Чрезвычайно сложно, практически невозможно самостоятельно изучить математику. Такие случаи единичны, как, например, Рамануджа. Этот феномен я описал в книге «Утро магов».
С другой стороны, Леонардо превосходно знаком с трудами Архимеда, написанными на греческом языке. Сэр Кеннет Кларк предполагает: «Вероятно, он располагал переводами их на латинский». Но наличие их в то время не доказано. А затем, не отдавая себе отчёта в подобном несовпадении, он добавляет, что сам Леонардо изучил латынь лишь в 1494 г.
Если всё это внимательно изучить, неизбежно приходишь к выводу о том, что свои необычайные познания Леонардо должен был приобрести в некой другой жизни: в его собственной не было ни достаточного времени, ни возможности получить их.
Сэр Кеннет Кларк признает, что «жизнь Леонардо да Винчи — это большая головоломка, которая ещё не разгадана окончательно и о которой многое ещё предстоит узнать. Для этого необходимо иметь громадную эрудицию».
Увы, похоже, что никто из тех, кто изучал Леонардо да Винчи, не имел необходимой для этого огромной эрудиции. Большинство из них, кроме того, очевидно, не были достаточно любознательны и не задавали себе много вопросов. Так, например, сэр Кеннет Кларк в своём труде собственноручно отмечает наличие в «Дневниках» Леонардо набросков птиц в полёте, выполненных таким образом, что для этого было необходимо располагать замедленной съёмкой. В связи с этим он делает следующий вывод: «Без сомнения, зрительные нервы и нервы головного мозга Леонардо значительно превосходили норму, что позволяло ему видеть и зрительно разделять сверхбыстрые движения».
Никто из людей никогда ещё не был наделён настолько чувствительными и быстрыми органами чувств.
В то же время здравый смысл подсказывает нам, что Леонардо да Винчи не мог видеть фильм в замедленной съёмке. Однако, если говорить, о таком персонаже, как Леонардо, будет ли достаточно одного здравого смысла?
Напротив, в том, что касается мнения сэра Кеннета Кларка о необычной, необъяснимой стороне Леонардо, мы можем с ним согласиться. «В «Дневниках» и в записях Леонардо мы находим всё, что говорит нам о его внутреннем мире. Ни один человек не оставил после себя так много свидетельств своего внутреннего мира. И всё же в этом огромном материале нет практически и намёка на какие-либо человеческие эмоции. Нам ничего не известно о его привязанностях, вкусах, о его здоровье, его мнении по поводу происходящих событий».
Возможно, это менталитет другой эпохи, возможно, менталитет другого рода. Те немногочисленные размышления о людях, дошедшие до нас, говорят о его глубочайшем к ним презрении. По его мнению, люди суеверны, они занимаются таким жестоким, отвратительным и глупым делом, как война, и оказываются бессильными перед силами природы.
Поэтому он и предсказывает Потоп, Потоп не только водяной, но также и огненный Потоп. Рисунки, сопровождающие эти записи, устрашают. Леонардо да Винчи к тому же убеждён, что цивилизация периодически погибает. И что это вновь произойдёт. И всё говорит о том, что он знает продолжительность цикла, в котором живёт.
Он ненавидит войну, но, не колеблясь, совершенствует орудия своей эпохи. Однако до некого предела. Вероятно, он уничтожил некоторые особо смертоносные свои изобретения, опасаясь, что они смогут разрушить эту цивилизацию раньше отмеренного ей срока.
Его замечания о математике удивительны для того времени: «Математика — это единственное, в чём можно быть уверенным. Как только какой-либо вопрос становится объектом метафизических дискуссий и учёных споров, следует немедленно оставить его изучение, поскольку в этом случае из подлинно научной проблемы он превращается в пустую болтовню наподобие теологических дискуссий».
Возможно, он был убеждён, что математика и другие точные науки, прочно утвердившись, в один прекрасный день упразднят религию. Странное для того времени убеждение, о котором можно сказать, что оно пришло из будущего.
Ещё одно любопытное наблюдение. Неоднократно он заявляет о том, что ему не хватает времени методично классифицировать свои записи. Всё его время подчинено поиску и накоплению информации. Все его биографы отметили эту страсть, эту жажду информации. Что извлекал он из этой информации? Никто этого не знает. И если он передал эту информацию кому-либо из другого мира или завтрашнего дня, то он предоставил ему наиболее полную картину своего времени.
