Ознакомительная версия.
В.: Тогда почему то же самое не распространяется на пищу? У.Г.: Сюда вы вкладываете больше идей. Вы во все вложили идеи. В тот момент, когда ты спрашиваешь «Как жить?» и «Что делать?», ты создаешь проблему.
В.: Я убежден, что есть такая вещь, как человеческая еда. Но это убеждение не связано с культурой или религией. У.Г.: Нет, нет. Все имеет отношение к культуре. Все твои вкусы взращены культурой. Тело не знает, что ты ешь. Даже соль не соленая для тела как такового.
В.: Если бы мы не ели рис и овощи, мы бы не развили такого мозга, какой у нас сейчас. У.Г.: Мой мозг и твой мозг не отличаются. Мозг гения ничем не отличается от твоего мозга. Ученые обнаружили, что мозг Эйнштейна не отличается от мозга слабоумного. [Смех] Они вроде бы исследовали его мозг после его смерти. Его сохранили. Вы удивитесь; он ничем не отличается от грецкого ореха. [Смех] Ешьте свою макробиотическую пищу и наслаждайтесь, сэр. Не беспокойтесь обо всем этом.
В.: О да, я наслаждаюсь. У.Г.: Никто не знает, как долго ты будешь наслаждаться. Однажды меня пригласил один друг и накормил макробиотической едой. Я до сих пор еще не вполне оправился от нее. Это было три года назад.
В.: Вы едите рис… У.Г.: Я не ем рис даже в Индии.
В.: Я видел на видеозаписи, как Вы ели. У.Г.: Не думаю. Если ты так думаешь, я не возражаю. Проблема в том, что вы едите больше, чем требуется телу. Проблема в переедании.
В.: А как насчет коричневого риса? У.Г.: Коричневый рис! Меня воротит от одного его вида! Я вырастил своего сына на очищенном рисе; на дважды и трижды шлифованном рисе. [Смеется] Он работает на атомной подводной лодке, где-то в Соединенных Штатах. Он специалист по радиоэлектронике. Он здоровее, чем большинство фанатов здоровой пищи. Теперь он, конечно, ест все, что только может достать.
В.: Вы должны ответить на вопрос… У.Г.: У меня нет никаких ответов. Ты отвечаешь на свои собственные вопросы, не я. Недавно я использовал слово «чревовещатель». Понимаешь, ты задаешь вопрос одним голосом и отвечаешь на него другим голосом. Все вопросы, которые мы задаем, возникают из ответов, которые у нас уже есть. Иначе у тебя не было бы никаких вопросов.
В.: Вы сказали, что если мы отбросим наши убеждения, то умрем. У.Г.: Вы заменяете одно убеждение другим. Вы не можете существовать без убеждений. То, что ты называешь собой, всего лишь убеждение. Если исчезает убеждение, ты исчезаешь вместе с ним. В этом причина того, что вы не удовлетворены структурой верований, в которой вас воспитали, и замещаете ее чем-то другим.
В.: Вы верите, что с миром все в порядке? У.Г.: Я не вижу, чтобы с ним было что-то не так, потому что мир не может быть другим. Мне неинтересно зарабатывать на жизнь тем, чтобы рассказывать людям, что мир нуждается в переменах, радикальных или каких-то еще. Если ты политик или президент страны, тогда другое дело. В противном же случае он такой, какой есть. С нами, такими, какие мы есть, мир не может быть другим. То, что я говорю, не абстракция. Ты и я, живущие вместе, это и есть мир.
В.: Последний вопрос, сэр. Что Вы имеете в виду, говоря, что я создаю Вас? У.Г.: Ты действительно создаешь меня. Я не создаю тебя по той простой причине, что у меня нет никакого образа себя самого. У тебя есть образ себя и относительно этого образа ты создаешь образы окружающих. Это связь, которая у тебя есть с другими людьми. Но люди постоянно меняются – меняешься ты, меняется также и другой человек. Ты же хочешь, чтобы образ всегда оставался одинаковым. Это просто невозможно.
Религиозное мышление в ответе за трагедию человека
В.: Как Вы пришли к такому мрачному взгляду на мир?
