Если проанализировать это по Фрейду, можно, видимо, найти массу причин для моей мантры «Я плохой оратор». Первая: мне сочувствуют, меня жалеют. Как только я завожу эту песню (то есть при любом удобном случае), мои друзья привычно повторяют свой заученный текст.
«Но, Пэм, – говорят они, – с тобой так интересно. Так весело. Как ты можешь не быть хорошим оратором?»
Мне всегда так и хочется крикнуть: «Еще, еще!»
Так что моя мантра приносит свои плюсы: и внимание, и сочувствие, и хороший предлог не делать того, чего мне делать действительно не хочется.
Но каждый раз, заунывно повторяя эти заученные слова, я кладу еще один кирпичик в здание определенной реальности. Капля за каплей я наполняю чашу этой реальности, и ее все тяжелее и тяжелее нести. Так что чем быстрее я избавлюсь от этого «груза фактов», тем быстрее начну наслаждаться реальностью, где я уверенно говорю на публике.
Абсолютная реальность… ну, не то чтобы…
Вы, может, и страдаете, но только от ложных убеждений.
Мишель Лонго О’Доннел, американская писательница
Есть распространенное заблуждение, что существуют плохие парни и хорошие парни, те, кто в белых шляпах, и те, кто заслуживает, чтобы их привязали к рельсам. Эта игра в «хороший-плохой», «победитель-проигравший», «ты-или-я» достигает масштабов пандемии.
Разделяя и снабжая ярлыками все на свете, мы автоматически сокращаем свои возможности процентов на пятьдесят, не меньше. Веря, что на каждый вопрос есть только один правильный ответ, мы теряем половину смысла, половину своей личной свободы, половину своей энергии.
Также мы обнаруживаем еще больше правил.
Невидимая всемогущая сила энергии нарезается на порции, раскладывается по полочкам, делится на классы и категории, пока из нее не будет выжат весь сок, вся ее безграничная магия. Играя по этим правилам, мы отправляем силу, что формирует нашу жизнь, на поиски малых и жалких вещей. Наши постоянные суждения и будничный анализ возводят прочную стену между нами и полем бесконечного потенциала.
Умственная гимнастика, необходимая для этой игры в «или-или», вызывает внутреннее сопротивление, заставляет нас обвинять других и приучает во всем видеть проблему. Буквально всё в нашей жизни становится враждебным. Даже наши тела, от которых мы безоговорочно ждем (хотя и делаем все возможное, чтобы это отсрочить) увядания, болезней и распада.
Мировоззрение 1.0 построено на вере, что всё на свете против нас: окружающая среда, политики, пища, наши тела (которые мы регулярно проверяем на сбои во время ежегодных медосмотров), государство, даже наши возлюбленные, которых нас учат постоянно проверять на признаки измены.
Любой репортаж новостей, любые сводки, любая речь политика, любая книга из серии «помоги себе сам» основаны на нашей фиксации на принципе «что-то не так». Мы пьем таблетки, покупаем энергетические напитки, выкручиваем свои тела в позах йоги, поем мантры, медитируем, молимся неким неясным божествам в тщетных попытках исправить непорядки в жизни. Иначе, как нас учат, придет беда.
Исторические книги полны жутких рассказов о войнах, голоде и политических беспорядках. Как сказал Пэтч Адамс, американский врач, о котором снят биографический фильм: «А где же глава о вечеринках?»
Мы видим только то, что нас научили видеть
Норма не то, к чему надо стремиться, это то, от чего надо отходить.
Джоди Фостер, американская актриса
Может ли быть так, что, тщательно анализируя, исследуя и прорабатывая проблему в попытке от нее избавиться, мы только укрепляем ее власть над собой? Возможно ли, что невероятные усилия, которые мы предпринимаем, стараясь «избежать» неизбежного несчастья, только приближают это несчастье?
Эксперимент демонстрирует, что именно наши беспочвенные страхи вызывают и питают истерию. И что пять тысяч лет внушения, что мы живем в царстве зла, потерь и мрака, мешают нам разглядеть простое, неизменное добро, которое всегда на нашей стороне.
В следующие 72 часа я прошу вас опустить кулаки, снять броню и постараться уловить проблеск животворной энергии, текущей сквозь вас, заботящейся о вас, обеспечивающей все, что вам необходимо.
Мартин Лютер Кинг никогда не жаловался.
