Через некоторое время выяснилось, что впервые она разрешила себе закурить тогда, когда ее бросил любимый за день до свадьбы.
Примерно тогда же она впервые почувствовала тяжесть в груди – курение лишь было способом заглушить ее. Мы раскопали ее старую эмоциональную привязку к ситуации неуспеха и затем уничтожили ее.
После этого разговора она стала выкуривать втрое меньше сигарет. Стереотипная связка «прошлое – ощущение неполноценности – тяжесть в груди – сигарета» был сломан единственным моментом осознания.
Эта женщина была порабощена целой системой телесных и эмоциональных стереотипов поведения, в основе которых лежало свойственное многим людям стереотипное верование о том, что единственный путь к личному счастью лежит через обретение семьи. Именно это верование и обрекло ее на страдания.
Вообще, самой распространенной, самой агрессивной и самой порабощающей формой стереотипов являются стереотипы массового сознания, поддерживаемые политикой государства и церковными заповедями о том, что каждый человек должен иметь семью, состоящую из одного мужа, одной жены и ребенка (детей). Однако сегодня жизнь предлагает много, как никогда, альтернативных вариантов жизни.
Так, например, в прессу все чаще просачиваются слухи о вполне счастливых «нетрадиционных» семьях, где с одной или обеих сторон присутствует несколько партнеров – речь идет именно о семьях, связанных повседневными хозяйственными, экономическими и воспитательными функциями, а следовательно и стремлением быть вместе, то есть – любовью друг к другу. Очень часто толчком к созданию такой семьи расширенного типа является «неверность» одного из супругов и последующее осознание того, что он любит обоих (обеих) своих партнеров. Иногда ему удается убедить в достоинствах такого союза другую половину (что, конечно же, труднее, поскольку другая половина выступает в роли «теряющей» и, по общественным понятиям, «обиженной») и воссоздать семью уже в расширенной форме.
Однажды мне пришлось консультировать женщину – убежденную христианку, имеющую проблемы в семье. Как это часто бывает, женщина ушла в религию в момент, когда очень нуждалась в поддержке, но так и не нашла ее вокруг себя.
Момент же этот наступил тогда, когда она обнаружила фотографии, запечатлевшие ее мужа в недвусмысленных позах со своей любовницей – иллюзии о нравственном браке рухнули в одночасье.
Мы провели много бесед, в ходе которых удалось показать ей, что в то самое время, когда ее муж нарушал одни нормы религиозного поведения («не прелюбодействуй»), она нарушала другие, обижаясь на него («не носи камень за пазухой») и осуждая его поведение («не судите, да не судимы будете»). Я также пытался подвести ее к мысли, что ее выбор религии был продиктован не столько осознанным поиском духовного пути, сколько проекцией собственной картины мира на религиозную основу.
Вскоре после этого она стала замечать среди братьев по вере проявления нечестности и лицемерия, которые не хотела видеть раньше. Ее активность пошла на спад и она уже не была столь фанатичной в отстаивании определенных догм и канонов поведения. Через некоторое время она даже призналась в том, что теперь ходит на собрания скорее из желания найти свой круг общения и изучить Библию, чем из стремления приобщиться к «истинной вере». С ролью «второй жены» она тоже постепенно смирилась – ведь муж не прерывал своей связи, но и не уходил из семьи, продолжая содержать ее и ребенка. И хотя в чистом виде «расширенная» семья не состоялась, основы для такого решения были заложены.
Тем не менее, я знаю много людей зрелого возраста, решивших не обременять себя семейными узами или создавать отношения «не такие, как у всех» – и при этом совершенно счастливых с этим.
Мои друзья непрестанно ссорились между собой, пока жили вместе. Основой для взаимных упреков со стороны жены было то, что муж проводит с ней мало времени, а со стороны мужа то, что она плохо ухаживает за ним. Подумывая о разводе, они разъехались, каждый к своим родителям – и отношения сразу улучшились. С тех пор они стали проводить вместе только выходные – а знакомым, смеясь объявляли: «У нас брак – на уик-энд».
Сегодня уже не редкость, когда женщины (да и мужчины тоже) сознательно отказываются заводить детей или вступать в традиционные браки – идет поиск альтернативных семье стилей жизни. Аргументация позиции новаторов продиктована, как правило, достаточно высокой степенью осознания ценности настоящего момента и звучит примерно так, «Сегодня мне это точно не надо, а завтра – кто знает? Если когда-нибудь я приду к тому, что для меня в этом действительно что-то есть, я смогу принять и трудности, связанные с этим – будь то поздние роды или воспитание ребенка в одиночку».
