Раскрыв ладони, долго смотрел на линии. Будто видел их впервые. Взял авторучку, повертел ее. Хороша ли краска? Не спеша снял колпачок.
Рисовать левой рукой на правой ладони было не очень удобно, но и доверить такое важное дело было некому. Красная гелиевая краска отлично ложилась на ладонь, радовала глаз. Линия Жизни прорисовалась хорошо. Далее линия Судьбы. Двойная линия Ума. Треугольник денег, наконец. Для усиления эффекта на левой ладони нарисовал то же самое.
Душа повеселела. Лег в постель. На спину. Руки вдоль туловища. Ладони вверх. Ноги чуть разведены. Шавасана. Поза для релаксации. Погрузился в медитативный транс. Открыл себя для всего мира и весь мир — для себя. Заснул, наверное, с улыбкой на губах.
В тот момент я не мог и предположить, что завтра же утром моя жизнь начнет меняться согласно моему желанию. Медленно и неизбежно. И перемены эти будут долгими и не всегда приятными. Порой даже драматическими.
И я не в состоянии буду их контролировать.
И моя жизнь отныне будет «до» и «после».
И вместе с жизнью буду меняться и я. Будет меняться мой дух, обнажая такие глубины, которые я даже не мог представить. Открывая истины, ранее мне неведомые.
Будто сама Судьба ждала этого момента, чтобы вести меня по новому пути, вырвав из привычной и уютной жизни.
Вести до тех пор, пока старая жизнь не умрет вся, дав дорогу новой.
Пока все начертанное не исполнится.
Самый первый: некрасив и тонок, Полюбивший только сумрак рощ, Лист опавший, колдовской ребенок, Словом останавливавший дождь.
Н. Гумилев
Жизнь человека предопределена двумя вещами: моментом рождения и тем, с чем родился человек. Назовем последнее памятью души или характером человека. Рождение мы заслужили опытом предыдущей жизни. Характер определяем сами. Посеешь характер — пожнешь судьбу.
Я родился в деревне Туличево Комарического района Брянской области в семье сельских интеллигентов: отец — Акимов Константин Прокопьевич, директор школы; мать — Акимова Клавдия Петровна, в девичестве Тумакова, заведующая фельдшероакушерским медицинским пунктом. На свет мы появились вместе с братом-близнецом Юрой, названным так в честь Юрия Гагарина, ровно через месяц после первого полета человека в космос.
Я жил в деревне до десяти лет. Весь мир принадлежал мне. Каждый прожитый день был чудом. Наказывал отец меня лишь за драки, в которых я отстаивал свой авторитет. Мальчику из интеллигентной семьи не положено было драться. Ну, а как стать мужчиной без борьбы?
Медицина и мистика сопровождали меня с детства. Моя мать имела соответствующее тому времени медицинское образование и достаточную лечебную практику, тем не менее я лечился и у знахарки. Мама знала эффективность нетрадиционной медицины. Помню горящую свечу, иконы, шепот ворожеи. Помогло.
Одна из первых книг, прочитанных мною, когда я уже хорошо умел читать, была «Суеверия и предрассудки» из серии «Библиотека атеиста». Согласитесь, достаточно серьезный выбор для восьмилетнего ребенка. Выбор не случаен, раз уж я помню эту книгу до сих пор.
Из нее я узнал много интересного, в том числе — что у меня есть ведьмина метка: большая родинка на спине. В Бога я, естественно, как и положено нормальному пионеру, не верил.
Мы с братом были крещены в младенчестве. Это был выбор моей матери при молчаливом согласии отца. Таинство крещения в нашем случае было действительно тайным, иначе у отца — коммуниста — могли быть крупные неприятности. Атеизм не был религией нашей семьи. Моя бабушка, Тумакова Евдокия Яковлевна, оставшаяся одна в 1937 году и воспитавшая трех дочерей-сирот, последние годы жила с нами, блюла веру христианскую. Она была неграмотной и молитвы выучила в детстве от матери на слух. Помню, как она перед сном шептала «Отчию» и «Богородицу». Икон в доме не было, и крестов не носили. Но я помню, как однажды летом отец ушел в город по делам и долго не возвращался. К тому же разразилась сильная гроза. Мы были дома, и мама, обратившись куда-то в угол, тихо молилась. Кому и о чем, я, разумеется, не знал. Но костюм вскоре вернувшегося отца оказался совершенно сухим.
Мой отец обладал сильными магическими способностями. Конечно, тогда я этого не понимал. Будучи коммунистом, отец мистику отрицал, но интересовался гипнозом. Его кумиром был Вольф Мессинг.
