Я считаю, что это возможно. Разумеется, полной уверенности в этом нет. Можно так же, как я уже это делал ранее, выдвинуть гипотезу о том, что Боскович располагал информацией, полученной извне, из какой-либо другой цивилизации галактики. Однако объяснить логически столь из ряда вон выходящий феномен, как Боскович, источниками информации и влиянием извне кажется мне сегодня чрезвычайно сложным, практически невозможным.
Дюваль в своей книге, которую я уже цитировал, очень справедливо замечает: «Гениальность сопровождается настоящим даром Предвидения. Удивительные предсказания будущего встречаются, например, у Жюля Верна, которому нельзя отказать в своего рода гениальности, тем более что учёные футурологи зачастую предсказывают потрясающие небылицы: да здравствуют исключения.
В других же случаях возникает ещё более необычный вопрос: как назвать ту способность, которая позволяет некоторым людям сообщать другим знания, которыми они не могли располагать в своё время? Возможно, здесь идёт речь о неком тайном и древнем знании, крупицы которого им удалось раздобыть? Это вовсе не так абсурдно, и мы совсем недавно занимались проблемой, которую поставили перед нами карты и мореходные книги и которую исследовал Хепгуд.
Но что можно сказать в том случае, когда автором является официальный, всеми уважаемый и широко известный учёный, который выдвигает ошеломляющие предположения как само собой разумеющиеся и не называет при этом источник их получения? Как в случае Босковича».
Столь осторожная позиция вызывает у меня только уважение. Однако мне кажется, что есть случаи, когда одной осторожности недостаточно: требуется определённая смелость. И именно поэтому, по зрелом размышлении, я отношу Босковича к числу Путешественников во Времени.
Тип учёного, идущего впереди науки своего времени, одинокого, осмеянного, презираемого, а иногда вызывающего ненависть своего окружения, а затем и всех остальных, — это классический персонаж, ставший популярным благодаря Жюлю Верну, начиная с Капитана Немо, Робура Завоевателя. Известны несколько реально существовавших людей этого типа, порой они окружают себя столь странными обстоятельствами, что это наводит на мысль о людях из другой эпохи, о гостях из будущего.
В этой книге я рассказываю о двух персонажах, контраст между которыми разителен.
Один из них — Роджер Боскович, великолепно вписавшийся в свою эпоху, светский человек, пользующийся успехом у женщин, принадлежащий к могущественному ордену, ордену Иезуитов, всеми почитаемый учёный.
Другой — Оливер Хевисайд, одинокий, отрезанный от мира науки и от мира вообще, не умеющий общаться и быть понятым даже с помощью математики, настолько бедный и всеми покинутый, что подчас, чтобы не умереть с голоду, ему остаётся рассчитывать лишь на кусок хлеба, который ему приносит сердобольный почтальон.
Он родился 13 мая 1850 года, а умер 3 февраля 1925 года в г. Торки, в Англии. В плане практических открытий мы обязаны ему телефонным кабелем, проложенным через Атлантический океан. Проведённые им исследования феноменов, происходящих внутри телефонного кабеля, действительно позволили изготовить кабели и реле таким образом, что стало возможным установить связь через Атлантику, а затем и через другие океаны.
Но мне хотелось бы особое внимание обратить на два других его открытия, говорящих о необычности самого персонажа.
Первое представляет собой загадку, разгаданную в наше время, но не дававшую покоя учёным всего мира добрую четверть века. Известно, что беспроволочный телеграф, телевидение и радар используют так называемые радиоволны, которые можно определить как невидимый свет. Они длиннее инфракрасных волн, находящихся на границе видимого, но, поскольку спектр электромагнитных волн непрерывен, невозможно с точностью сказать, где именно кончаются инфракрасные и начинаются радиоволны.
Скажем, упрощая, что длина инфракрасных волн менее 1/10 миллиметра, а выше этого значения начинаются радиоволны. Тайна, беспокоившая учёных до такой степени, что они начинали сомневаться в науке вообще, представляет собой следующее: эти волны распространяются по прямой линии, как световые. Следовательно, они должны были бы прерываться из-за кривизны Земли. Действительно, мы не можем увидеть свет маяка в Гавре, если сами находимся в Нью-Йорке. Световые волны невидимы из-за кривизны Земли.
