Ознакомительная версия.
Стоявший на берегу озера дворец отражался в воде, и получилось сразу два дворца. Оля пыталась сфотографировать открывшееся им чудо.
– Дай сюда фотоаппарат, а то снимки испортишь! (Саша.)
…
Странные сны, к которым уже привыкла Оля, перестали быть страшными. Сначала во сне шел Золотой Дождь, потом прилетел Златогривый Пегас и растоптал своими серебряными копытами Ядовитую Гадюку. А потом Олю опять накрыла горная болезнь…
(Тибет, Лхаса-Шигадзе-Сага-озеро Манасаровар)
– Оля, может быть, ты все-таки переобуешься? – спросил Александр Ильгизирович, озадаченно глядя на каблуки-шпильки.
– Нет! – гордо ответила Оля.
– Не стоит, Александр Ильгизирович, не стоит с ней связываться. Поверьте моему многолетнему опыту. Она упрямая, как коза. (Саша.)
– Но она же ноги сломает? (Алекс. Ильг.)
– На этот счет можете быть абсолютно спокойны: она даже по пляжу ходит на каблуках. Сломает она не ноги, а свои каблуки, вот тогда и переобуется в нормальную обувь. (Саша.)
Ольга отказалась одевать бандану, чтобы “не испортить прическу”. Солнечные очки, по ее мнению, “оставляли белые пятна на лице”, а жирный крем от солнца “вообще портил кожу”. Александр Ильгизирович не знал, как убедить ее выполнить эти необходимые в горах мероприятия, а Саша предложил обратить внимание на лица местных жителей. Лица коренных жителей Тибета были красными, обветренными, со слезящимися глазами и растрескавшимися губами… Оля, увидев, что ожидает ее в недалеком будущем, не только намазалась кремом, но и замоталась платком, как арабская женщина.
…
По дороге героиня удивленно смотрела по сторонам. Никогда в жизни не видела она такого яркого солнца, невыносимо синего неба и удивительных гор. Вокруг были снежные горы, тибетские деревни, бесконечная дорога… Белые одно-двух этажные деревенские домики с красной окантовкой по верху напоминали маленькие тибетские монастыри. На оградах лежали стопки сушеных ячьих лепешек – единственного доступного топлива в Тибете.
Деревни сменяли друг друга. Населенные пункты отличались цветом домиков и крыш, а вот победоносно развивающиеся китайские флаги всегда были красными.
Водитель ехал очень медленно.
– В Тибете вообще никто никуда не торопиться, – вздохнул Саша.
– В этом разница между западным и восточным менталитетом… (Алекс. Ильг.)
– Ага, разница. Если в России две беды: дураки и дороги, то в Тибете только одна – дураки. Потому что только дураки могут ехать по свободной дороге со скоростью пятьдесят километров в час! (Саша.)
– Мало того, что ползет как черепаха, так еще и поет! Я его сейчас убью, – сказала Оля, имея в виду водителя.
– Здесь просто не разрешено ехать быстрее, – разъяснил ситуацию Александр Ильгизирович. – Мы же на оккупированной территории находимся…
– Что-то я не приметил гаишников, одни голодные тушканчики бегают… (Саша.)
– А ты обратил внимание, что на каждом въезде в деревню находятся КПП? Там контролируют скоростной режим. Поэтому мы стояли и ждали на обочине, чтобы не приехать раньше положенного времени… (Алекс. Ильг.)
– До чего же хитрые эти китайцы! (Саша.)
– Александр Ильгизирович, я столько раз спрашивала у водителя про реку, а он все время отвечает мне, что это Брахмапутра. Он надо мной издевается?! (Оля.)
– Но это, действительно, Брахмапутра или Ярлунг Цангпо. Дело в том, что эта река протянулась вдоль всего центрального Тибета. Во время летних дождей вездесущая Брахмапутра разливается, и пейзажи Тибета начинают напоминать Юго-Восточную Азию. Между прочим, через нее нет мостов… (Алекс. Ильг.)
– Днем цветовая палитра Тибета потрясающа… (Оля)
– Да уж! Снег и ветер. Ветер и снег! (Саша.)
– Синее небо. Бежевые и темно-коричневые горы. Бронзовозолотые горы, серебряно-золотые… Сияющие снежные вершины. Ледники, струящиеся по склонам гор, словно корни гигантских деревьев, или как будто пенящиеся волны бушующего моря… (Оля.)
– Я в прошлый раз был здесь в сентябре, вот тогда была красота. Склоны гор были покрыты зеленым мхом и разноцветными травами. Вокруг раскинулись бронзовые поля. Горы были совсем разноцветными: зелеными, бежевыми, бардовыми… А на закате они окрашивались в розовые, золотые, темно-синие и сиреневые цвета. (Алекс. Ильг.)
– Горы напоминают огромных мифических монстров. Небо и сказочные великаны… Нереальные пейзажи! (Оля.)
