Ознакомительная версия.
Предположим, что случай духовидения имел место. Кто был в курсе случившегося? Временщик императрицы Э.-И. Бирон, солдаты дворцового караула, слуги и придворные, случайно оказавшиеся на месте действия. Есть ли у нас какие-либо упоминания об обстоятельствах смерти Анны со стороны этих людей?
а) Э.-И. Бирон. До нас дошёл подробный отчёт временщика Анны об обстоятельствах смерти государыни, который он составил в ссылке для царствующей государыни Елизаветы Петровны. Никаких упоминаний о мистических видениях у него нет.
б) Солдаты дворцового караула. Их собственных воспоминаний мы не имеем (не считая друга деда фрейлины Головиной). Однако об экстраординарном событии было бы осведомлено начальство. До нас дошли мемуары главнокомандующего фельдмаршала Б.Х. Миниха его старшего адъютанта К.-Г. Манштейна. Оба они по-военному кратко рассказывают о смерти Анны — никаких данных о призраке там нет.
в) Слуги и придворные. Их мемуаров у нас нет. Но придворные и слуги являются идеальным источником слухов. Поскольку смерть Анны Иоанновны имела важнейшее значение для международных отношений, любые имевшие широкое хождение слухи её обстоятельствах сообщались в депешах дипломатов. Однако нигде в переписке дипломатов мы не обнаруживаем данных о явлении двойников.
Если же отрешиться от мистики, все указанные источники демонстрируют одни и те же обстоятельства смерти императрицы осенью 1740 г. Государыня давно страдает от болезни почек. Мочеиспускание причиняет ужасную боль, которая провоцирует припадки истерики и обмороки[78]. По возвращении из Петергофа в Петербург императрица постоянно жалуется на бессонницу, доктора не предрекают ничего хорошего. После одного из приступов врачи рекомендуют государыне оставаться в постели. Анна, находясь в полном сознании, пытается решить вопрос престолонаследия, принимает министров и придворных. «Императрица сохранила разум и память до последней минуты, допустила к руке всех присутствовавших, собравшихся в весьма малом числе, называла каждаго по имени, потом велела себя соборовать и скончалась весьма покойно»[79].
А как же двойник?Таким образом, источники легенды сомнительны, обстоятельства смерти императрицы вполне обычны, никаких оснований для того, чтобы предполагать достоверность видения предсмертного двойника у нас нет. Никаких оснований нет, кроме одного… В 2006 году в наиболее авторитетном естественнонаучном журнале «Nature» была опубликована медицинская статья, демонстрирующая довольно интересный эффект при электрической стимуляции левого височно-теменного узла[80]. Мозг 22-летней пациентки подвергался стимулированию в рамках экспериментального лечения эпилепсии, однако соответствующий участок медики затронули случайно. При стимуляции левого височно-теменного узла пациентка сообщала об ощущении фигуры позади неё, фигура в точности копировала действия пациентки и воспринималась последней крайне негативно, как «зловещая». Несмотря на то, что пациентке объясняли: эффект вызван ошибочной стимуляцией, чувство страха у неё не исчезало. Учёные предположили, что это исследование может помочь определению механизмов паранойи, навязчивых страхов и шизофрении. В нашем случае, однако, мы можем предположить, что некорректная работа мозга на определённой стадии развития болезни Анны Иоанновны могла спровоцировать видения подобного характера. Хотя никаких прямых данных об этом нет, но фольклор, настойчиво связывающий эту историю с государыней, мог действительно быть основан на некоем сообщении государыни о видении зловещего двойника. Естественно, что при этом никто, кроме неё, видеть двойника не мог. Однако фольклор имеет тенденцию к преувеличению, упрощению и беллетризации — иные сюжеты просто не выживают.
ДоппельгангерСледует отметить, что встреча с двойником — характерный элемент международной мистической культуры. Существует и специальный немецкий по происхождению термин для такого двойника— доппельгангер (нем. «сопровождающий двойник»). Упоминания доппельгангера широко распространены в литературе. Допельгангеры не раз появляются у Э.Т. Гофмана, от которого мотив мистического, часто демонического двойничества перекочевала в произведения русских классиков — А.С. Пушкина («Уединённый домик на Васильевском острове»), В.Ф. Одоевского («Сильфида»), Н.В. Гоголя («Шинель») и Ф.М. Достоевского (повесть «Двойник»). Возможно, что и этих литературных двойников можно вывести из реальных видений, связанных с некорректной работой мозга, как, возможно, и было в случае Анны Иоанновны.
