Изображение пентаграммы, усовершенствованное согласно указаниям науки и послужившее автору для этого опыта, находится в начале этой главы; в таком полном виде его нет ни в ключиках Соломона, ни в магических календарях Тихо-Браге и Дюшанто.
Замечу только, что употребление пентаграммы крайне опасно для операторов, не обладающих полным и совершенным ее пониманием. Направление концов звезды не произвольно и может совершенно изменить характер всей операции, как я объясню это в «Ритуале».
Парацельс, этот новатор в магии, превзошедший всех других посвященных им одним достигнутыми успехами осуществления, утверждает, что все каббалистические знаки пантаклей, которым повинуются духи, сводятся к двум, синтезу всех остальных, — знаку макрокосма, или печати Соломона, изображение которой я уже приводил и теперь воспроизвожу здесь,
и знаку микрокосма, еще более могущественному, чем первый, т. е. пентаграмме, детальное описание которой он дает в своей тайной философии.
Если меня спросят, каким образом знак может иметь такую власть над духами, я спрошу, в свою очередь, почему христианский мир повергался ниц перед знаком креста. Знак сам по себе ничто и имеет силу только благодаря учению, которого он является сокращением и Словом.
Знак же, который резюмирует, выражая их, все тайные силы природы; знак, всегда являвший элементарным и другим духам силу, значительно превосходящую их природу, — естественно поражает их почтением и страхом и заставляет их повиноваться властью науки и воли над невежеством и слабостью.
Пентаграммой также измеряют точные пропорции великого и единственного атанора, нужного для изготовления философского камня и выполнения великого делания. Самый совершенный аламбик, могущий выработать квинтэссенцию, сходен с этой фигурой, и сама квинтэссенция изображается знаком пентаграммы.
6. Вау. Е
МАГИЧЕСКОЕ РАВНОВЕСИЕ
Тиферет Uncus
Высший ум необходимо разумен. Бог в философии может быть только гипотезой, но эта гипотеза внушена здравым смыслом человеческому разуму. Олицетворить абсолютный разум значит установить божественный идеал.
Необходимость, свобода и разум, вот великий и высший треугольник каббалистов, называющих, — в своем первом божеском тройном, разум Кетером, необходимость Гохмой и свободу Виной.
Фатальность, воля и сила, таково магическое тройное, в делах человеческих соответствующее божьему треугольнику.
Фатальность — неизбежное сцепление следствий и причин в данном порядке.
Воля — способность, управляющая разумными силами для примирения свободы лиц с необходимостью вещей.
Сила — мудрое употребление воли, заставляющей саму фатальность служить исполнению желаний мудреца.
Когда Моисей ударяет в скалу, он не создает источника воды; он открывает ее народу, потому что тайная наука открыла ее ему самому посредством волшебной палочки.
Так само обстоит дело и со всеми чудесами магии: существует закон, толпа его не знает, посвященный им пользуется.
Тайные законы часто диаметрально противоположны общераспространенным понятиям. Так, например, толпа верит в симпатию подобных и войну противоположных; верен противоположный закон.
Некогда говорили: "природа боится пустоты"; следовало бы сказать: "природа влюблена в пустоту", если бы только пустота в физике не была самым нелепым из вымыслов.
Толпа обыкновенно во всех вещах принимает тень за реальность; она поворачивается спиной к свету и любуется собой во тьме, которую сама же и отбрасывает.
Силы природы к услугам того, кто умеет им сопротивляться. Если вы достаточно господин самого себя, чтобы никогда не быть пьяным — вы располагаете ужасной и фатальной силой опьянения. Если вы хотите опьянить других, внушите им желание пить, но не пейте сами.
Тот располагает любовью других, кто господин своей. Желаете обладать — не отдавайтесь.
Мир намагничен светом солнца и мы намагничены астральным светом мира. То, что происходит в теле планеты, повторяется в нас. В нас, как и во всей природе, существует три аналогичным и иерархических мира.
Человек — микрокосм, или малый мир, и, по догмату аналогий, все совершающееся в большом мире, воспроизводится в малом. Следовательно, в нас есть три центра флюидического притяжения и отталкивания: мозг, сердце, или надбрюшье, и половой орган. Каждый из этих органов един и двойственен, т. е. мы находим в нем идею тройного: каждый из этих органов притягивает с одной стороны и отталкивает с другой; посредством этих аппаратов мы приходим в сношение с мировым флюидом, который передается в нас нервной системой; эти же три центра служат местом тройной магнитной операции, как я объясню это в другом месте.
