Важным и значительным будет то, что фундаментальные идеи антропософского мировоззрения перейдут в душевную жизнь людей и их образ мыслей, они выступят в виде таких моральных импульсов, о каких в прошедшие эпохи люди, в сущности, и догадываться не могли. Как мы видели, чувство ответственности разовьется в такой форме, в какой прежде это было совершенно невозможно, а затем необходимо должны появиться и другие моральные идеи подобно тому, как то произойдет с чувством ответственности. Живя под влиянием идей перевоплощения и кармы, мы научимся понимать, что о нашей жизни нельзя судить, только исходя из предпосылок, явных в период между рождением и смертью, но нужно исходить из таких предпосылок, которые распространяют свое значение на много, много жизней.
Если в отношении к другим людям мы исходим из тех предпосылок, из каких принято исходить до сих пор, то развиваем в себе к этим людям симпатию, антипатию, более или менее сильную любовь и т. п. Нужно сказать, что то, как относится человек к человеку в наше время, в действительности есть результат того воззрения, что земная жизнь заключена в рамки рождения и смерти. Мы на самом деле живем так, как следовало бы жить, если было бы верно, что человек живет на земле только раз. Можно сказать: мы относимся к нашим друзьям, родителям, братьям, сестрам и т. д. таким образом, что во всех наших чувствах и ощущениях присутствует нечто, говорящее, что мы живем на земле только раз. И произойдет из ряда вон выходящее преобразование жизни, если воззрение, что перевоплощение и карма существуют, станет достоянием многих, а не только отдельных умов, да еще — как часто бывает — только в теории. До сих пор это остается по большому счету всего лишь теорией. Можно сказать, что сегодня дело обстоит так: есть некоторое число антропософов, верящих в перевоплощение и карму, но они живут так, будто перевоплощения и кармы не существует, будто жизнь все-таки заключена в рамки рождения и смерти. Это и не может быть иначе, ведь привычки, которые прививает жизнь, изменяются не столь быстро, как изменяются идеи. Когда мы введем верные и конкретные идеи перевоплощения и кармы — а только о таких идеях может идти речь, — в нашу жизнь, только тогда мы увидим, как эта жизнь может быть оплодотворена такими идеями.
Мы видим, что, вступая в жизнь, мы, люди, встречаемся в ее начале с нашими родителями, братьями, сестрами и т. д. Мы видим, что по необходимости, вызванной этим естественным установлением, мы в первое время нашей жизни преимущественно занимаем в ней такое положение, что те, кто находится вокруг нас, поставлены рядом с нами более или менее благодаря природным началам — кровному родству, близости местонахождения и т. д. Затем мы подрастаем и видим, как эти круги кровного родства расширяются, как мы вступаем с теми или иными людьми в такие связи, которые уже никак не зависят от кровного родства. Так вот, важно понять эти вещи кармически — только в этом случае они обретут в жизни совершенно новое звучание. Ибо карма обретает значение для жизни тогда, когда мы подходим к ней кон-кретно, когда действительно используем в жизни то, что дают исследования духовной науки. Разумеется, это может быть установлено только исследованиями духовной науки, но затем может быть использовано в жизни.
По существу, важная кармическая проблема состоит в следующем: как получается, что в теперешней жизни мы сталкиваемся, к примеру, именно с теми людьми, с которыми сталкиваемся по всем понятной причине кровного родства? Почему мы встречаем их в начале земного пути? Исследования этой проблемы духовной наукой показывают нечто весьма интересное. Как правило, бывает так — хотя несмотря на целый ряд фактов есть и множество исключений, — что люди, с которыми мы непроизвольно сталкиваемся в начале нашей жизни, уже встречались нам в одной из прошлых наших жизней, чаще всего даже в непосредственно предшествующей, причем в середине жизни, примерно между тридцатью и сорока годами. Тогда тем или иным образом мы выбрали этих людей по собственной воле, потому что нас влекла к ним сердечная склонность и так далее. Мы впали бы в заблуждение, если бы решили, что люди, с которыми мы сталкиваемся в начале нашей жизни, есть те, с кем мы были вместе в начале другой жизни. С теми, с кем нас связывает кровное родство, мы были не в начале одной из жизней и не в конце ее, а в середине, причем по своему свободному выбору. Очень часты случаи, когда человек в одной жизни является мужем или женой другого, то есть свободно выбирает его, а в следующей жизни становится его сыном, матерью, братом или сестрой. Исследования духовной науки показывают, что спекуляции и измышления приводят к таким выводам, которые обычно оказываются ложными. Факты обычно перечеркивают эти спекулятивные расчеты.