Попытавшись вместе с авторами книги разобраться в хаосе петербургских былей и небылей, внимательный читатель заметит, что все легенды, рассмотренные выше, четко разделяются на несколько категорий:
1. Легенды, которые изначально таковыми не являлись. Типичный пример — предсказание, сделанное Павлом I самому себе: «Здесь я родился, здесь хочу и умереть». Достоверность этой истории самой по себе весьма высока; но изначально никакого мистического подтекста в словах императора, видимо, не было. Лишь со временем история эта была перетолкована в мистическом смысле и обрела статус мифа.
2. Истории литературного происхождения, которые мимикрируют под легенды. Классический пример — рассказ Н.С. Лескова о призраке Михайловского замка. Заметим при этом, что Н.С. Лесков — автор добросовестный в том смысле, что манипулировать сознанием читателя, убедить его в истинности описываемого происшествия, он не пытается. Не таков автор повести «Вещий инок»: он как раз активно стремится создать иллюзию достоверности того, о чем пишет (этим же занимаются и современные недобросовестные компиляторы, активно цитирующие это произведение).
3. Истории, достоверность которых проверить, в принципе, невозможно, ибо основаны они на слухах или показаниях крайне ненадежных свидетелей. Таковы легенды о кикиморе и двойнике Анны Иоанновны. Однако ценность этих историй заключается в их возрасте: пусть они и не заслуживают большого доверия, но рассказы эти давно стали неотъемлемой частью петербургской культуры.
4. Наконец, есть ряд историй, основанных на показаниях весьма надежных свидетелей. Таковы легенды о встрече Павла I с призраком Петра I, а также многие истории о предчувствиях Павла перед смертью. Тут авторам остается лишь развести руками и признать, что они затрудняются объяснить описываемые события, не прибегая в качестве объяснения к действию сверхъестественных сил.
Таким образом, мистический туман несколько рассеялся, а в хаосе проявилась структура. Но любители сверхъестественного пусть не расстраиваются: ведь даже скептически настроенные авторы книги вынуждены признать, что нечто загадочное и необъяснимое в воздухе Санкт-Петербурга разлито, пусть и не в таких количествах, как принято полагать.
Толстой А.Н. Хождение по мукам. М., 1976. С. 1
Семевский М.И. Слово и дело. М., 1991 С. 47
Там же. С. 47
Анисимов Е.В. Дыба и кнут. М., 1999 С. 69
Там же. С. 71
Там же. С. 391
Семевский М.И. Слово и дело. М., 1991 С. 49
Семевский М. И. Слово и дело. М., 1991 С. 49
Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. СПб, 1859. Т. 6. С. 456
Нами избран наиболее распространённый вариант легенды о призраке Михайловского замка, широко представленный в сети. Вероятно, он восходит к тексту сборника: Синдаловский Н. Призраки Северной столицы Легенды и мифы питерского Зазеркалья. М., 2010
Григорович Д.В. Литературные воспоминания. М., 1987. Электронная версия.
Гроссман Л. Достоевский. М., 1963. Электронная версия.
Запорожский И.С. // Волков С.В. Генералитет Российской Империи: энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. М., 2009.
Ср.: Лесков Н.С. Собрание сочинений в 12 тт. М., 1989. Т. 7. С. 55–56. Н.С. Лесков сообщает инициалы главных героев рассказа. Комментатор рассказа реконструирует на основе этих инициалов имя друга семьи писателя И.С. Запорожского, бывшего кадета училища. Ведущий петербургский специалист по литературному наследию Н.С. Лескова д. ф. н И.В. Столярова любезно обратила наше внимание на то, что рассказ о вечерних беседах Н.С. Лескова с Запорожским по поводу мистики Михайловского замка содержится и в воспоминаниях сына великого писателя А.Н. Лескова.
Ознакомительная версия.
