Сергей Тухолка - Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV–XVII веках

Ему дали лишь ¼ часа для молитвы.

Молитва эта была услышана и записана г-ном Обеном, помощником начальника полиции (M-r Aubin lieutenant du prevôt).

В этой молитве Грандье просил у Бога отпущения грехов и помощи для перенесения страданий.

В заключение он просил Бога простить его врагам и обвинителям и оставлял на Его попечение свою мать.

Едва он окончил молитву, как палачи уже схватили его и приступили к пытке испанских сапогов (brodequins). Растянув его на спине они привязали к его ногам по две доски снаружи и внутри и стянули доски веревками оставив лишь небольшие дырки между оборотами веревки. В эти дырки они стали вгонять клинья ударами молотка. Кости Грандье скоро были раздроблены и на минуту он лишился чувств. Из 8 клиньев оставалось вбить еще четыре и палач показал их Грандье, «Вы можете принести еще целую охапку, мой друг», – кротко сказал пытаемый!

Вопрос о несуществующих сообщниках Грандье понятно никого не интересовал, но бывшие при пытке экзорцисты Лактанс и Транкнль все старались добиться от него признания, обещая ему уменьшение мучений. «Dicas, Dicas» (сознайся) в ярости кричал ему монах Лактанс под аккомпанемент ударов» молотка.

«Думаете ли вы, – отвечал Грандье этим бесноватым, что человеку позволено ложно сознаться в преступлении, чтобы избавиться от боли?»

Приведенные в бешенство стойкостью Грандье монахи схватили два оставшиеся клина и стали сами вбивать их с такой яростью, что ноги мученика обратились в настоящую кашу.

Но Грандье не произносил ни слова упрека ни судьям, ни своим мучителям и только молился.

Пытка продолжалась ¾ часа. Затем Грандье уложили на соломе и в полдень дали ему немного пищи.

В 4 часа его одели в пропитанную серой рубашку «Sambenito» и на телеге, так как сам он не мог двигаться, повезли на место казни.

Перед церковью Св. Петра, где Грандье был священником и перед монастырем урсулинок, процессия остановилась и Грандье вынули из телеги и поставили на колени, дабы он и здесь выслушал чтение приговора. Но не будучи в состоянии держаться на размозженных ногах, Грандье упал лицом на землю и так лежал, пока его снова не положили на телегу.

На площади Св. Креста был воздвигнуть костер, на котором был поставлен столб с железным сидением посредине. На этом сидении привязали Грандье, и милосердные монахи Лактанс и Транкиль, не будучи в состоянии дождаться палачей, сами подожгли костер.

Грандье было обещано, что когда огонь займется, то палач задушит его, затянув веревку, привязывающую его шею к столбу, но монахи сделали на этой веревке узлы, и палач не мог стянуть ее, так что Грандье сгорел живым.

Среди дыма и пламени костра многочисленная толпа слышала, как Грандье взывал: «Deus, Deus meus ad te de luce vigilo»[4] (псалом 62-й) и «miserere mei Deus»[5].

Последние слова его были: «Боже, прости моим врагам».

По рассказам очевидцев все это время над костром кружилась группа голубей, улетевшая лишь, когда Грандье испустил последний вздох.

Казнь Урбана Грандье на костре

Так как согласно теологам того времени, дьявол может принимать все звериные формы за исключением агнца и голубя, являющихся символами Сына Божия и св. Духа, то монахи, дабы ослабить впечатлите, произведенное в народе появлением голубей, выдумали, будто они видели, как около головы Грандье кружилась большая черная муха (которую, понятно, толпе легко было проглядеть) видимо-де бывшая дьяволом, явившимся за душой колдуна.

Мать Урбана Грандье, все усилия которой вырвать своего сына из рук Лобардемона остались тщетными, провела все это утро на коленях перед статуей Божьей Матери в церкви Кордельеров, и умоляла Св. Деву заступиться перед Своим Сыном Христом за ее сына, мучимого палачами.

Задыхаясь от рыданий, она наконец упала в обморок. Здесь ее нашел один монах-кордельер и, приведя в чувство, отвел в часовню Notre Dame de Lorette, где отслужил за Грандье литургию «страсти».

Процессом Грандье мы закончим изложение процессов колдовства. Во всех них нас поражает не только возмутительное бессмыслие рассуждений судей, но также поразительная жестокость, которую они проявляли во имя Христа, делая из религии милосердия и любви – религию, достойную того самого дьявола, которого они так усердно преследовали.

Георгий Хаан был письмоводителем у епископа; и он, и его сын Адам были также сожжены.

Речь идёт о конфискациях имущества осужденных за колдовство в пользу судей или местного князя.

Кордельер – член ордена Кордельеров – ветвь католического монашеского ордена францисканцев.

Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я (Пс. 62).

Помилуй, Господи.