Но на самом деле я думаю, что вы просто говорите о ясности. А то, что всё взрывает, — это «ничто». Вы идёте по улице, и тут вдруг — «ничто». «Бах!» И после этого всё уже не так, как прежде. И не будет иметь значения, если потом за всю вашу жизнь больше вообще ничего не произойдёт — всё равно после этого всё станет другим. Ничто уже никогда не станет таким, как прежде, вы никогда не вернётесь к тому, где вы были до этого.
Итак, Тони, это переживание того, что ты — «нигде», или «везде», или и того, и другого?
Это неописуемо.
Получается, что «нигде» и «везде» — это одно и то же?
Да, и так уже есть только ничто, которое суть всё; абсолютное, которое является относительным.
Тони, я ощущаю — не только здесь, но также и когда я читаю — это своего рода раздваивающееся бытие, где, с одной стороны, есть слова и концепции типа «бытие», а с другой — то, наверное, можно назвать поэтическими выражениями типа «возлюбленный», «Дом»; и я не могу связать их между собой, они кажутся противоположностями, как мужчины и женщины, или чем–то в этом роде.
Слова всегда борются, они двойственны… основаны на субъекте и объекте. Можно проанализировать всё, что говорится, и выявить тщетность вербального выражения на эту тему… это поверхностная деятельность, рождённая из неудовлетворённости от неспособности почувствовать то, на что эти слова указывают.
Но это нечто большее, это не только слова, это имеет отношение не только к словам, на самом деле это имеет отношение к вкусу всего этого. В некотором смысле я думаю, что вы говорите, будто я поглощён описаниями… наверное, иногда это всё, что у меня есть.
Ничего страшного; очевидно, что нет ничего неправильного в том, если мы оказываемся зафиксированными в каком–то месте. И, безусловно, со всем этим связаны слова, концепции и идеи, и даже признание того, что поиск питает отдельность — это ещё одна концепция. Это подобно тому, как идти по дороге, и налево указывает вывеска с надписью «Давайте поговорим о бытии», а направо указывает вывеска с надписью «Бытие». И мы здесь большую часть времени именно говорим о бытии. И это нормально, это то, что кажется происходящим. Однако здесь также происходит то, что вопросы иссякают… ищущий ум сдаётся, так как он не может получить ответ, который мог бы питать ещё один вопрос.
До настоящего момента это как раз то, что происходило.
Да, может быть. Ищущий найдёт любой способ, чтобы не быть, так как ищущий боится быть, так как это означало бы, что ищущий тогда перестал бы быть, прекратил бы своё существование.
Мне кажется, я это знаю. Однако кажется, что за эти дни я обнаружил, что не пытаюсь манипулировать переживанием.
В каком–то смысле есть только эта энергия, но то, чем мы тут занимаемся, — это разговариваем о бытии.
Но с энергетической точки зрения здесь для меня совсем иначе. По сравнению с любой другой группой, которую я когда–либо встречал, эта для меня самая энергетически сильная.
Тони, когда вы говорите, что нет причины и следствия… например, вы написали «Открытую тайну», и люди приходят на встречи с вами, и что–то происходит. А вы говорите, что нет причины и следствия. Это потому, что не может быть никакой связи между сном и реальностью?
Но я не писал этой книги, и у нас не проходит никакой встречи, и здесь никого нет. Только кажется, что я написал книгу, и люди об этом узнали и пришли. Это видимость, и затем ум думает, что это доказывает, что есть такая вещь, как причина и следствие. Это возвращает нас к тому странному парадоксу о том, что на самом деле ничего не происходит.
Получается, что причина и следствие есть, но просто мы не можем туда пойти?
Только кажется, что есть причина и следствие — имеется в виду вся эта история.
Нам так кажется, но мы не можем туда пойти?
Видимость причины и следствия — не больше, чем видимость этой чашки. Это кажется чашкой, и так же кажется, что есть нечто под названием «причина и следствие».
Но как только мы туда входим…
Это то, что кажется происходящим. Оно возникает в бытии, как и всё остальное. Оно просто возникает в бытии и является одновременно реальным и нереальным.
Не думаю, чтобы это можно было понять.
Нет, в любом случае, это не имеет значения, так как бытие не может быть понято или познано.