Когда маг достиг ясновиденья, либо при посредстве пифонессы, или сомнамбулы, либо собственными усилиями, он сообщает магнитные вибрации всей массе астрального света, токи которого он угадывает посредством магической, т. е. усовершенствованной волшебной палочки — и управляет ими. Посредством этих вибраций он влияет на нервную систему лиц, подчиненных его действию, ускоряет или останавливает жизненные токи, успокаивает или мучит, исцеляет или делает больным, наконец, убивает или воскрешает… Но здесь я останавливаюсь перед улыбкой неверия. Предоставим ему легкий триумф отрицать то, чего оно не знает.
Я покажу дальше, что смерти всегда предшествует летаргический сон, что она происходит только постепенно; что воскрешение возможно в некоторых случаях, что летаргия — реальная, но только еще незаконченная смерть, и что многие умершие кончают умирать после своего погребения. Но в этой главе речь идет не об этом. Итак, я говорю, что ясновидящая воля может действовать на массу астрального света и при содействии других волей, которые она поглощает и увлекает, производить великие и непреодолимые токи. Скажу еще, что астральный свет конденсируется или разряжается, смотря по тому, более или менее собираются токи в известных центрах. Когда не хватает энергии, достаточной для питания жизни, происходят болезни внезапного разложения, приводящие в отчаяние медицину. Например, холера не имеет другой причины, и колонны микроскопических животных, наблюдаемых или предполагаемых некоторыми учеными, могут быть скорее ее следствием, чем причиной. Следовательно, нужно было бы лечить холеру вдуванием (insufflation), если бы только при подобном лечении оператор не рисковал сделать с пациентом обмен, слишком страшный для первого.
Всякое разумное усилие воли — выбрасывание человеческого флюида или света, и здесь важно различать свет человеческий от света астрального и животный магнетизм от магнетизма всемирного.
Пользуясь словом «флюид», я употребляю общепринятое выражение, и пытаюсь заставить понять себя этим способом; но я далек от того, чтобы считать скрытый свет флюидом. Наоборот, все заставляет меня, при объяснении этого явления, предпочитать систему колебаний. Как бы там ни было, этот свет, будучи инструментом жизни, естественно фиксируется во всех живых центрах; он пристает к ядру планет так же, как к сердцу человека (а под сердцем, в магии, мы подразумеваем солнечное сплетение), отождествляется с собственной жизнью оживляемого им существа, и благодаря этой способности симпатической ассимиляции, распределяется без беспорядка; таким образом, он земной в своих сношениях с земным шаром и исключительно человеческий в своих сношениях с людьми.
Поэтому, электричество, теплород, свет и намагничивание, производимые обыкновенными физическими средствами, не только не производят, но, наоборот, стремятся нейтрализовать действие животного магнетизма. Астральный свет, подчиненный слепому механизму и происходящий из центров обладающих аутотелией, — свет мертвый и оперирует, математически точно следуя данным импульсам или фатальным законам; наоборот, свет человеческий — фатален только у невежды, наугад производящего опыты: у ясновидящего же он подчинен уму, покорен воображению и зависит от волн.
Этот свет, беспрестанно выбрасываемый нашей волей, образует то, что Сведенборг называет "личной атмосферой". Тело поглощает то, что его окружает и беспрестанно излучает, выбрасывая свои миазмы и невидимые молекулы; также дело обстоит и с духом, так что это явление, называемое некоторыми мистиками «выдыханием», действительно имеет приписываемое ему влияние, как в физике, так и в морали. Действительно, можно заразиться, дыша одним воздухом с больными и находясь в кругу притяжения и излияния злых.
Когда магнетическая атмосфера двух лиц настолько уравновешена, что притяжение одного вдыхает расширение другого, происходит влечение, называемое симпатией; тогда воображение, вызывая все лучи, или все отражения, аналогичные тому, что оно испытывает, создаст себе поэму желаний, увлекающих волю; и, если лица — противоположного пола, в них, или, гораздо чаще, в более слабом происходит полное опьянение астральным светом, называемое собственно страстью или любовью.
