Лазаря, обращается к каждому подобному грешнику: «Но какою мерою мерите, такою возмерится вам; ты не давал крупиц, не получишь и капли». Св. Ефрем Сирин применяет мучения к качеству тех грехов и страстей, которыми кто согрешал здесь: «Кто таил в сердце своем лукавство и в уме своем зависть, того сокроет страшная глубина». По учению того же отца «Тьма кромешная в особой стране…; скрежет зубом особое место; тартар также особое место». А священномученик Патрикий говорит: «Тартар глубже всех прочих бездн, находящихся под землею». Против того же тартара молился св. Кирилл Александрийский: «Ужасаюсь тартара, где нет и малой теплоты». Св. Иосиф персидский сказал своему судье-мучителю: «Гонители христиан будут осуждены на вечный плач и скрежет зубов».
Души, верующие и благоговеющие пред грозным правосудием Божиим! Это верно, что подвергнуться и самой легкой муке на том свете будет великой бедой. В нынешних темницах иные против своих сотоварищей пользуются же лучшим помещением и более снисходительным обращением с ними стражи темничной: но не тягостно ли для них и одно лишение свободы? Итак, будем избегать не только чрезмерных преступлений, прямо приближающих нас к аду, но и таких грехов, которые считаются нами как бы повседневными, но которыми, однако, оскверняются наша душа и тело, и за которые, наконец, (как, например, за ругательство в злобе к ближнему) Евангелие также угрожает геенной.
Огонь неугасающий
Что такое огонь неугасающий? Прямого ответа на этот вопрос мы не находим ни в Св. Писании, ни в учении Церкви. Поэтому св. Иоанн Дамаскин об огне адском выражается так: «Грешники преданы будут огню вечному, не такому вещественному, как у нас, но такому, какой известен одному Богу». И блаженный Августин: «Каков огонь, какого рода и в каком месте вселенной, того, думаю, никто из людей не может знать, кроме разве того, кому откроет Дух Божий».
Как ни трудно понимание этого предмета, но мысль человеческая, ищущая разгадки всего таинственного, не оставила совсем не затронутым решение занимающего нас вопроса. Решение его распадается на два вида: одни думали и думают, что огонь неугасающий и червь неумирающий могут быть понимаемы в смысле переносном, как символы жесточайших адских мучений, что червь выражает преимущественно внутренние угрызения совести, а огонь — страшные мучения внешние. Так думали: Ориген, Амвросий, Иероним и Августин; так думали и думают и прежде и теперь многие, пытавшиеся определить таинственный предмет. Другие, напротив, понимают слова Писания совершенного буквально, вывескою чего могут служить картины Страшного суда, на которых мучающиеся в аду представляются горящими в пламенеющих кострах, зацепленные железными крюками — кто за язык, кто за бок, кто за ноги, или сидящими в котлах с кипящей смолой, или стоящими на раскаленном железе. Большинство христиан, особенно из низшего, необразованного или малообразованного класса, смотрит, кажется, на адские мучения именно так, а не иначе.
Из этих двух взглядов на адские мучения Церковь не приняла первого, хотя он высказывался и высказывается лицами высокообразованными, оставляя его в ряду частных мнений. Да и не могла Церковь принять его, так как крайности не свойственны точному учению православной веры; а таковое, без ущерба истине, не может принимать слов Христовых об адских мучениях за метафору: Христос много раз с точностью и определенностью говорит, что мучениями грешников в аду будут — огонь и червь. Апостолы говорят то же. Общий голос Церкви таков же. Этот голос преосвященнейший Антоний, в своем «Догматическом богословии», сокращенно выражает так: «Множество свидетельств Священного Писания, очевидно, не оставляет; никакого сомнения в том, что огонь геенский должно понимать не в каком-нибудь переносном смысле или иносказательном, а в смысле собственном».
Не признавая правильным первого взгляда на адские мучения, оставляя его в ряду частных мнений, Церковь тем более не может принять последнего, как переводящего на будущую обновленную жизнь грубые понятия теперешней жизни, скрывающие от наших очей высокий образ любвеобильного Бога христианского. Грубые понятия об адских мучениях могут быть приличны религиям, составляющим произведение человеческого ума, и людям, мыслящим в духе учения об аде, которое, по Корану, таково: «Какое страшное жилище (геенна)! Когда грешники будут ввержены (туда), то услышат ее рыкающей, а огонь загорится с силой. Ад чуть не треснет от ярости». — «Кожа мучащихся истребится огнем, но мы оденем их другою, чтобы заставить их испытать наказание». — «Мы заставим его (грешника) жариться на огне сакара (адского огня). Он ожигает тело человека. Он не оставляет ничего, не истребивши, не оставляет ничего целым, ничему не дает скрыться». — «Осуждаемый на жилище в огне, имея тело сверху покрытым слоями огня, будет напоен кипящей смолой, которая изорвет ему внутренности; он покроется вонючей водой». «Нечестивые еще будут накормлены деревом Цаккум. Это дерево растет из глубины ада; его вершины как будто демонские головы. Отверженные будут им питаться и наполнять желудок». «Сверх того увидим их обремененными по рукам и ногам цепями. Их туники будут из смолы, огонь покроет их лица, потому что Бог распределяет каждую душу по делам ее». Эти буквальные выдержки из Корана не оставляют никакого сомнения в том, что магометанство понимает адские мучения в грубочувственном смысле.
Если же ни один из двух приведенных взглядов на адские мучения не может быть принят за точное учение веры православной, а Церковь сочла за лучшее оставить вопрос об адском огне без определенного ответа, который, по выражению блаженного Августина, ведом только Духу
Божию и тому, кому благоволит открыть этот Дух, то не следует ли, ввиду молчания Церкви и замечания блаженного учителя оной, отказаться от уяснения довольно нелегкого для понимания предмета? Следовало бы, если бы Дух Божий сам не поднимал завесы, прикрывающей будущее от наших глаз. Заглянем же за эту завесу, насколько она приподнята Духом Божиим верующим во Христа и приникающим с благоговением к Его Божественному слову, к учению Церкви и к книге природы. Что же читаем в этих органах вещаний Духа Божия?
Слово Божие, говоря об огне геенском, придает ему странные, по-видимому, свойства. Оно, во-первых, называет его огнем неугасимым; во-вторых — огнем, опаляющим свои несчастные жертвы и никогда не сжигающим их; в третьих — огнем, в котором не будет ли луча света, который будет непроглядною тьмою. На этих чудных свойствах адского огня, как свойствах, заслуживающих особенного внимания, останавливались многие
