Позже — в IX части книги — будет сформулирована универсальная циклическая процедура «Шаббат», правильное выполнение которой приводит к проникновению в СУЩНОСТЬ седьмого дня и, соответственно, к совершенному Reversibilitas ментальных, психических и физических сил организма.
Наконец, последнее, что приводит Человека к соединению с седьмым циклом, — молитва. Молиться следует семь раз: первая молитва — на восходе Солнца, одна из молитв — когда оно в зените, и седьмая — на закате. Остальные молитвы совершаются в любое удобное время. В дальнейшем мы расскажем об этом подробнее.
Молитва должна быть искренней, рождаться от внутренней потребности в единстве с Богом, и продолжительность ее не имеет значения.
Так освящается седьмой день.
ПЯТАЯ ЗАПОВЕДЬ
«Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе».
Искаженное понимание этой заповеди на протяжении многих веков приводило к родительскому деспотизму, с одной стороны, и к сыновне-дочернему раболепию — с другой; когда под долгом «почитания» подразумевалось право собственности родителей на своих детей.
В этой Заповеди мы будем исходить из следующего эзотерического правила: никто не может и не должен становиться ничьей собственностью; присваивание чужой личности есть смертельный грех, ибо приводит к осквернению высшего из даров Божьих — человеческой свободы.
Помимо естественной, закономерной любви к родителям, нашим первейшим ближним, фраза «Почитай отца и матерь твою» имеет еще одно глубокое и до сих пор не понятое значение: помни о своей аналогии с теми, через которых ты пришел в мир. Здесь ключ к пониманию причинно-следственных взаимосвязей, существующих между «новой», воплощающейся душой, и теми душами, через которые она воплощается, «приходит». В этом смысле важны пять утверждений:
Во-первых: не бывает случайных рождений, также как и случайных врожденных болезней, «несчастного детства» и т. п. Настоящее рождается из прошлого; будущее — из настоящего; одного не бывает без другого.
Во-вторых: мы выбираем наших родителей сами, и то, что мы унесли с собою из прошлого, является основой для такого выбора. Этот выбор — не свободен, но, скорее, механически обусловлен и представляет Закон Божественной справедливости и духовного испытания.
В-третьих: осуждение личности родителей есть признак опасной гордыни, ибо мы забываем, что пришли в мир по аналогии с их грехами, что сами совершали подобные проступки и наверняка эти грехи живы еще в нас самих.
В-четвертых: если мы хотим исправить недостатки наших родителей, за которые мы неизбежно несем реинкарнаиионную ответственность, то следует аналогичные недостатки выявить в себе и так «истребить зло из среды себя».
В-пятых: неосуждение личности родителей не должно перерастать в оправдание совершаемых ими грехов, а милосердие — в болезненную жалость и самобичевание.
Пятое утверждение нуждается в коротком пояснении. Мы часто склонны маскировать любовь к родителям — чувство изначально возвышенное и прекрасное — в оправдание родительских грехов. «Да, они это сделали, и это плохо», — убеждает логика. «Но они родители, и поэтому их можно оправдать», — возражает инстинкт сопричастности.
Инстинкт сопричастности — основной ложный стимул, преобразующий неосуждение личности в оправдание ее греха. Мы вынесли это темное наслоение из самой глубины первобытного общества. Пещерный человек, существование которого было возможным только в среде его общины, рода, изначально учился ставить племенную связь выше любой другой, закон рода признавать единственным; все, существующее вне рода, считать враждебным. Он видел себя отраженным в общине, и первобытная община, в свою очередь, была неким многоликим прототипом его собственной души.
Позднее, с усложнением кровных и родственных связей, с облачением их в красивую, но хрупкую оболочку цивилизации и цивилизованности, инстинкт сопричастности несколько трансформировался: с племени, рода он в наиболее выраженной своей форме перешел на семью; а его латентные, пассивные формы замаскировались в сопричастность общественную (сословия, армия) и национальную.
В любом случае, что бы ни натворили люди, с которыми нас соединяет инстинкт сопричастности, мы тут же подсознательно отдаем им приоритет перед другими людьми, совершившими аналогичный поступок.
