Изречение, описывающее природу жизни, позволяет понять, что по традиции этот процесс сравнивается с плетением паутины, но лично я предпочитаю пользоваться аналогией с вышивкой — она не только облегчает понимание правила сталкера, но и яснее очерчивает разницу между четырьмя постулатами сталкинга, которые изображаются основой вышивки, и правилом сталкера, олицетворяемым запутанными стежками, рисующими узор предназначения.
Продолжая эту преамбулу, необходимо глубже рассмотреть, что же все это означает, однако перед этим уместно будет высказать один совет. Хотя искусство сталкинга справедливо относят к правой стороне осознания, не следует забывать и о том, что это загадка сердца, а сердце связано с чувствами, а не с рациональностью. Это означает, что искусство сталкинга позволяет человеку работать и с левой стороной обычного осознания. В конечном счете оно сводится к составлению карты непознанного и извлечению из нее практической пользы на физическом плане. Однако, говоря о левой стороне обычного осознания, мы, как всегда, невероятно ограничиваем себя неподходящим набором слов. В этом отношении следует понимать, что сложность заключается не столько в невозможности найти подходящие слова для удовлетворительного описания знаний левой стороны, сколько в том, что левая сторона несет в себе такое астрономическое по своему размаху содержание, что слова просто не в состоянии выразить эту безбрежность.
Это позволяет ясно понять, где именно кроется ловушка восприятия слов в их буквальном значении и в чем заключается безвыходное положение любого Нагваля, когда ему приходится объяснять левую сторону с помощью слов. Конечным результатом становится то, что, если Нагваль не хочет заблудиться в попытках выразить присущую левой стороне беспредельность, ему в лучшем случае удается словесно выразить лишь обрывочные понятия. Однако словесное выражение таких обрывочных понятий означает их извлечение из контекста, а все, что вырывают из контекста, неизбежно оказывается объектом неверных истолкований. Чтобы свести их к минимуму, Нагваль всегда пытается выразить как можно больше таких обрывочных сведений, рискуя при этом оказаться обвиненным в пустой болтовне. Ни один Нагваль никогда не болтает попусту, но его стремление высказать как можно больше обрывочных сведений и рассмотреть их со всех возможных точек зрения часто выглядит бессвязными разговорами, ходьбой вокруг да около или пустой болтовней о том, что кажется на первый взгляд незначительными мелочами.
По самой природе учений дальнейшее их изложение станет часто касаться таких принципов, которые будут увлекать нас в глубины левой стороны. В связи с этим я хотел бы прямо сейчас предупредить читателя о том, что нередко будет казаться, будто я перескакиваю с одной темы на другую или хожу вокруг да около. Однако если читатель не будет забывать о том, что было сказано в отношении природы левой стороны, то он избежит искушения в смятении всплеснуть руками или в полном раздражении воспользоваться этой книгой как футбольным мячом. Способность постичь левую сторону доступна каждому человеку, но это требует времени, терпения и, прежде всего, выработанного умения чувствовать сердцем вместо того, чтобы понимать рациональным умом. В этом смысле читателю не стоит забывать о том, что жизнь — это чувствование, а не интеллектуальное упражнение.
Вообще говоря, люди обычно растрачивают свою жизнь, а не живут; они не осознают, что та штука, которую они считают жизнью, — вовсе не жизнь. Люди склонны верить в то, что жизнью являются окружающие их обстоятельства и те условия, в которых человек оказывается, но на самом деле это просто испытания, образующие узор, на котором человеку необходимо выстраивать свою жизнь. Кроме того, люди обычно полагают, что их поступки и поведение — равно как поступки и поведение других — и составляют жизнь, однако поступки человека представляют собой лишь воплощение в действительность тех возможностей, которые он выбирает, а его поведение является просто постоянным воспроизводством этих воплощений или вероятных воплощений.
