– Боже мой! – вздохнула мать. – Какой ужас.
– Революционеры после революции – это пауки в банке, – сказал доктор социальных наук. – И они будут грызться за власть, пока не перережут друг друга. Ведь если почитать архивы охранки, то ясно видно, что в подготовке революции самыми активными были эсеры. А после революции они первые же попали под расстрел. А потом большевики сожрали меньшевиков. А теперь большевики ликвидируют друг друга. То же самое было с якобинцами и жирондистами. А кто привел к власти Гитлера? Штурмовики. А где эти штурмовики сейчас? Гитлер их всех перестрелял. В результате всегда остается один большой паук – Наполеон, Гитлер или Сталин. Это историческая закономерность. И чем это скорее закончится, тем лучше.
Покончив с ужином, Максим налил себе чайный стакан водки, отпил половину и устало откинулся на стуле. Отец свернул газету и вздохнул:
– А я все-таки этим обвинениям не верю.
– Да, правды там только частичка, – криво усмехнулся Максим. – А если я скажу тебе всю правду, то ты поверишь еще меньше. В свое время Ленин требовал, чтобы его партия была «партией профессиональных революционеров». Но весь секрет в том, что настоящие революционеры, профессиональные революционеры – это не простые люди. Это специальные люди.
– Какие такие специальные?
– Такие… Это совершенно специфическая категория людей… С такими особыми комплексами…
– Странно. Что ж это за комплексы?
Доктор социальных наук допил свой стакан с водкой и поучительно поднял палец.
– Вот тут-то оно и начинается… Это то самое, что когда-то называли бесами. Если в человеке появляется этот комплекс, то этот человек сам превращается в беса… или в черта… и начинает заниматься черт знает чем… Понимаешь?
Видя, что Максим перепился и опять начал бредить про нечистую силу, отец осторожно сказал:
– Хм, этому действительно трудно поверить.
– Да, но это так… Когда этих чертей арестовывают, я пропускаю их через строжайшие медицинские экспертизы… ана-а-ализы…
– Какие анализы?
– Всякие… В том числе и внутренней секреции… И почти у всех та же самая история. То самое, что раньше называлось бесовской одержимостью. А одно из самых опасных проявлений этой одержимости – это неудержимая, болезненная жажда власти. Это специальный комплекс власти. То, что создает так называемых прирожденных вождей. Потому одержимые этим комплексом люди ради власти идут на все… на любое преступление.
Советский доктор Фауст щелкнул по бутылке с водкой:
– Для настоящих, прирожденных революционеров революция – это борьба за власть. А все остальное – только средство к цели. И никто не ненавидит друг друга так, как эти комплексные бесы, грызущиеся за власть или видимость власти. Ведь Ленин занимался фракционной борьбой больше, чем борьбой с царизмом. Потому эти черти и стучали друг на друга в охранку. И наперебой сотрудничали с иностранными разведками. – Максим постучал кулаком по столу.
– Потому в Библии и сказано, что их хозяин – дьявол – всегда стремится к власти.
На следующий вечер, читая новые покаянные речи врагов народа, отец опять качал головой и ворчал:
– Но ведь это ж старые большевики. Прошли все царские тюрьмы и ссылки и никогда не раскаивались. А теперь такие невероятные самообвинения?!
– Говорят, им делают какие-то одуряющие впрыскивания, – заметила мать.
– Не одуряющие, а, наоборот, проясняющие, – возразил комиссар госбезопасности. – Я вспрыскиваю им такие штучки, которые изгоняют то, что раньше называлось бесами. Тогда они временно становятся обычными людьми, осознают свои грехи – и признаются. А для публичных процессов я впрыскиваю им штучки посильней. Тогда их даже тянет к покаянию – и они занимаются самобичеванием. – Доктор социальных наук потянулся к своему стакану с водкой. – Впрочем, все это полностью соответствует основному закону диалектического материализма – насчет единства и борьбы противоположностей как двигателей исторического процесса. Борька, ты этот закон знаешь?
– Знаю.
– Но ведь это абсолютно противоречит закону о классовой борьбе как основном двигателе истории. Где же в классовой борьбе единство?
– Не знаю.
– Вот в том-то и дело. Это противоречие не объяснит ин один профессор марксизма-ленинизма. А если объяснит, его расстреляют.
– Почему? – спросил отец.
– Да потому, что это марксистское единство и борьба противоположностей… Ха-а!.. Да ведь Маркс просто перефразировал старую формулу средневековых чертопоклонников… Но меня не проведешь… Я-то все это знаю.
– Что же это за формула? – заинтересовался Борис.