«Почитай» — значит люби, помогай, не осуждай. Но одновременно не становись собственностью, не подчиняйся инстинкту сопричастности, не сотвори себе кумира из отца или из матери твоей, не ставь кровную связь выше духовной, ибо так плоть возносишь над Духом. Это значит: помни, что родители «не сделали» тебя, а провели в мир, и чти их как проводников или Учителей, но не как творцов твоей души. Помни, что Творец Един; от Него исходят все души и вся жизнь во Вселенной, и поэтому Он — первый Отец и первая Матерь.
ШЕСТАЯ ЗАПОВЕДЬ
Не убивай!»
Величие этой заповеди — в ее простоте, предельной ясности и в глубоком эзотерическом содержании, наполняющем эти два слова.
Казалось бы, какое уж «эзотерическое содержание» — не убивай, и все тут… Но задумаемся: что есть убийство?
Во-первых, это преступление, совершаемое одним свободным существом против воли и свободы другого существа.
Убийство потому есть смертельный грех, что его, если можно так выразиться, «задача» — свести к нулю основные Божественные качества, дарованные Творцом всякому Человеку: волю, свободу и жизнь.
Но это далеко не все. Убийство есть преступление, совершаемое против жизни вообще, и потому им является всякий акт неоправданного уничтожения жизни, проявляющийся в какой угодно форме.
Хомо Сапиенсу приятно ощущать себя властелином и вершителем судеб, и потому он получает болезненное удовлетворение от разрушительного акта, что коренится глубоко в работе его подсознательного механизма.
Вот это самое ощущение собственной значительности, своей власти над жизнью с необычайной силой охватывает, например, заигравшегося подростка, который решил спилить дерево… просто так, для удовольствия.
— Почему ты делаешь это?
— Не знаю, — отвечает, растягивая слова, — нравится…
Жизнь дарована Творцом всякому существу, ее следует уважать в любой форме — насекомого, травинки, цветка, минерала, воздуха, воды или Человека.
«Не бросайте камни в источники, — учил болгарский Посвященный Петр Дынов, — они живые и запомнят вас».
Запомним, что грехом является не сам акт разрушительного физического воздействия одного тела на другое, но тот импульс внутренней агрессии, который мы в это воздействие вкладываем, чтобы ощутить волнующий вкус власти над чем-либо… Оказывается, почти в каждом из нас дремлет рабовладелец и палач.
Это горько, но верно. С осознания и честного признания этой истины начинается освобождение от оков тех темных психологических наслоений, которые стимулируют в нас жажду разрушения.
Стремление к разрушению и к власти над жизнью — есть, несомненно, инстинкт первобытный, родившийся из столкновения животной натуры Человека с его способностью к логическому анализу. Хомо Сапиенс приходит к выводу, что убивать выгодно.
Логика сама по себе есть умственное, духовное качество. Она в сущности своей не может быть разрушительной. Но когда воля и свобода Человека фиксируются на деятельности низших животных центров, то логика также попадает под их контроль. Ведь из трех свойств ума (воображения, воли и веры) воображение, которому соответствует логическая способность, или Сефирот BINAH, наиболее тесно связано с физическими центрами. Отсюда и название центра — Дух Тела. Поэтому некоторые убийцы, будучи по сути людьми бездуховными, отличаются прекрасными интеллектуальными способностями.
Увы, ум есть всего лишь активно действующая логика. Поэтому он отличается от мудрости своей выраженной способностью к разрушению.
Мудрость не может разрушать.
«Умник» может быть убийцей. Мудрец — никогда.
Стремление к нравственному познанию мира подавляет позывы к насилию, ибо Логика соединяется с Мудростью и Венцом.
СЕДЬМАЯ ЗАПОВЕДЬ
«Не прелюбодействуй!»
В понимании большинства людей смысл этой заповеди крайне прост: не изменяй законной жене или мужу. Однако:
ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ есть действие, направленное против любви.
Это следует из этимологии слова, и на это утверждение, соответствующее древнему герметическому учению о любви, мы будем опираться при изучении Заповеди.
Согласно нашему определению, любовь есть универсальная квинтэссенциальная сила Божественного жизнетворчества.