В машине звучала тибетская музыка. На горных перевалах закладывало уши…
– Ну, вот, мы и добрались до Саги, – сообщил китайский сопровождающий.
Ночью добрая Белая Корова поила Олю молоком. На горизонте лишь на мгновенье появился Черный Носорог, но тут же пропал, растворившись в Белом Тумане. Оля проснулась и облегчено вздохнула. Больше ей не снились мифические животные.
…
– Как вы и предупреждали, Александр Ильгизирович, на улице не лето, – констатировал Саша за неторопливым ранним завтраком.
– С декабря по февраль – самое холодное время в Тибете. (Алекс. Ильг.)
– Это я уже понял. (Саша.)
– Здесь устанавливает холодная и сухая погода, и посещение Тибета в это время проблематично. Все перевалы занесены снегом и проезд часто не возможен. Но в долинах, расположенных невысоко, снега совсем немного. Надеюсь, что мы доберемся без приключений… (Алекс. Ильг.)
– То есть нам повезло? Могло быть и хуже? Я вот что думаю… Оль, может нам еще и вокруг Кайласа обойти? Заодно уж. Когда Дмитрий в следующий раз свалится, не известно… (Саша.)
– Кайлас отсюда далеко… (Алекс. Ильг.)
– Но ближе чем Москва! (Саша.)
Оля почти не участвовала в разговоре, она приходила в себя после гестхауса, в котором они ночевали, и пыталась представить, что же будет дальше. В “гостинице” не было горячей воды; не было даже кранов, откуда эта вода могла бы течь. Не было ванны и туалета – была дырка в полу, в деревянной будке на улице. Так как электричество включали на час в день, то ночью в туалет надо было ходить с фонариком на голове… Это потом, во время трекинга в горы, Оля поймет, что отсутствие бытовых удобств – это, конечно, проблема, но нехватка кислорода – проблема куда более существенная!
…
Когда Оля шла по горной тропе к Димкиному монастырю, она плакала. Тушь разъедала глаза, глаза слезились, и она почти ничего не видела вокруг. Как и обещал Саша, каблуки сломались очень быстро. Героиня переобулась в трекинговые ботинки, стерла с лица косметику, убрала в “хвостик” свои роскошные кудрявые волосы и перестала требовать “элементарных человеческих удобств”.
– Ну, вот и акклиматизировалась, – улыбнулся Саша.
Теперь Оле не надо было смотреть под ноги, и она увидела неземные Рериховские пейзажи[25]. Снежные горы, небо и буддийские ступы, увешанные флажками. Эти цветные молитвенные флажки в Тибете повсюду – на вершинах гор, в долинах, над монастырями и жилыми домами…
– А что означают эти флажки, которыми опутаны горные вершины? (Оля.)
– На этих флажках написаны молитвы. Тибетцы, верующие буддисты, вывешивают их в местах, где дует ветер. Флажки колышутся на ветру, и ветер разносит на дальние расстояния положительную энергию их священных текстов. (Алекс. Ильг.)
Пройдя двадцать километров пешком, Оля стала другой…
…
Когда вечером, с рюкзаками за спиной, Александр Ильгизирович, Саша, Оля и Макс, наконец-то, добрались до Димкиного монастыря, в Ольгиной голове остались две мысли. Первая: “Только бы он не умер за эту неделю, пока я добираюсь к нему”. Вторая: “Какие же должны быть проблемы в жизни у человека, чтобы он приехал в этот суровый край по собственной воле?!”. Оля имела в виду, конечно, Дмитрия, а наблюдавший за ней Аполлон имел в виду кого-то другого.
Иллюстрация. Золотые вершины Тибета.
Н.К. Рерих “Путь в Шамбалу”. (Цвет. илл. 4)
Уставшие путники остановились передохнуть. Монастырь был уже виден. Олю преследовала музыка звенящих колокольчиков и, даже когда она закрывала глаза, разноцветные флажки продолжали трепетать на ветру… В голове осталась только одна мысль: “Только бы он был жив”.
Иллюстрация. Монастырь в горах.
Н.К. Рерих. “Гималаи. Темно-синие горы, постройки на холме”. (Цвет. илл. 5)
Оля вошла в келью, где лежал Дмитрий, увидела его, и пол медленно поплыл из-под ног… Саша едва успел поймать ее: – Ты только не падай!
– А, он точно, живой?! – спросил Оля Ганса, немца-монаха, который привел их к Дмитрию.
– Живой-живой, это я тебе как специалист по смерти говорю. (Аполлон.)
– Пол, а ты к смерти какое отношение имеешь? (Оля.)
– Здрасьте вам. Вообще-то, я – демон смерти, убийства, и даже человеческих жертвоприношений, но, правда, освященных ритуалами. (Аполлон.)
– Как же можно быть целителем и губителем одновременно? (Оля.)
– Это кто говорит? Ты же Димку своего постоянно спасаешь. Зачем? Чтобы потом, когда он придет в себя, сделать ему еще больнее. Разве не так? (Аполлон.)
Ознакомительная версия.
