Но утром, проснувшись, ты смеешься над ночным кошмаром, хотя в те минуты, когда видел его, тебе было совсем не до смеха. Все было серьезно. Тело, казалось, омертвело, ты не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не мог произнести ни слова, не мог открыть глаза. Ты понимал, что все кончено! Но утром все уходит на задний план, и ты даже не размышляешь над тем, что тебе снилось. Когда понимаешь, что это был сон, страх становится бессмысленным. Ты уже не спишь, теперь не важно, каким был сон — дурным или приятным.
Это относится и к просветлению. Все придуманные пути к просветлению ставят перед собой одну задачу: создать те условия, в каких человеку легче проснуться. Но степень поглощенности сном у каждого своя. Некоторые спят очень глубоким сном. Но все пути к просветлению нужны только для того, чтобы встряхнуть человека, заставить его проснуться. Когда именно это случится, не может сказать никто.
Мой «срыв и прорыв» — не жесткое правило. Так случилось со мной. Я не знаю, почему со мной все было именно так. Я трудился в одиночестве — без друзей, без спутников, без наставников. Работая в одиночку, человек подвергает себя многочисленным опасностям, потому что бывают моменты, которые можно назвать только кромешным душевным мраком. Ты в темноте, кругом опасности, ты чувствуешь себя так, будто жизнь вот-вот прервется — это настоящая смерть. Подобные переживания могут вызвать душевное расстройство.
Ты один на один со смертью, рядом нет никого, кто мог бы ободрить и помочь... никто тебя не успокаивает, никто не объясняет, что это тоже пройдет. Нет близкого человека, который скажет: «Это просто страшный сон, но близится утро. Перед рассветом ночь всегда особенно темна. Не бойся». Рядом нет никого, кому ты веришь и кто верит тебе, — вот в чем причина частых душевных срывов. Но у меня все прошло без вреда. В то время мне было очень трудно, но мрак ночи вскоре рассеялся, показалось солнце, и срыв стал прорывом.
У каждого все происходит по-своему. По-своему ощущается и само просветление. Эта уникальность тоже вызывала немало недоразумений.
Если бы, например, я намеревался создать новую религию, основной ее догмой мог бы стать именно этот постулат: просветлению всегда должен предшествовать нервный срыв, то есть прорыв возможен только после срыва. Так и создавались все религии: одна личность навязывала всему человечеству свои собственные переживания, не учитывая индивидуальных различий. Та же проблема остается и после просветления. Махавира ходил голым, и потому его последователи уже двадцать пять веков тоже ходят голыми. Они полагают, что это необходимое условие просветления. Джайны не считают Будду просветленным именно потому, что он носил одежду! Личный опыт превращается во всеобщее, необходимое условие, но это просто глупо!
Да, у Махавиры все вышло именно так, это был его путь. Его тело было так прекрасно, что скрывать его под одеждой было бы просто позором. На его фигуру стоило посмотреть.
Он был царевичем. Его отец обожал индийскую борьбу и мечтал, чтобы Махавира стал чемпионом всей страны — а этот мальчик действительно мог стать чемпионом, у него было стальное тело. Царь воспитывал сына так, что тот двадцать четыре часа в сутки занимался только одним — борьбой. Он должен был стать лучшим борцом в стране. Естественно, у него было чудесное тело. Идеальное сложение, нигде не было лишнего грамма. Его обучали величайшие борцы, ему постоянно делали массаж, врачи давали ему лучшие травы и лекарства — все средства были направлены на будущие победы.
А потом он отрекся от мира. Он выбрал не борьбу, а медитацию. И когда наступило просветление, он сбросил одежду. У него ничего не было, кроме куска ткани на все случаи жизни. Когда просветленный Махавира спустился с холма, какой-то бродяга начал умолять его подать хоть что-то. Стояли холода, а бродяга был совсем нищий. Но у Махавиры тоже не было ничего, кроме простой накидки. Он разорвал ее и отдал половину тому нищему. Оставшийся кусок даже не прикрывал толком тело; болтавшийся конец зацепился за розовый куст и порвался в клочья. Махавира поглядел на свой наряд, рассмеялся и сказал себе: «Слишком роскошно для меня! Я никогда никому ни в чем не отказывал. Надо было отдать и этот кусок, а теперь он окончательно испорчен. Почему я не отдал нищему всю накидку? Что он будет делать с той половинкой? Ни он, ни я не можем прикрыться половинкой накидки. Оставлю ее тут. Быть может, тот нищий окажется здесь и заберет». Так Махавира остался голым.