Следовательно, была уверенность в том, что невозможно использовать радиоволны для установления связи между континентами и с кораблями, находящимися в открытом море.
Герц, впервые открывший и получивший эти волны, именно так и ответил одному инженеру, предложившему ему продать это изобретение: расчёты позволяли полностью исключить возможность практического применения радиоволн на больших расстояниях. Когда была открыта беспроволочная связь и зарождалось телевидение, упомянутый инженер подарил это письмо музею г. Карлсруе, где его ещё можно увидеть.
Однако Маркони, не веривший в теорию, в конце XIX века сумел установить радиосвязь между Англией и Америкой. Математически это было невозможно, но на практике — осуществлено. Начиная с этого момента Уэллс справедливо предсказывает (в романе «Первые люди на Луне»), что возможно применение радиоволн для сообщения между Луной и Землёй. Что и произошло в жизни: все мы видели по телевидению первые шаги космонавтов на нашем спутнике.
Каким же образом волны, которые распространяются по прямой линии, смогли из Англии достичь Соединённых Штатов?
Предположили, что они проходят сквозь землю; опыт показал, что это не так. Допустили, что они проходят сквозь воду океанов; и опять опыт показал, что это неверно. По другим версиям, они шли через четвёртое измерение либо через астральный мир духов. Эта последняя гипотеза имела столь большой успех, что в 1920 году великий изобретатель Эдисон предложил создать и поставил перед собой цель сконструировать радиотелефон для общения с умершими.
Рушились сами основы и логика науки. Кроме всего прочего, было замечено, что, если пользоваться короткими волнами длиной между пятью и пятнадцатью метров, требуется крайне мало энергии для установления связи, например, между Францией и Австралией или между Россией и Огненной Землёй: вполне хватало простой карманной батарейки. Столько же потребляет простой фонарик…
Всё чаще говорили о флюидах, об астральных телах, о вселенской душе и прочей ерунде. Самые разнообразные вещи объясняли телепатией и додумались до «колдовства при помощи волн», поскольку считали их всемогущими.
Тогда появился Хевисайд. Ему потребовалось десять лет (1910–1920 гг.), чтобы его поняли. Он считал, что небо обладает невидимым отражателем, пропускающим через себя световые волны и отражающим радиоволны. Благодаря последовательному отражению от этого зеркала, волны могли из одной определённой точки попасть в любую точку Земли.
Эта мысль, одновременно высказанная независимо от Хевисайда гарвардским учёным Кеннели, реализовалась.
Зеркало Хевисайда, которое теперь называют ионосферой, действительно существует. Ионосфера пропускает свет, тепло и короткие волны, благодаря чему мы можем общаться с космонавтами, получать радиолокационные эхо-сигналы с других планет Солнечной системы, а также в принципе посылать сигналы на другие звёзды. А ведь это удивительное открытие было сделано благодаря Хевисайду, уединившемуся на своей ферме в Девоншире, не имевшему лаборатории и вообще ничего.
Другое открытие является ещё более удивительным. Я попытаюсь объяснить его суть, не прибегая к помощи математики, что уже равносильно своего рода предательству по отношению к нему.
Речь идёт о символическом вычислении.
Математика — это, главным образом, наука доказательств. Не принимается ничего, что не может быть доказано. Даже истины, кажущиеся самыми очевидными. Что ведёт к тому, что в арифметике, например, самое очевидное, на взгляд несведущего человека, ещё не является доказанным: что один плюс один равно двум.
Однако были открыты удивительные, чудовищные кривые, не имеющие ни внешней, ни внутренней стороны, которые могут, тем не менее, заполнить внутреннюю часть целого квадрата и из которых следует, что 1 + 1 = 2 не является доказанным.
Никогда не следует забывать очень удачное высказывание Раймонда Кено по этому поводу: «Все доказательства того факта, что 1 + 1 = 2, не принимают во внимание скорость ветра». Также никому не удалось математически доказать такой кажущийся очевидным факт, как тот, что сумма двух нечётных чисел есть чётное число; например: 7 + 3 = 10.
Каждый составил себе своё мнение по поводу этой концепции математики. До тех пор, пока в 1890 году Хевисайд не предложил своё символическое вычисление, представляющее собой математику без доказательств. Хевисайд говорил: это верно, потому что я так говорю.