Продумаем теперь только что описанный факт, воспринимая его таким, как он, если судить непредубежденно, вытекает из духовной науки и как опять же он расширяет все наше отношение к жизни. Западная культура постепенно пришла к тому, что люди уже не могут воспринимать свои отношения с теми, с кем они связаны узами кровного родства, иначе как случайность. Говорят о случайности и уже часто верят в случайность. Во что же еще верить, как не в случай, если жизнь мыслится заключенной в рамки рождения и смерти? Для одной жизни, разумеется, признают, что человек ответственен за последствия тех событий, которые вызваны им самим. Когда же человек переводит свое "я" через то, что происходит между рождением и смертью, чувствуя связь своего "я" с другими людьми другого воплощения, он начинает чувствовать ответственность так же, как за свои дела внутри одной жизни. Эти конкретные факты должны будут узнавать на опыте все больше людей. Та общая мысль, когда говорят, что человек в кармическом смысле сам выбирает себе родителей, еще ничего особенного не дает. Но человек получает представление об этом выборе, который может быть подтвержден и всем иным жизненным опытом, если знает: тех, кого я избрал себе, совершенно того не сознавая, в прежней жизни я выбрал в момент наивысшей сознательности, в ту пору, когда был наиболее зрелым.
Сегодня это может показаться кому-то неприятным, но это правда. Ибо люди, недовольные своими кровными родственниками, должны будут понять, что основы этой неудовлетворенности заложили они сами, поэтому теперь нужно своевременно позаботиться о следующей своей инкарнации — и вот идея перевоплощения и кармы уже становится плодотворной в жизни. И эти идеи служат вовсе не удовлетворению какого-то любопытства и прочее, а нашему совершенствованию, а тем самым и совершенствованию всей жизни. А дальше мы должны узнать, что сказанное имеет силу подобным же образом и для нынешней жизни и ее последствий, то есть те, с кем мы сходимся между тридцатью и сорока годами, когда полагаем, что можем выносить суждения совершенно разумно, оказываются связаны с нами таким образом, что они встретятся нам в самом начале одной из следующих жизней, будут, возможно, нашими родителями, братьями и сестрами. Если мы знаем, что зависит от образования семейных конфигураций, от встречи друг с другом тех или иных людей, наше чувство ответственности значительно расширится благодаря идеям перевоплощения и кармы.
Мы можем подчеркнуть, как я уже говорил, что эти вещи оказываются доступными пониманию в жизни. Разве не должны быть мощными, значительными те силы, которые приводят человеческую индивидуальность в некую семью? Но они не могут обладать такой мощью в человеке, который в это время воплощается, ведь тогда они не имели бы почти ничего общего с мирами, куда он нисходит. Не понятно ли, что силы, действующие в самых глубинах души, должны происходить из времен прошлой жизни, когда мы сами создавали взаимосвязи мощной силой дружбы, если так можно сказать, "сознательной любви"? То, что действовало в одной жизни в качестве сознательных сил, действует в следующей как неосознанные силы; так объясняется то, что совершается более или менее бессознательно.
Однако нельзя забывать о фактах, полученных путем исследования, потому что именно эти факты почти всегда перечеркивают спекулятивные рассуждения, и только потом становится видна логичность этих фактов. Нельзя позволять себе пускаться в спекуляции, ибо тогда нельзя будет прийти к верной точке зрения, но всегда будет получаться как у того человека, о беседе с которым я уже рассказывал. В городе на юге Германии один богослов мне как-то сказал: "Я читал ваши труды и увидел, что они логичны; я подумал, что, поскольку они логичны, то возможно, что их автор пришел к этим выводам путем одной логики". То есть, если бы я писал менее "логично", то в глазах того богослова заслужил бы большее одобрение, потому что он увидел бы тогда, что эти описания не были добыты просто логическим путем. Однако тот, кто вникнет в мои работы, увидит, что логическая форма придана им при изложении, но результаты не были получены логическим путем. По крайней мере, я не мог найти их таким путем, заверил я теолога. Может быть, у других бы это получилось.