Однако если бы вы демонстрировали законы причины и следствия, и вы бы просто показывали, как работают причина и следствие, и вы бы держали эту чашку, и вы бы её отпустили, и она бы разбилась — было бы это демонстрацией того, как причина и следствие не подействовали?
Это бы продемонстрировало то, как кажется, что действуют причина и следствие. Однако из освобождения возникает фундаментальное осознание того, что причина и следствие абсолютно и полностью бессмысленны. Это только ум мыслит с точки зрения этой истории. Однако идти некуда. Нет нигде, где бы что–либо когда–либо было.
Тони, этот парадокс… всё, что можно о нём сказать, — что он там и вместе с тем его там нет?
Да, это описание того, что непостижимо. Неожиданно, оно просто есть. Люди мне звонят и говорят: «Я целый год слушал, как вы говорили всю эту белиберду — о том, что нет причины и следствия, — и вдруг это всё стало абсолютно понятным». Сейчас увидели всё, как есть, а до этого это была всего лишь концепция.
Это так трудно для ума — понять это.
Это невозможно.
Это — всё, что есть. И это — бытие. Бытие… бытие комнаты, бытие тел, бытие стульев. Всё, что есть, — бытие.
И сегодня мы будем делиться друг с другом этим редким и революционным посланием.
Мы можем вместе посмотреть на природу открытой тайны. Она является тайной всё время, пока кто–то её ищет. Она открыта, потому что это всё, что есть.
Всё, что есть, — это бытие, а бытие — суть и ничто, и всё. Нет ничего другого.
Во всём, что есть, возникает идея об отдельности. Это бытие, которое кажется отдельной сущностью и которой снится, что она — отдельный индивид. И появляется сновидящий, и функция сновидящего — в том, чтобы лишь видеть сон, пребывая в отдельности, в качестве индивида. И когда это происходит, возникает ощущение дискомфорта, утраты. Так что с момента наступления отдельности в раннем детстве начинается поиск. Часы начинают тикать, а поиск — происходить. И этот поиск — желание заполнить это ощущение утраты.
Все учения становления учат, что вы — отдельный индивид, и у вас есть выбор, и вам нужно делать усилие, чтобы чего–то достичь. И вся эта система верований укрепляет силу сна и ощущение отдельности. Это просто сон. Это история. Это видимая история бытия, которое ищет бытие.
Но возможно, что когда есть готовность — и это «ничья» готовность — то будет услышано нечто другое… нечто совершенно революционное. И будет услышано, что существует пробуждение ото сна. Но это не сновидящий пробудится ото сна. Сновидящего, ищущего, внезапно больше не станет, и это и есть пробуждение.
Происходит фундаментальный сдвиг в восприятии. Но нет никого, кто мог бы сделать так, чтобы он произошёл, и это пробуждение произойдёт не с «кем–то». Никто не может сделать этого для вас, и вы сами тоже не можете этого сделать, так как вы, ищущий, можете функционировать только в движущейся истории о поиске и предвкушении. «Это будет в следующий раз. Это будет после следующей медитации. Это будет на следующей странице… ответы могут быть на следующей странице». Сновидящий всегда живёт в предвкушении. Часы всегда тикают.
Освобождение приносит с собой осознание, что нет никаких часов, нет никакого сновидящего, нет никакого ищущего, нет никакого гуру, нет никакого пробуждения или освобождения… всё, что есть, — бытие.
Поэтому, быть может, вместе мы обнаружим, что вопросы могут возникать, и, в каком–то смысле, не будет никаких ответов, так как никакого ответа не существует. Разгадка жизни в том, что нет никакой разгадки. Так что ум наверняка будет продолжать бороться и пытаться найти что–то, что он мог бы сделать и выбрать, и, возможно, обнаружит, что здесь это невозможно. Существует аргумент, что вопрошание продолжает восстанавливать себя посредством диалогов, но здесь это необязательно должно происходить. Здесь ум обнаруживает, что некуда идти, и сдаётся.
Итак, жизнь, это — то, что, как кажется, происходит. Оно просто происходит в «ничто». Это абсолютно фундаментальный сдвиг, который настолько прост, что приводит ум в полное замешательство. Это просто жизненность — и при этом нет того, кто живёт.