Однако самым вредным из всех подобных представлений является вера в то, что жизнь — интеллектуальный процесс, к которому следует подходить рационально. Это гибельное убеждение мешает отнестись к восприятию и бытию как к загадкам, и в результате жизнь человека вообще не имеет подлинного смысла. Не признавая тот факт, что жизнь представляет собой чувствование, а не интеллектуальный процесс, люди не используют в качестве основ своей жизни ни загадку их истинного бытия, ни четыре постулата сталкинга. Вместо этого их жизнь опирается на интеллектуализм, лишенный подлинных чувств и иррациональных знаний. Вследствие этого жизнь таких людей не имеет «ткани-основы», то есть в ней нет ничего такого, что крепко удерживало бы «стежки», — нет основы действия, нет того фундамента, который поддержал бы их поступки. По этой причине совсем не удивительно, что люди удовлетворяются пустыми интеллектуальными абстракциями, бесконечными разговорами и эрудированными философскими дискуссиями, не получающими никакого отражения в их поступках.
Предаваться всем вышеупомянутым убеждениям означает оказаться в ловушке сна — того сна, который для огромного числа людей уже стал кошмаром или, во всяком случае, очень близок к превращению в ночной кошмар. Считая этот сон действительностью, люди не в состоянии действовать в подлинном смысле этого слова, так как действовать в нереальном состоянии просто невозможно. Когда человека захватывает иллюзия, любое предпринимаемое им действие будет определяться только этой иллюзией, — именно поэтому такое действие само по себе следует считать полной глупостью. Поскольку люди не могут совершать подлинные действия, у них остается только один выход: навечно затягивать эту глупость, непрерывно реагируя на все и вся в своей жизни. В конечном счете это сводится к постоянно воспроизводящему поведению, выработанному в результате социальной обусловленности. Разумеется, подобная социальная обусловленность является следствием общечеловеческого сна, то есть общей иллюзии всего человечества.
Таким образом, становится понятным, что иллюзией является не сама жизнь, а восприятие жизни человеком. Жизнь — вообще не что-то, и потому не может быть иллюзией, так как иллюзия по определению представляет собой нечто такое, что ошибочно принимают за что-то иное. Однако теперь мы вновь убедились в том, какие ошибки может совершать человеческое восприятие и как часто люди полагают, что понимают, вместо того, чтобы проверить то, что, как им кажется, они воспринимают. В этом смысле большинство людей обычно считают иллюзию ничем — это и доказывает их неведение и невнимание в отношении значения слов.
Любая иллюзия на чем-то основана. К примеру, если человек идет в темноте и замечает, как впереди нечто шевелится в кустах, он вполне может предположить, что столкнулся с другим человеком, каким-нибудь животным или даже привидением. Если же он внимательно рассмотрит то, что увидел, и обнаружит, что это всего лишь старый пластиковый пакет, который зацепился за куст и трепещет на ветру, можно прийти к выводу, что мысль о человеке, животном или призраке была просто иллюзией. Однако подобные рассуждения ошибочны, так как пластиковый пакет вполне реален и вовсе не иллюзорен — иллюзией было первоначальное восприятие этого пакета. С другой стороны, следует понять, что эта иллюзия опиралась на восприятии человеком чего-то — в данном случае, пластикового пакета.
Хотя приведенный выше пример относится к материальной иллюзии, тот же принцип применим к эмоциональным и мысленным иллюзиям. Никогда не задумываясь о том, что мир является не таким, каким кажется, люди стремительно приходят к выводам, основанным на предполагаемом понимании. Оказавшись в ловушке интеллектуальных допущений, люди не способны предпринимать какие-либо действия, исходя из реальности жизни; вместо этого им приходится постоянно воспроизводить прежние схемы поведения. Такие люди не живут в подлинном смысле этого слова, но просто растрачивают свои возможности жить, постоянно повторяя собственную глупость.
Начнем с того, что все мы находимся в ловушке всеобщего сна, общей иллюзии, и в результате все наши действия представляют собой лишь глупость. Такое положение дел было установлено силой. Это положение представляет собой настоящую дикость в полном смысле этого слова, поскольку, с одной стороны, мы не способны его изменить, но, с другой, — обладаем достаточной силой и свободой, чтобы изменить его полностью. Вероятно, в этом и заключается важнейший парадокс — парадокс настолько сложный, что приводит в полное недоумение, и все же в нем кроется ошеломляющая своей простотой истина.
