Ознакомительная версия.
Коллектив авторов
Исламофобия
© Фонд исследований исламской культуры, 2016
© ООО «Садра», 2016
Фобия многолика, однако существенным в ней является психологическая узость и тривиальный менталитет. Несмотря на то, что фобия имеет разные источники и цели, она всегда приводит к ослаблению рационального и критического видения, к усилению инстинктивных начал и остатков животного состояния или к тому, что классические мусульманские философы называли гневной душой.
Фобия – это обратная сторона любви либо ее противоположность. Все вещи, доведенные до уровня прекрасного и истинного, то есть до уровня живого воплощения идеальных пропорций, вызывают симпатию и любовь, как, например, великие творения музыки и живописи. Следовательно, мы можем прийти к выводу о том, что фобия есть результат отсутствия гармонии в сущем и сознании. Однако эта абстрактная истина недостаточна для решения проблем таких фобий, как религиозные, культурные и национальные.
Возникновение, расширение, углубление и активизация психологии и ментальности подобных фобий есть не что иное, как отражение остатков «первой природы» (инстинкты). Ксенофобия и нацфобия есть более широкая форма племенной фобии, а племенная есть более широкая форма первобытной дикой фобии как естественной формы выживания и противостояния опасности. Следовательно, возникновение различных форм фобии у «развитых и цивилизованных» наций представляет собой тонкий индексатор, указывающий на действенность этнического начала в «национальном духе» и активность «первой природы» в «национальном теле». Подобные нации и народы еще не преодолели в себе окончательно остатки первобытного духа и тела и, соответственно, не поднялись до уровня истинного человеческого бытия. Это связано с тем, что преодоление подобных остатков возможно лишь при действительном поднятии людей (индивидуумы, общности, народы и нации) до уровня культурно-правового духа. Такого состояния можно достичь только на всемирном уровне, когда культурные парадигмы всех или основных народов и наций достигают уровня правового знания и действия в критериях рационализма и гуманизма. В противном случае фобия остается одной из основных идеологических, политических и культурных «ценностей» в жизни народов и государств.
В истории государств и народов и их противостоянии возникали различные формы ненависти и боязни, разные формы фобий: обыденные, пропагандистские, идеологические и другие. Фобия приобретала в более «совершенном» виде такие формы, как национальная, расовая, религиозная и культурная.
Сейчас мы стоим перед одной из самых крупных форм религиофобии, в которой ислам и его последователи превратились в объект, средство и цель организованных атак. Современная исламофобия достигает своей вершины, когда она воплощает в себе религию, мировозрение, последователей, историю, культуру и будущее. Центром этой исламофобии становится «запад» (Европа), хотя мир ислама находится в центре геокультурного пространства основных мировых религий и культур. Это единственный мир, который находится в непосредственном соприкосновении с мирами христианства, буддизма и индуизма. Это объясняет частично «общую враждебность» к нему со стороны остальных, исходя из того факта, что соседство всегда представляет собой также подвижную границу разногласий, противоборства и враждебности. Вместе с тем мы наблюдаем факт «привилегии» европейского и американского (как продолжение Европы) сознания в активизации исламофобии на протяжении многих веков.
Нет ни одного более крупного культурного опыта в истории человечества, который содержал бы, создавал и обосновывал различные формы и типы фобии, чем «западный» (европейский). Это отчетливо видно и на примере современного опыта, ибо в нем мы находим теоретическое обоснование и практическое применение наиболее агрессивных форм фобий, таких, как нацизм, фашизм, апартеид и расизм. То есть всего того, что проникало в поры индивидуального, группового и национального сознания и психологии.
Имеются две фундаментальные причины данного феномена. Первая связана с тем, что Европа в целом больше, чем кто либо, прошла этапы историко-культурного развития, а вторая связана с тем, что ее теоретический и практический разум не смог одолеть твердое этническое ядро индивидуального и массового сознания.
С исторической точки зрения фобия превратилась в часть «духовного мировоззрения» Европы в связи с принятием христианства. Этот феномен связан в свою очередь с тем, каким образом переходило европейское культурное сознание к тому, что я называю культурно-религиозным этапом в развитии народов и нации. До принятия христианства религиофобия и нацфобия не была ни мировоззрением, ни идеологией. Отсутствовало какое-либо ее «философское» обоснование. Скорее наоборот. Греческим и римским опытам теоретического и практического разума была чужда идея национальной и религиозной фобии. Хотя эти опыты, по существу, не имеют никакого отношения к современной европейской идее, по крайне мере, до принятия и господства христианства на континенте.
Острое противоречие и явный парадокс, лежащие в основе расширения разных форм фобий, с принятием христианства состоят в том, что субстанциальным принципом христианской религии является любовь, т. е. тотальная противоположность фобии. Суть данного противоречия заключается в двух аспектах: первый состоит во вхождении «Ветхого завета», содержащего немало «ценностей» всевозможных фобий, в состав «Священного писания»; второй – в том, что христианство не было результатом и творением духовного и религиозного опыта «европейского запада». Первоначальное христианство было «восточным» (точнее, южным или средиземноморским) с точки зрения происхождения, языка, мировозрения, традиции теоретического обоснования (патристика).
С принятием христианства в качестве идеологического, политического и мировозренческого средства в руках разлагающейся Римской империи начался историко-культурный переход от этнокультурного этапа к культурно-религиозному. А последний есть самый драматический этап в истории развития культурного сознания и наиболее динамичный и строгий в своем стремлении к утверждению идеи единого и единения и отрицания любого проявления множественности и многообразия.
Отрицание любого проявления иного, нежели «христианского», путем обвинения в ереси либо физического уничтожения было выполнено церковью с горячим рвением. Этот религиозный и идеологический экстремизм во многом был результатом плоского восприятия первоначальной христианской идеи, которая превратилась в орудие подчинения разума – вере, философии – теологии, человека – догмам и всех – церкви. Дело в том, что христианство было «экспортным продуктом», а не результатом внутреннего имманентного переживания и творчества «европейского духа». Более того, всё греческое и римское было объявлено языческим, ненужным и противным.
Вместе с тем христианство сыграло субстанциональную роль в строительстве европейского бытия и европейской идентичности путем его превращения в единственное сверхмировоззрение, которое определило характер разума, совести, морали и ценностей, тем самым определив методы и исход анализа и оценки любого явления. Однако эта тенденция развития не лишена позитивного смысла, ибо она способствовала объединению общекультурного европейского сознания и общности забот. Но история полна неожиданностей, одна из которых в данном случае была связана с возникновением ислама, который в определенном смысле изменил судьбу христианства и его геокультурное значение и распространение.
Ислам представлял собой новую силу, способную противостоять любому вызову в критериях физической силы, морального духа и мировозренческого спора. Дело в том, что иудаизм превратился в угнетенную религию, в то время как ислам, возникший в культурном пространстве самого христианства и иудаизма, представлял себя как их продолжение и отрицание. Ислам пытался демонстрировать последовательное единобожие, соответственно, и последовательное объединение людей, общин и народов на основании новых принципов. Он опирался в этих своих устремлениях на единство собственного мировоззрения и собственного свободного народа, а его восход устремлен к созданию монолитного единства общины и государства. Все это придало ему вид религии действенного усердия и свободной воли, освященной «божественным предопределением». Неслучайно поэтому столь быстрое его распространение и господство, которое простиралось в течение нескольких десятилетий на трех континентах. А первым местом его распространения была как раз «священная земля» первоначального христианства. Все это заложило невидимый фундамент страха и ненависти к исламу, которые накопились в течение долгого времени физического, а не интеллектуального противостояния.
Ознакомительная версия.
