Ознакомительная версия.
Все три аналогии также утверждают, что Осознавание, или Тот, Кто Я на самом деле, неизменно и непреходяще. Иллюзорное движение и иллюзорное течение времени неотъемлемая часть фильма, тогда как экран (или свет) недвижим и вечен.
Они также напоминают мне, что основа моей природы – состояние незнания. Как у действующего лица фильма у меня есть прошлое, и я в ожидании определенного будущего, но как экран или свет Я остаюсь в стороне от этих выдумок – Я просто присутствую для того, что проявляется. Точно так же с незнанием приходит и отсутствие воли. Экран может быть неотделим от фильма, но не может управлять событиями в фильме. Можно было бы сравнить кинопроектор и проходящий через него целлулоид с Божьей Волей. Однако для света Осознавания Бездна непознаваема, и Божья Воля появляется только как часть фильма – в качестве того, что есть.
Достаточно аналогий. Вопрос в том, достоверны ли они? Как опыт подтверждает метафору, и как метафора подтверждает опыт? Откуда я знаю, что все вышесказанное – не просто упражнение для ума? Я бился над этим вопросом долгие годы. Где-то внутри я знал, что появляющиеся ответы были достоверны – были проблески, мимолетные моменты Истины, – но мне нужны были доказательства, нечто конкретное.
Странно, но в моем первом опыте не было ничего яркого или завораживающего. Безусловно, я был удивлен, поражен тем, насколько это просто, изумлен значимостью всего этого, но лишь после того, как я повторял эти упражнения на протяжении нескольких месяцев, до меня начал доходить весь смысл этого. Не было никаких недель блаженства, не было никаких изменений в распорядке дня; были те же самые мысли, привязанности и страхи.
Но сейчас я мог Видеть. Конечно, я говорю об упражнениях Дугласа Хардинга на осознание. Эксперименты, которые он предлагал, казались детскими или вовсе идиотскими, но я попробовал их сделать. И вот – это было оно, яснее ясного – до меня сразу же дошло, во время упражнения с указыванием; я увидел, Кто Я на самом деле, во время эксперимента с картонками и с зеркалом, и от души посмеялся, рассматривая свои укороченные, перевернутые вверх тормашками ноги. Однако именно эксперимент с «Единственным глазом» принес, и продолжает приносить, поистине революционное видение.
Вот как это происходит: я держу перед собой очки (подойдут и солнечные очки, или можно изобразить очки руками). Дело в том, что я так долго сосредоточивался на других, что забыл свою истинную природу, и эксперимент с Единственным глазом возвращал этот фокус обратно Сюда, где Я нахожусь сейчас и находился всегда.
Когда я внимательно смотрю на очки и медленно подношу их к месту, где предположительно находятся мои глаза, мое внимание «затягивается» вовнутрь вместе с очками, и, когда я их надеваю, то замечаю нечто одновременно поразительное и странным образом знакомое – я смотрю из одного глаза, а не из двух, как меня учили, когда я был ребенком. Это даже больше, нежели глаз; как будто я смотрю из огромного открытого окна без рамы, из окна, которое явно пусто, и вместе с тем – в этом состоит удивительная новость – полностью ОСОЗНАЮЩЕ! Как это произошло? Почему оно пробуждено ? Как я мог этого не замечать, когда оно было Здесь все это время?
И вся красота этого смотрения через мой единственный глаз состоит в том, что теперь, когда я знаю, как и где искать, я могу это делать в любом месте и в любое время, просто разворачивая свое внимание на i8o°. Нигде в мире я больше не нахожу этого открытого Осознавания. Оно поистине уникально. Чем больше я смотрю, тем больше осознаю, что это пустое Осознавание и есть Тот, Кто Я на самом деле, это Первое лицо-Единственное число. Я как бы надеваю монокль Бога каждый раз, когда надеваю очки.
И какой передо мной открывается замечательный вид! Я широко вытягиваю руки и держу этот огромный единственный глаз, которым являюсь и в который с легкостью вмещается все – вся Вселенная. Я смотрю и вижу свой Свет. Я смотрю и не вижу никакой разницы между этим Светом Осознавания и изменчивым происходящим внутри него – они появляются вместе. И, тем не менее, я знаю, что без этого Света не было бы ничего из того, что происходит. Я – недвижимый экран, на котором появляется движущийся фильм. Я – Свет, который создает все происходящее, Я также все происходящее, которое содержит этот Свет. Я – и то и другое.