У.Г.: Меня окружали всякие религиозные люди. Я чувствовал, что в их поведении есть что-то странное. Была ощутимая разница между тем, во что они верили, и тем, как они жили. Это всегда беспокоило меня. Но я не мог назвать всех их лицемерами. Я сказал себе: «Что-то не так с тем, во что они верят. Возможно, они не из того исходят. Все учителя человечества, особенно духовные учителя, надували самих себя и все человечество. Так что я сам должен добраться до истины, но я ни к чему не могу прийти, пока я завишу от кого-либо». Я обнаружил, что все, чего я хотел, было то, чего они [религиозные люди] хотели, чтобы я хотел. Все, что я думал, было тем, чего они хотели, чтобы я думал. И выхода из этого не было. И в какой-то момент меня озарило: «Трансформировать нечего, менять нечего. Нет никакого ума и нет никакого „Я“, которое нужно реализовать. Какого черта я делаю?» Эта вспышка потрясла меня, как удар молнии, как землетрясение. Она разбила вдребезги всю структуру моей мысли и разрушила все, что там было, все, заложенное культурой. Она очень странным образом на меня подействовала. Все, что каждый человек когда-либо думал, чувствовал и испытывал, было извергнуто из моей системы. В некотором смысле это полностью разрушило мой ум, который есть не что иное, как совокупность человеческих переживаний и мыслей. Это разрушило даже мою идентификацию. Видите ли, идентификация – это не что иное, как вложение культуры.
В какой-то момент в человеческом сознании возникло «я»-сознание. (Когда я говорю «я», я не имею в виду, что существует само «я», или некий центр.) Это сознание отделило человека от тотальности вещей. Вначале человек был испуганным существом. Он превратил все, что не поддавалось контролю, в божественное, или космическое, и стал поклоняться ему. В этом-то умонастроении он и создал «Бога». Таким образом, культура в ответе за то, чем вы являетесь. Я утверждаю: все политические образования и идеологии, что мы имеем сегодня, произрастают из того же самого религиозного мышления человека. Духовные учителя в определенном смысле несут ответственность за трагедию человечества. Мы подошли к решающему моменту, когда мы должны задать себе вопрос другого рода и выяснить, можем ли мы что-то сделать.
Судя по тому, куда движется мир, надежды, по-видимому, нет. Если мир или человечество должны освободить себя от хаоса своего собственного производства, тогда человек должен найти другие пути. Но насколько я вижу, все движется по направлению туда, где мы никак не сможем остановить или обратить процесс.
На днях меня спросил кто-то: «Почему Вас это не заботит?» Мне не интересно спасать кого бы то ни было. На самом деле я постоянно заявляю, что мир нужно спасать от всех спасителей человечества. Очевидно, индивидуально ты ничего не можешь сделать, чтобы что-то изменить, поменять или обратить. А «коллективно» означает войну. К сожалению, мы поместили политиков в центр власти. Политическое сознание – это все, что нам осталось. Но религиозные люди все еще пытаются говорить понятиями божественного, гуманности, древней культуры, Рамраджьи [2] , и пятое, и десятое. Политики тоже используют эти вещи для выборов, пытаясь перетянуть людей на свою сторону. Но если мы думаем понятиями чего-то, что уже мертво, у нас нет будущего. Вот почему меня спрашивают: «Что Вы думаете о Горбачеве?» Горбачев – изменник дела коммунизма, и если он пытается найти решения своих проблем на Западе, тут что-то не так. Ответы нужно найти в самом СССР. Запад не в состоянии предложить ему ничего, кроме «Макдоналдса», картошки-«органик» или пепси-колы. На самом деле перемены там случились не из-за наших идей свободы или гуманизма, а из-за пепси-колы. Она покорила Россию. А кока-кола оказала огромное влияние на Китай.
Я пытаюсь сказать, что мысль обладает потрясающей властью над нами. Мысль по своему происхождению, содержанию, выражению и действию – фашист. Она хочет все контролировать. И мысль – это не тот инструмент, который поможет нам разрешить проблемы, стоящие перед нами сегодня. Мы можем только индивидуально задавать себе вопросы и выяснять, есть ли ответы. Понимаешь, коллективно это означает, что у меня одна идея, у тебя другая, и между нами будет война.
Самоопределение, которое сформировала в нас культура, – это самый важный фактор, с которым нам приходится иметь дело. Если мы будем продолжать придавать важность этому самому самоопределению, то заработаем себе болезнь Альцгеймера. Мы используем память и мозг с целью, для которой они не предназначены. Компьютеры могут выполнять такую работу намного эффективнее.
Поддержание нашего самоопределения возможно только при постоянном использовании памяти. Это изнашивает человеческий организм, оставляя недостаточно энергии для того, чтобы решать проблемы мира. Вы наверняка читали недавнюю статистику в одном американском журнале. Болезнь Альцгеймера поражает каждого третьего человека в возрасте 60 лет. Природа этой болезни такова, что она вызывает тотальное и полное разрушение ума и личности. В Англии ей подвержены каждый второй в группе восьмидесятилетних, всего шестьсот тысяч человек, и среди них два нобелевских лауреата. Сотни и тысячи людей по всему миру больны ею. У нас нет точных данных о том, сколько именно человек больны. Возможно, это такой способ у природы превратить всех нас в овощи [усмехается], чтобы создать что-нибудь лучшее. Я осмеливаюсь на точку зрения, которая так же плоха или хороша, как чья-либо еще.
Ознакомительная версия.