Привыкая к некоторым вещам, мы как бы забываем о том, что следует постоянно искать новые формы взаимодействия, если мы не хотим, чтобы наши отношения с людьми деградировали. Следующий пример очень типичен, и потому я попытался описать его по возможности более развернуто. Многие люди становятся рабами общепринятого стереотипа «получать лучше, чем отдавать». Однако недаром ведь сказано: «бесплатных завтраков не бывает» – ведь если тебе кто-то приготовил завтрак или хотя бы заплатил за него, значит ты сам дал ему власть над собой и надежду на то, что он когда-нибудь заберет назад свою плату. Будет ли эта плата удобна получающему, если ее форма и размеры не были оговорены заранее? Ответ зависит лишь от степени осознания получающего.
Консультируя одного из клиентов, я столкнулся с проблемой несчастной любви – клиент находился в длительной депрессии из-за того, что его оставила любимая девушка. В ходе анализа их взаимоотношений выяснилось, что девушку не устраивало то, что ее партнер слишком несамостоятелен. Видя как ему, взрослому мужчине, стирает и готовит мать, она предложила ему проявлять больше инициативы в хозяйственных делах, уверяя, что ему так будет лучше. Однако, поскольку она не настаивала на этом, клиент отказался от ее предложения, мотивируя это тем, что ему так удобнее. Вскоре они расстались по ее инициативе.
По ходу консультирования всплыла и другая проблема – клиент не чувствовал себя достаточно комфортно, находясь дома. Мать контролировала его местопребывание, круг друзей, быт. Попытки поставить ее на место выливались в скандалы, а затем сменялись примирением на почве чувства вины перед матерью – клиент не хотел казаться плохим сыном, и по-человечески это было вполне объяснимо – ведь он зависел от матери практически во всем, как же он мог отплатить ей за это черной неблагодарностью, расстраивая ее?
На очередной сессии всплыла еще одна любопытная деталь: хотя временами клиент неплохо зарабатывал, денег у него мать не брала, мотивируя это тем, что ему нужно помогать разведенной жене с маленьким ребенком – однако при случае не преминула напомнить, что она очень много для него делает и рассчитывает на встречное отношение.
«Встречное отношение» заключалось в том, что клиент должен был докладывать ей куда и зачем он идет (это часто приводило к скандалам, потому что мать могла позвонить его знакомым, разыскивая его, что приводило клиента буквально в бешенство), сколько зарабатывает (эта информация использовалась для манипуляций типа «у тебя сейчас мало денег – не давай мне на питание, лучше отвези жене», что, в случае ближайшей ссоры, становилось непробиваемым аргументом: «это ты у меня на иждивении, а не я у тебя!»), кушать то, что она готовит («я же для тебя это приготовила – неужели ты это не съешь?») и при этом толстеть (мать предпочитала готовить каши и картошку).
Клиент был очень удивлен, когда я сказал ему, что на месте его девушки, любая другая поступила бы точно также – кому нужен человек, не умеющий себя обслужить?
«Но она же не настаивала на этом, она говорила, что так будет лучше только мне самому» – заупрямился клиент, в ответ на что я посоветовал ему однажды самому себе приготовить пищу и посмотреть, что из этого выйдет.
На следующую сессию клиент пришел слегка ошарашенным – было видно, что в привычном течении его жизни что-то сломалось. После того, как его попытка приготовить себе пищу вызвала бурное противодействие со стороны матери, он неожиданно осознал, что ссора была вызвана на этот раз не проявлением «его неблагодарности», а реальной попыткой выйти из-под ее опеки. Он тут же увидел нежелание матери менять существующее положение вещей и понял, что именно оно и было причиной его внутреннего дискомфорта. Ведь принимая ее услуги, он фактически давал согласие и дальше находиться под ее контролем; мать же не хотела терять влияние на него и ради этого была готова даже его обслуживать.
«Моя ближайшая задача – научиться жить самостоятельно, даже если для этого мне придется разменять квартиру или иметь отдельную полку в холодильнике и раздельный бюджет» – уверенно заявил он, хотя на тот момент его заработки сильно упали и он далеко не так был обеспечен материально, как раньше. Его несколько смущали трудности новых для него дел (уборка, стирка, глажка, приготовление пищи), однако он был полон решимости освоить их для себя сам, чтобы не давать своей матери больше повода для манипуляций. С этого времени он стал обслуживать себя и готовить себе постоянно, что дало ему моральное право пресекать поползновения матери вмешиваться в его жизнь, невзирая на ее обвинения в грубости и непочтительности. Его депрессии и след простыл.