– In daemone deus, – процедил сквозь зубы комиссар госбезопасности. – В дьяволе бог… Вот вам и весь секрет этого единства и борьбы противоположностей.
– Да, но что это такое?
– Это философская загадка, философский камень, о который ломали себе голову лучшие умы человечества. Некоторые даже свихнулись. Потому что эта загадка неразрешимая.
– Ну а ты эту загадку разгадал? – подмигнул Борис.
– Конечно, – уверенно сказал ученик папы Иннокентия. – Бог есть Бог, а дьявол есть дьявол!
– Послушай, Максим. – Отец снял пенсне и со смущенным видом принялся протирать его носовым платком. – Вот ты сам говоришь, что кое-кто свихнулся над этими проблемами. А ты знаешь, что есть еще такое религиозное помешательство?.. Может быть, на тебя слишком подействовали эти твои книги про нечистую силу?..
Доктор социальных наук презрительно фыркнул:
– Если к кому применима поговорка «Врачу – исцелился сам!», то в первую очередь это относится к психиатрам. Ведь многие психиатры становятся психиатрами, чтобы быть поближе к собственной среде. Но мы это тоже знаем.
Отец сделал вид, что полирует свое пенсне. А Максим самоуверенно усмехался:
– Ты лучше пошли этого психиатра ко мне. Я скорей найду у него что-нибудь такое, ненормальное.
Пока старший брат был на службе, Борис обнаружил на его столе книгу Макиавелли «Князь», на которую обычно ссылаются как на образец политического цинизма. Эта книга была написана в Италии времен Цезаря Борджиа, когда там шла ожесточенная борьба между удельными князьями, которые пускали в ход все – убийства, отравления, предательство и подлоги. А Макиавелли полностью оправдывал все преступления князей и составил как бы философскую рецептуру политического вероломства и беспринципности, всех видов подлости и коварства.
Книга, лежавшая на столе Максима, была выпущена в Москве незадолго до убийства Кирова. Прекрасное издание «Академии». Старинные гравюры. И даже новый перевод. Но самое удивительное было то, что предисловие к «Князю» было написано Каменевым. Это был культурный и мягкий человек, типичный тихоня-идеалист из ленинской гвардии. Но в предисловии он восхищался философией Макиавелли и всячески рекомендовал ее как практическое руководство к политике.
Вскоре Каменев был арестован по делу «Троцкистско-зиновьевского террористического центра» и сам попал под ту рецептуру, которую он так усердно расхваливал. Вслед за этим был арестован и «Князь» Макиавелли – его запретили и изъяли из обращения.
На заглавном листе рукой Максима была приписка:
Характерно, что философия Макиавелли подразделяется на 13 принципов. Это, конечно, не случайно, а нарочно. Проверить его «Мандрагору». Растет под виселицами.
Когда Борис поступил в индустриальный институт, на форме работников госбезопасности появилась новая эмблема НКВД: змея, поднявшаяся на хвост и пронзенная мечом. Увидев на рукаве Максима эту овальную, шитую золотом и серебром эмблему, Борис спросил:
– А что это за змеюка?
– Это гидра р-революции, – ответил Максим. Поймав недоверчивый взгляд младшего брата, он полез в стол и достал пачку фотографий, подшитых в специальную папку НКВД. Это была обширная коллекция значков, гербов, флажков и символов всяких революционных террористических и тайных обществ, начиная от египетских пирамид и кончая Великой Октябрьской революцией. На многих фотографиях была изображена точно такая же поднявшаяся на хвост змейка, которую пронзил меч на рукаве комиссара госбезопасности.
– Что же это значит? – спросил студент.
– Это значит, что змея меняет кожу, но сама от этого не меняется, – устало потянулся Максим. – Я эту эмблему нарочно придумал… Чтобы они знали, что я их тоже знаю.
– Кто это – они?
– Те самые, – ответил комиссар, – кого раньше называли бесами, чертями и ведьмаками.
– Хорошо, – сказал Борис. – Значит, вы расстреливаете революционеров и брешете, что они контрреволюционеры.
– Дело в том, – ухмыльнулся доктор социальных наук, – что, согласно диалектическому закону о единстве противоположностей, – революционеры и контрреволюционеры – это одно и то же.
– Как же так?
– Очень просто. Настоящие революционеры – это перманентные революционеры. После революции они продолжают беситься, но на этот раз уже против нового революционного режима, и таким образом становятся контрреволюционерами. Потому после революции согласно второй части марксистской диалектики – насчет борьбы противоположностей – всех революционеров нужно сразу же перестрелять, как бешеных собак! Понял?
