываются в случае следования иным, конструктивным представлениям, а также научить его прислушиваться к ближним, признавать, что и у них есть свои мнения, и их жизнь значима.
Суть метода в чём-то перекликается со святоотеческим подходом к преодолению страстей. В некотором смысле про человека, который в своём восприятии мира руководствуется страстью гордости, можно сказать, что он действует, исходя из определённой модели, схемы поведения. Поставить под сомнение правомочность патологической схемы, основанной на гордости (которая, помимо всего прочего, выражается в некритичности к собственным мыслям), помогает смирение. То есть смирение и любовь помогают человеку прорвать стенки капсулы (то есть модели, схемы поведения) и выйти навстречу к новой жизни [33].
Ядро травматического опыта и его растворение
Мысль о том, что любовь (понимаемая не как «романтическая эмоция», а как деятельная способность проявить внимание к другому) способна вывести человека из капсулы травматического опыта, может быть прокомментирована ещё некоторыми данными из области физиологии.
Прежде чем их упомянуть, стоит отметить и подчеркнуть, что сам человек и его сознание к физиологии не сводится, что ссылки на различные исследования приводятся, скорее, в виде комментария. Так, например, М. И. Хасьминский в своей статье «Взгляд современной науки: Существует ли душа, и бессмертно ли Сознание?» [34] приводит многочисленные имена учёных, стоящих за следующим посылом: сознание не сводится к деятельности мозга.
Также стоит отметить, что различного рода ответвлений, к которым можно перейти от главной темы данной части, можно привести множество. Есть травматический опыт детей-сирот (также «социальных», «эмоциональных» сирот), и по поводу этого опыта, и по поводу детей могут быть открыты отдельные обсуждения. Данная работа не представляет собой исчерпывающий ответ на заявленную в названии тему. Здесь тема представлена без включения в её состав многочисленных вариантов, требующих дополнительного внимания (нам важно проследить идею о внимании к другому человеку как о пути преодоления травматического опыта).
В отношении детей, оставшихся без родителей, уже приводились мысли о воздействии на мозг гормона стресса. Так как дети, испытывающие эмоциональную боль вследствие лишения контакта с родителями, не могут быть постоянно в состоянии стресса, то происходит своего рода некое «отключение», анестезия. После «отключения», реализуемого при участии кортизола [35], ребёнок уже как бы не ждёт любви, ему надо как-то выживать в ситуации, которая уже сложилась. И он растёт, а вместе с ним растут и закрепляются определённые взгляды на жизнь, схемы, установки.
Понятно, что о случае, скажем, ребёнка, оставленного родителями, нельзя сказать так просто: погладил его по головке, он почувствовал любовь и тотчас же изменился, выйдя из когнитивного коридора. Как было отмечено, всего на пространстве одного текста не пропишешь, и в данном случае не разбирается процесс, каким образом ребёнок может включаться в социальное общение. Отмечается лишь результат, к которому потенциально открыт тот, кто замкнут в ограниченные схемы взаимодействия с реальностью.
Слова о любви, выводящей из схем, на уровне физиологии могут быть приблизительно отображены действием окситоцина [36]. Окситоцин называют гормоном любви. Он вырабатывается в случае проявления заботы, доверия; действие окситоцина воспринимается как некий эмоциональный подъём. Но у окситоцина есть ещё и другое свойство: он растворяет схемы, сформированные нейронными сетями.
Высказываясь на тему окситоцина, один автор отмечал, что установлена «связь между любовью и обновлением». Обновление можно представить как обширную реорганизацию нейронных сетей, и эта реорганизация происходит, когда люди влюбляются, становятся родителями. Предполагается, что выделение окситоцина «делает возможным исчезновение существующих нейронных связей, создавая условия для последующих масштабных изменений» [37].
О чём идёт речь? Например, девушка выросла в родительском доме, у неё сформировался свой, может быть, в чём-то легкомысленный образ жизни, своего рода уклад, от которого она не хочет отступать. Но вот она встретила мужчину, которого полюбила. Она переезжает в его дом, в непривычные для неё условия, и к этим условиям ей нужно как-то адаптироваться. Рождение ребёнка сопровождается встречей с ещё более непривычными для неё условиями (подходить к кроватке с малышом по несколько раз за ночь), но она адаптируется и к ним. И даже более того, она не очень-то и воспринимает трудности как трудности. Многое становится ей в радость.
В качестве комментария на этот счёт можно привести некоторые мысли из наставлений преподобного Паисия Святогорца. По его словам, бывает так, что иная девушка до замужества может спать до десяти часов утра. Ей лень делать какую-то работу, и она хочет жить на «всём готовеньком». Она наслаждается бездельем, к родителям предъявляет претензии и хочет, чтобы её все обслуживали.
Когда же она сама становится матерью, то «начинает походить на самозаряжающееся устройство… потому что в ней не переставая работает любовь. Раньше, дотронувшись до чего-нибудь грязного, она испытывала чувство брезгливости и тщательно мыла руки с душистым мылом. А сейчас, когда её младенец наложит в штанишки и их надо отстирывать, она испытывает такое чувство, словно берёт в руки мармеладные конфеты! Брезгливости она не испытывает. Раньше, когда её будили, она громко выражала недовольство тем, что её побеспокоили. Сейчас, когда её ребёнок плачет, она не спит всю ночь, и ей это не трудно. Она заботится о своём младенце и радуется. Почему? Потому что она перестала быть ребёнком. Она стала матерью, и у неё появились жертвенность, любовь» [38].
Конечно, как было отмечено выше, нельзя сводить объяснение всей полноты многогранных явлений, протекающих в человеке, к физиологии. Но здесь этого сведе́ния и не происходит. На данный момент подбирается линейка комментариев к теме преодоления устоявшейся неконструктивной модели. И в качестве примера такого преодоления был приведён образ девушки, ставшей матерью.
Этот образ ложится на идею, согласно которой окситоцин, как писал цитируемый выше автор, способен «уничтожать предыдущую модель»,