Некоторые историки упрекают Леонардо в недостаточном синтезе информации. Но это от того, что они забывают, что Леонардо да Винчи не учёный, а инженер. Ему неинтересно обобщать. Поэтому абсурдно упрекать его в том, что его наблюдения не привели его, например, к выводам о кровообращении.
Искусство инженера — это искусство возможного, искусство приводить в соответствие. Инженер не стремится открыть новые науки. Он соединяет уже существующие детали и конструирует пишущую машинку или реактивный двигатель. Что озадачивает лишь патентные бюро, которые выдают свидетельства только на абсолютно новые изобретения. Так, великий немецкий специалист по ракетам Герман Оберт в 1930 году хотел зарегистрировать изобретение звездолёта. Специалисты патентных бюро в этом ему отказали, потому что, как они говорили, оно представляло собой лишь комбинацию старых изобретений: шлюзовые камеры уже существовали в подводных лодках и т. д. Оберта можно было бы упрекнуть, как и Леонардо да Винчи, в недостатке обобщений.
Спрашивается, какую цель преследовал Леонардо да Винчи.
Ответ кажется мне простым.
Он стремится к тому, чтобы узнать как можно больше о нашем мире, как если бы он был новым для него.
В то же время он должен обеспечивать своё существование и зарабатывать на жизнь. А так как знания инженера не приносили ему достаточно средств к существованию, он должен был заняться живописью, сам того не желая.
Один из его ближайших друзей Фра Пиетро делла Новеллара пишет: «Он упорно работает над геометрией и больше не любит свои кисти». Или: «Его занятия математикой настолько отдалили его от живописи, что один только вид кисти приводит его в бешенство».
В том же 1502 году Леонардо, желая избавиться от живописи, поступает на службу к Чезаре Борджиа. Здесь он попадает в сеть интриг до того запутанную, что в ней до сих пор не могут разобраться. Достоверным является лишь то, что 31 декабря 1502 года лучший друг Леонардо Вителлозо Вителли был задушен по приказу Чезаре Борджиа.
Леонардо вынужден скрыться, он возвращается во Флоренцию и вновь берётся за кисть. В последующие три года он много рисует. Затем вновь, в погоне за информацией, углубляется в свои исследования.
Именно в этот период он делает многочисленные записи и пишет их справа налево.
Мой друг Жак Куэль, известный архитектор, считает, что причина, по которой Леонардо писал справа налево, очень проста: он готовил тексты и планы, которые хотел впоследствии напечатать, размножив таким образом свои основные работы во многих экземплярах.
Сделал ли он это? Передал ли он свои знания? Этого никто не знает.
На протяжении всей своей жизни Леонардо, по-видимому, ни разу не подвергался гонениям, а свои анатомические исследования завершил после того, как получил дружеское предупреждение со стороны папы Леона X, после чего продолжил свои работы по вскрытию в церковных больницах, в частности, в больнице при церкви Санта Мария Нуовия во Флоренции.
Следовательно, он вёл свои записи справа налево не для того, чтобы скрыть свои мысли, и не из страха преследования.
Впрочем, если бы ему захотелось что-либо скрыть, он с лёгкостью мог бы воспользоваться своими познаниями в тайнописи, которую считал одной из интереснейших математических игр. Однако он никогда к ней не прибегал. Самые опасные из своих изобретений он уничтожал, а остальные детально описывал.
Мы не уверены, что обнаружены все документы, оставленные Леонардо да Винчи, но те, которыми мы располагаем, наводят на мысль о человеке не отсюда… не из своего Времени.
ПРИМЕЧАНИЕ
Около десяти лет назад совместно с итальянским издательством «Сансон» я создал первую энциклопедию, которую продавали отдельными выпусками. Это стало революцией в издательском деле. Разумеется, я назвал её «Леонардо».
Я был первым, кто в «Утре магов» выдвинул гипотезу о том, что Роджер Боскович является пришельцем из Будущего. Я вернулся к этой мысли в другой своей статье,[22] после чего по этой теме были опубликованы другие серьёзные исследования — в какой-то мере вдохновлённые моей идеей. В частности, «Боскович, учёный и мистик» в книге Пьера Дюваля в серии «Наука перед непонятным» (Издательство Au Cal, 1973 г.).
