Но, как обычно, реальность внесла свои коррективы в наше маленькое путешествие. Во-первых, мы заблудились. Несильно, правда, километра полтора всего промахнули мимо нужного нам поворота, но зато как раз на открытом участке, под солнышком и в гору. Словом, пока разобрались и вернулись «на путь истинный», те самые полчаса, которые мы планировали провести в тени беседки у входа в монастырь, отдыхая перед открытием ворот, мы благополучно проливали пот под жарким уже, утренним греческим солнцем.
Да тут еще и паломник этот Анатолий «грузил» моего батюшку своими разговорами, словно не видя, что батюшке и без того тяжело дышится на подъеме! Да еще и чем «грузил»!
— Скажите, отец Флавиан, а на Афоне сейчас есть старцы?
— Каких старцев вы имеете в виду, брат Анатолий? На Афоне есть два варианта понятия «старец» — «геронда» и «авва». «Геронда» означает умудренного опытом наставника, этим именем называют всех настоятелей монастырей и скитов. А «авва» означает святого человека, за подвиги святой жизни удостоившегося от Бога духовных дарований. «Геронд» на Афоне много, говорят, что есть и «аввы»! Так вас какой из них интересует?
— Мне бы такого, чтобы прозорливый был!
— А, простите за нескромный вопрос, зачем вам прозорливый старец?
— Ну как «зачем»! Он бы на меня посмотрел и сказал бы про меня все такое, чего я, может быть, и сам не знаю, и я бы тогда всю свою жизнь изменил на более правильную!
— А что вам сейчас не дает изменить свою жизнь на более правильную, Анатолий?
— Ну как «что»? Ну, я не знаю, наверное, нужен толчок какой-нибудь сильный, самому так как-то не получается...
— Так что же вы толчка-то извне ждете, вас никто не столкнет с мертвой точки, если вы не сделаете этого сами! В Евангелии сказано: «...Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его...» И это усилие каждый, кто считает себя христианином, сам должен употреблять для движения вверх к Богу по лестнице духовного совершенствования. Она не эскалатор, который повезет вас вверх, если какой-нибудь старец нажмет кнопку включения!
Эту «лествицу духовную», замечательно описанную преподобным Иоанном Лествичником, скорее можно уподобить наружной пожарной лестнице, как на пятиэтажных хрущевках, на которой каждая ступенька требует усилия всех мышц тела.
Или еще ее можно уподобить подъему на крутую высокую гору во время наводнения. Потоки воды прибывают, заливая все вокруг, и твой выбор прост: либо оставайся внизу и утопай, либо, обдирая о камни руки и ноги, изо всех сил карабкайся по скалам вверх, туда, где спасение. В такой ситуации вряд ли бы вы стали ждать, пока какой-нибудь старец скомандует вам: «На старт! Внимание! Марш!»
— Ну, в такой ситуации, конечно...
— А вы поверьте, ситуация именно такая и есть! Вокруг нас сейчас уже не просто «житейское море, воздвизаемое... напастей бурею», вокруг нас сегодня просто «девятый вал», захлестывающее падший мир цунами воинствующей бесовщины, которая, словно на дрожжах, разрастается на греховных страстях, все разрушительнее поражающих душу современного человека, живущего без Бога! Вы никогда не занимались альпинизмом?
— Нет! У нас, в Калуге, высоких гор нету.
— А я по молодости немного занимался и могу привести такое сравнение: Христос, как впереди идущий альпинист, проложил нам по скалам тропу спасения и, стоя наверху, держит в руках спасительный страховочный трос, ухватившись за который мы можем безбоязненно продвигаться наверх, зная, что, если мы поскользнемся или оступимся, Господь не даст нам упасть в пропасть, но поддержит и спасет в любую минуту! Но только ножками-то шевелить, чтобы подниматься, нам надо самим!
— Батюшка! — встрял я. — Так ведь у альпинистов есть инструкторы, которые не выпустят неподготовленного человека на опасную тропу!
— Да, батюшка, — поддержал меня калужанин Анатолий, — как же без инструктора? Я и говорю — нужен старец!
— Для начала нужен не старец, а просто духовник! — ответил Флавиан. — В автошколах ведь не Шумахеры начинающим азы вождения преподают, а просто грамотные профессионалы-инструкторы, да и с насморком тоже не к профессору идут, а к участковому терапевту.