Отец проводил сеансы гипноза, весьма удачные, среди учеников старших классов. Также применял гипноз для лечения деревенских пьяниц. После сорока лет эти способности у него усилились. Он не развивал их специально и не занимался этим профессионально. Но делал иногда достаточно точные предсказания и давал советы, как лечиться. Отец был человеком весьма эмоциональным, и не стоило попадаться ему под горячую руку — мог запросто сглазить. Случилось это и со мной много лет спустя.
Не раз я замечал, насколько опасно враждовать с моим отцом — недруги кончали плохо. Его нелегко было вывести из себя, но когда какой- нибудь негодяй этого добивался и отец в порыве гнева желал недругу смерти — то последняя не заставляла себя ждать.
Вот одна из таких историй. Однажды, вспомнили с ним о временах горбачевского «сухого закона».
— Стою я в очереди за водкой, уже у прилавка, — рассказывает отец, — а за мной здоровенный мужик Н., силы неимоверный. Вот он решил пробиться к прилавку без очереди — схватил меня сзади рукой за шубу (дело было зимой) и рванул так, что не только вытащил меня из очереди, но шубу разорвал на спине. Такая силища у мужика была! — восторженно добавил он.
— Ну, естественно, ты его проклял, — комментировал я, зная натуру отца, — и он вскоре умер.
— Так, нет! — отмахнулся отец. — Через год умер.
— Конечно! — рассмеялся я. — Мужик-то здоровый был. Кожемяка. Сразу не взяло. Год продержался.
Из него, наверное, получился бы очень сильный колдун, но он никогда не признавал существование магии по своим коммунистическим убеждениям. Хотя все же прочитал книгу по магии. Это случилось, когда ему уже было под семьдесят лет.
Из всех примет отец обращал внимание на две. Первая: как дело начиналось, так оно и заканчивалось. Начиналось легко — все шло как по маслу. Начиналось с трудом — ничего не получалось. Есть люди, у которых все наоборот — любое удачное дело начинается с непредвиденных трудностей. Долго запрягают, да быстро едут.
Вторая примета отца: появление тараканов — к неприятным переменам. Отец долгое время был директором сельской школы. «И вот однажды утром, — рассказывал он мне, — я прихожу в школу, а на пороге меня встречает таракан. „Не к добру", — подумал я, и через две недели по навету недоброжелателя меня сняли с должности».
К счастью для нас с братом. После этого случая мы переехали в Навлю, маленький городок, очаровывающий красотой русской природы. От нашего собственного дома до реки Навля было 900 метров. Перед рекой на лугу три озера. Можно было выбирать, где купаться утром, а где вечером. За рекой начиналась дубрава, переходящая в нескончаемые Брянские леса.
В Навле находится большая железнодорожная станция, и в сладостные воспоминания детства вплетаются гудки дальних поездов и стук колес состава, идущего через мост на реке.
Детство я без преувеличения назову золотым. Атмосфера свободы, семейной гармонии, родительской любви сформировали мой дружелюбный характер. И любовь к жизни. Любовь к людям.
Я не верил в боль, предательство, неудачи, горе. Я их не знал.
Я верил в дружбу, любовь, преданность, счастье. Я в этом рос.
Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам.
В. Шекспир. «Гамлет»
Однажды, уже в зрелом возрасте, я подумал, что с отцом обязательно должны были происходить какие-то мистические истории, и попросил его рассказать мне что-нибудь. Отец рассказал достаточно странный случай. Вот он.
Рядом с деревней Туличево протекает река Нерусса. Я очень любил рыбалку. Наверное, больше из-за окрестной природы. Места красивые — душа отдыхает. Однажды вечером со своим другом и коллегой, учителем 3., мы ловили рыбу кубарём — большим сачком. Вечером рыба не видит рыбака, и ты ходишь по берегу и быстро опускаешь кубарь под какие-нибудь кустики. Середина лета. Тепло. Дело к полуночи. Луна взошла, и было светло. Плотвы и окуней наловили уж полведра и собирались домой.
Вдруг я вижу над деревней, на другой стороне реки, пятно желтого света, похожее не небольшой прожектор (мотоциклетная фара, например). Деревня уже спала, телевизоров тогда не было, да и для освещения еще использовали свечи и керосиновые лампы. Огонь двигался из стороны в сторону и был прекрасно виден. Я показываю его своему другу.
З. говорит, что это огненный змей, прилетающий к вдове, живущей за рекой, откуда и виден летящий огонь. Ранее змей уже не раз прилетал, насколько можно было верить рассказам селян.