Почему я все-таки знаю, что эти аналогии достоверны? Потому что Я Вижу, что пуст и не содержу никаких явлений, что Я есть Свет, в котором появляется фильм, со всем множеством его сцен. Я Вижу, что мир-фильм находится Здесь и что Я – пробужденный Сновидящий этого потрясающего сна. Я Вижу, что экран и фильм, Сновидящий и сон, неотделимы друг от друга, однако загадочным образом они взаимодействуют, словно два отдельных явления!
И во время всего этого я каким-то образом продолжаю функционировать как индивид, назначенный на свою человеческую роль. Итак, ничто не изменилось и изменилось все. Как однажды сказал наш современник мудрец Адьяшанти: «Я – клоун, который играет свою роль. Самое большое, на что я могу рассчитывать, – быть достаточно смешным»....
«Все смотрят Единственным глазом Того, Кто Видит».
Д. Э. Хардинг
Когда я впервые обнаружил Безголовый Путь, у меня не было проблемы с тем, чтобы увидеть пустоту в своей сердцевине. Но, как мне помнится, я думал, что эта пустота на самом деле была размером с голову, такой маленькой, чтобы вписаться в границы этой воображаемой головы, которую я все еще повсюду таскал на себе.
Конечно, это не так. Эта пустота вовсе не маленькая. На самом деле нет ничего такого во всей Вселенной, что не поместилось бы в этой вместительной пустоте – даже сама Вселенная. Как может быть иначе? Что, кроме безграничного Ничто, может вместить границы всего?
Это напоминает мне комара, которого я однажды поймал пластиковым стаканчиком. Он курсировал по потолку в моей камере, наверное, рассматривая меня как возможность быстро подкрепиться, но наконец приземлился на стене, и я смог его поймать. Рассматривая его, я понял, что комар воспринимал свой мир так же, как я воспринимал свой. Конечно, не при помощи того же оборудования и не с теми же результатами, но с той же перспективы, из той же широко открытой пустоты, которой мы оба являлись. Здесь открывающийся предо мной вид был безграничен – так же, как и вид, открывающийся перед комаром. Мое пространство видения было пустым, пробужденным, безличным и наполненным всем происходящим – так же, как и пространство комара. И почему оба пространства были одним и тем же? Потому что Здесь не было ничего, что бы могло отличаться от другого! Ничто именно этим и является – это отсутствие чего-либо. Пробужденность именно этим и является – она пробуждена. Здесь нет никаких градаций, количеств и качеств. Моя пустота не была размером с голову, а пустота комара не была размером с комара. Была только неописуемая пустота, из которой все возникает и в которую все возвращается.
Разумеется, я вынес комара из камеры и отпустил его. И все-таки попросил на прощание не возвращаться и не пить мою кровь.
В небольшом саду прямо у корпуса с камерами растут подсолнухи, и так как я работаю здесь уборщиком, мне разрешен доступ в некоторые места, в которые другим заключенным вход запрещен. Одно из таких мест – клочок земли с подсолнухами. Недавно, придя туда, я увидел, что он просто кишит насекомыми – шмелями, пчелами, осами, божьими коровками, всякими жучками, пауками, стрекозами, слепнями, мухами… Кого тут только не было! Я смотрел, как они занимаются своими делами, и они меня завораживали все больше и больше. И хотя вокруг летали пчелы и иногда садились на меня, я не боялся, что они могут меня ужалить. Будто бы я сам стал подсолнухом, предлагающим пищу своим летающим и ползающим друзьям.
Я всегда спокойно относился к змеям, но пауки мне казались зловещими и опасными. Единственное взаимодействие с пауком, которое приветствовалось раньше мною, – расплющивание его газетой или ботинком. Но с тех пор как я обнаружил свою безголовость, не могу себе представить, как можно относиться к ним с такой неосознанной жестокостью.
Теперь я просто прогоняю их, если они оказываются в коридоре, который я подметаю. Если же я опасаюсь, что их могут убить другие, то переношу их в более безопасное место. Однажды, увидев паука «черная вдова» всего в нескольких дюймах от своего лица, я ощутил в груди прилив чувства. Однако это оказался не страх. Это было благоговение, типа того, которое можно испытать, если выйти из дома на заре и увидеть самый поразительный рассвет в своей жизни.
Вчера на листочке подсолнуха сидела цикада размером с мой большой палец. Другой заключенный – смотритель, ответственный за сад, – взял ее с листочка и понес в Управление, в шутку положив ее на стол, чтобы посмотреть, как отреагирует одна служащая. Она с ужасом отпрянула и если бы так не боялась подойти к цикаде поближе, то наверняка раздавила бы ее первым попавшимся под руку предметом. Все засмеялись, а смотритель отнес цикаду обратно на ее листик. Когда он ушел, я решил рассмотреть ее получше.
Ознакомительная версия.