Но ему нравились прохлада и нежность утреннего солнца, потому что он жил в самой жаркой части Индии — в Бихаре. Ходить голым было так легко, что Махавира подумал: «Зачем вообще одеваться?» И он никогда ни у кого ничего не просил. Другим он ни в чем не отказывал, но сам никогда ничего не просил, и потому продолжал ходить голым. Но это вовсе не значит, что так должен поступать каждый, кто мечтает о просветлении. Ни Будда, ни Лао-цзы, ни Кабир никогда не ходили голыми.
Но для религий это весьма серьезная трудность. Подобные мелочи не позволяют им признать просветленными других великих людей. Те просто не вписываются в религиозные представления. Чтобы их признали, они должны соответствовать определенным идеям, а подобные идеи черпаются только у основателя религии. Если же кто-то им не соответствует, религия тут же заявляет, что это не просветленный.
Просветление — это песня, которую слагает сам человек. Незнакомая, новая, не похожая на другие песни. Никогда не сравнивайте просветленных, иначе поневоле поступите несправедливо по отношению к одному из них и даже обоим. Кроме того, не поддавайтесь жестким представлениям. Следует обращать внимание на самое неуловимое, на текучесть. Текучесть, а не твердо установленные правила.
Например, просветленный всегда по-особому молчит. Это молчание почти осязаемо. Рядом с ним умолкает любой открытый, восприимчивый человек. Просветленный излучает невероятную удовлетворенность, которую ничто не в силах нарушить.
У него уже нет никаких вопросов, вопросы исчезают. Это не значит, что он знает все ответы, просто у него уже нет вопросов. И в этом состоянии глубокого безмолвия вне мышления он способен давать точнейшие ответы на любые вопросы. Ему не нужно обдумывать ответ. Он не знает, что произнесет в следующую секунду, слова текут сами собой, иногда они его самого удивляют. Но это не значит, что у него заранее заготовлены ответы на все вопросы. У него нет ни ответов, ни вопросов, есть только ясность, способность сосредоточить свой свет на любом вопросе, мгновенно постичь все грани вопроса и все возможные ответы.
Подчас бывает, что ты спрашиваешь об одном, а он отвечает совсем о другом. Это означает, что ты сам не понимаешь всех граней своего вопроса. Но просветленный откликается не только на слова. Он откликается на тебя самого. Он откликается на разум, который породил этот вопрос. Вопрос и ответ нередко кажутся совершенно не связанными, но на самом деле они связаны неразрывно. И если ты сам задумаешься над своим вопросом, то поймешь, что ответ дали по сути, а не по форме. Часто бывает, что лишь после такого ответа ты вдруг впервые по-настоящему понимаешь собственный вопрос, потому что прежде не сознавал какой-то грани, не замечал какой-то части своего разума, своего подсознания — той стороны личности, где рождался вопрос.
Но у просветленного нет готовых ответов, нет священных писаний, нет любимых цитат. Он просто тут, перед тобой. Он отражает, как зеркало, откликается тебе со всей силой и самоотдачей.
Вот что я называю текучестью, противоположностью жесткости. Не обращайте внимания на мелочи — что он ест, как одевается, где живет. Это не имеет значения. Учитесь у него любви, состраданию, доверию. Его доверие не слабеет, даже если им злоупотребляют. Вы можете воспользоваться его состраданием, предать его любовь — все это не имеет значения. Это ваши трудности, а не его. Его доверие, его сострадание и любовь останутся прежними.
В этой жизни его заботит только одно: как разбудить других. Что бы он ни делал, все его поступки преследуют только эту цель — помочь другим проснуться, потому что он сам уже проснулся и познал окончательное блаженство жизни.
Я с самого детства любил рассказывать всякие истории, были и небылицы. Я даже не предполагал, что умение рассказывать сделает мою речь четкой, а это окажет неоценимую помощь после просветления.
Просветленных довольно много, но не все они становятся Учителями. По одной простой причине: не все владеют красноречием, не все умеют передавать свои чувства, описывать свои переживания. Я научился этому случайно. Думаю, те немногие, кто стали Учителями, тоже пришли к этому случайно, ведь никто не станет учиться такому заблаговременно. Впрочем, с уверенностью я могу говорить только о себе...
Когда наступило просветление, я молчал целую неделю. Молчание было таким глубоким, но у меня и мысли не возникало о том, что можно было бы что-то сказать. Но через неделю, когда я постепенно привык к безмолвию, к его красоте и блаженству, возникло желание поделиться им — острая и вполне естественная тяга поделиться своим счастьем с теми, кого любишь.