Майкл Бернард Бекуит, американский писатель и священник
У каждого из нас есть свои истории. Подобно братьям Гримм мы снова и снова рассказываем их всем, кто готов слушать.
• «У меня бессонница».
• «Я ненавижу физические нагрузки».
• «Я всегда был неорганизованным».
Но эти истории не более правдивы (разве что вы повторяете их постоянно и делаете своей визитной карточкой), чем их противоположность. Чем целая палитра других историй. Например, еще одна из моих историй о том, что я блестящий писатель. Я добавляла этой истории веса, повторяла ее раз за разом самой себе и в результате написала семнадцать книг и сделала карьеру, занимаясь любимым делом.
Снова и снова повторяя историю, вы создаете новые проводящие нервные пути, которые укрепляют эту реальность.
Большой перекресток. Двигайтесь в обе стороны[18].
Уличная табличка, фотография в «Фейсбуке»
Реальность может радикально меняться в зависимости оттого, с кем вы говорите. Кто-то курит всю жизнь и не страдает раком легких. Кто-то поглощает несчитанные калории, лопает глютен и прочие «вредности» и при этом имеет телосложение, как у Кейт Мосс. Кто-то читает книги вроде этой и не выдает никаких результатов.
Я поняла, что не существует единой и абсолютной реальности, когда училась в школе журналистики. Моя преподавательница репортерского дела, стремясь обеспечить нас жизненным опытом, давала нам, подающим надежды репортерам, задания написать репортажи «с места событий». Хотя главное кредо журналистики – объективность и мы уже усвоили, что всякая предвзятость – нежеланный гость, репортажи, которые мы строчили, отличались так же, как мнения Барака Обамы и Владимира Путина.
Я спрашивала себя, а одно ли и то же событие мы наблюдали?
Верного ответа не существует
Реальность меняется от человека к человеку, можно ли говорить о единой реальности или стоит все же признать множественность реальностей? И если реальностей множество, являются ли одни… более истинными, чем другие?
Филип К. Дик, американский писатель-фантаст
Убеждение – просто мысль, которая повторяется раз за разом. Мы решаем, что дело обстоит вот так, и делаем все возможное, чтобы доказать, что не ошиблись. А что, если вместо того, чтобы с таким трудом искать правильный ответ, просто допустить, что не существует ничего универсального?
Если мы отбросим идею абсолютной реальности, нам больше не придется отстаивать свои позиции или бессмысленно искать виноватых. Прекратив попытки втиснуть жизнь в узкие рамки плохого и хорошего, мы сможем пользоваться ее потенциалом, создавая все, что захотим.
Ваш выбор не судить может показаться ненормальным. Все в Мировоззрении 1.0 так и вопит о том, как важно найти единственно верное решение: единственно правильный партнер, единственно правильная карьера, единственно правильный стиль жизни. Все это не только оказывает на нас огромное давление («О Боже, что будет, если я ошибусь? Что, если выберу не то?»), но и является очевидной ложью. В квантовой похлебке варятся миллионы правильных ответов.
Веря в то, что есть только один верный ответ, мы начинаем презирать тех, кто выбирает очевидно неверный. Но, как только мы поймем, что есть разные верные ответы для каждого, мы станем более игривы, более гибки и открыты для многоцветной палитры возможностей.
Просто измените свой ум, направив его на то, что вы хотите видеть, и весь мир изменится соответственно.
«Курс Чудес»
В 25 лет Мишель Лонго О’Доннел, автор книги «Мартышки и драконы», работала медсестрой в отделении интенсивной терапии одной из крупнейших детских больниц страны. Она была замужем за морским пехотинцем, ветераном Вьетнама, воспитывала двухлетнюю дочь и была беременна вторым ребенком. Поскольку ей еще в детстве удалили левую почку, врачи опасались, что ее правая почка перегружена, и решили стимулировать роды медикаментозно.
Ошибка в определении срока родов привела к тому, что ее дочь Лара родилась семимесячной, весом всего в два с половиной фунта. Через двадцать четыре часа после начала введения препарата врачи приняли крошечного фиолетового ребенка, неподвижного и беззвучного. У девочки диагностировали гиалиново-мембранную болезнь новорожденных. Она не могла даже дышать самостоятельно, ее легкие не наполнялись воздухом. В первую ночь у нее было пять остановок сердца. Хотя в ее легкие подавался стопроцентный кислород, этого было недостаточно, чтобы снабжать кровью мозг и почки. Тогда, в 70-х, дети в таком состоянии не выживали.