Другое дело, когда сам участковый терапевт с особо сложным случаем больного к профессору направит, тогда, конечно, нужно к профессору и обращаться. А то ведь профессоров насморками замучают, некогда им будет сложные проблемы решать!
Что у нас, в церковной жизни, к сожалению, часто и происходит, когда к старцу идут с вопросом: козу спасительнее комолую покупать или с рогами? А то рогатая будто бы на черта из сказки похожа... Не смейтесь, я сам был свидетелем этого вопроса, да и других, еще более глупых, на приеме у батюшки схиархимандрита Гавриила в Никольском, благодатного старца, кстати...
— А он чудеса совершал, этот батюшка Гавриил? — встрепенулся калужанин. — Был прозорливым, он вам прозрел что-нибудь?
— Да как сказать, наверное, прозрел. — Флавиан задумался. — Мозги, сказал, тебе, физик, мешают, сердцем работай! И на автобус последний бежать велел...
— И больше ничего не сказал, — разочарованно протянул Анатолий, — ни про прошлое, ни про будущее?
— Ни про прошлое, ни про будущее! — подтвердил Флавиан. — А с мозгами и сердцем я и вправду с тех пор и до сегодняшнего дня все разбираюсь, чтобы они совместно и слаженно одну работу делали...
— А почему же, батюшка, сейчас со старцами такой дефицит, — помолчав, спросил Анатолий, — почему сейчас не стало настоящих чудотворцев?
— Да нет, — вздохнул Флавиан, — с «чудотворцами», в кавычках правда, все в порядке, полно их! Одни искренне с ума сошли, и свое сумасшествие среди доверчивых простаков распространяют, такими же безумцами их делая. Другие, можно сказать, «коммерческие безумцы» на своем «безумии» еще и деньги немалые делают, пользуясь спросом у невоцерковленного народа на чудеса и на чудотворцев! Целые коммерческие секты вокруг таких «чудотворителей» создаются!
— Как секты? — удивился Анатолий. — Секты — это же те, которые другой веры, нехристианской!
— Очень даже христианской! Внутри самой что ни на есть православной христианской веры сейчас секты и создаются, — ответил ему Флавиан, — поскольку доверие большинства людей в нашей стране российской именно к православному христианству расположено, то на этом доверии жулики от религии да одержимые прелестью «младостарцы» сейчас свой урожай и снимают! И какой! Ладно бы только деньги у простаков забирали, кому-то и это наукой послужит, а то ведь скольким людям мозги свихнули, здоровье и телесное и душевное навсегда угробили, сколько жизней поломали! И продолжают ломать...
— Что-то, батюшка, я не пойму, как это внутри православия сектанты могут завестись... — недоверчиво покачал головой калужанин. — Ведь как я понимаю, либо ты православный, либо сектант, не может же быть сектант православным?
— Правильно рассуждаете, брат Анатолий! — поддержал его Флавиан. — Именно так — не может быть сектант православным! Считать себя таковым может, но быть никак! А считать себя можно и Наполеоном или инопланетянином, таких тоже хватает...
— Все-таки скажите, — не унимался Анатолий, — где вы, отец Флавиан, таких «православных» сектантов видели, или знаете?
— Да, вот, например, недалеко от нашего прихода, километрах в восьмидесяти, в соседней епархии, целый Б-ский монастырь!
— Девяносто три километра по спидометру, — уточнил я.
— Как Б-ский монастырь! — поразился калужанин. — Это же наш, православный монастырь, там даже старец какой-то был, я так слышал, или и сейчас есть!
— Есть «старец», — подтвердил Флавиан, — именно этот «старец», а правильнее будет сказать «лжестарец», или «младостарец», целый православный монастырь в секту и превратил, в настоящую тоталитарную секту, если уж пользоваться современным термином.
— Что значит «тоталитарную», — спросил Анатолий, — чем она от простой, не тоталитарной секты отличается?
— Тем, что в простой, или «классической», секте человеку просто предлагают некое религиозное учение, отличное от обычных, традиционных религий. Уверовавшему в это учение предлагают стать членом их общины, или организации, оставляя за человеком право выхода из нее в любое время, не покушаясь на его имущество и состояние, а ограничиваясь умеренными добровольными пожертвованиями.
