Ознакомительная версия.
Таковы печальные последствия насилия над вселенской гармонией. Невозможно безнаказанно грешить против истины. Восстав против Бога, человек вызывает гнев Природы. Одинаковые причины ведут к одинаковым последствиям, и средневековые ведьмовские шабаши представляли собой не более чем попытку повторить празднества Хама и Бельфегора. Именно против таких преступлений Природа выносит приговор вечной смерти. Почитатели черных богов, апостолы кровосмешения, жрецы прилюдного распутства, противники семьи и иерархии, анархисты в религии и политике – это враги Бога и человечества. Если их не устранить из мира, то мир будет отравлен – по крайней мере, инквизиторы считали именно так. Конечно же мы далеки от стремления вернуть жестокие средневековые наказания. Чем более христианским будет становиться общество, тем полнее оно будет понимать, что больных надо лечить, а не убивать, а преступные стремления есть не что иное, как страшнейшая душевная болезнь.
Нельзя забывать, что Высшую Магию именуют как Священным Искусством, так и Царским Искусством; в Египте, Греции и Риме она разделяла как величие, так и упадок этих царств и их жреческого сословия. Любая философия, оспаривающая культ и его таинства, враждебна и политическим властям, поскольку они, в глазах большинства, теряют величие, если перестают являть собой символы власти божественной. Ни одна корона не выдержит столкновения с тиарой. Вечная мечта Прометея – украсть с небес огонь и низвергнуть богов. Поэтому Прометей, даже будучи раскованным олицетворяющим труд Гераклом, все равно не избавится ни от оков и цепей, ни от стервятника, клюющего его незаживающую рану, пока не научится послушанию у ног Того, Кто, урожденный Царь царей и Бог богов, вознесся на кресте с гвоздями в руках и ногах во имя обращения всех мятежных душ.
Республиканские нововведения, открыв властям возможность интриговать, подвергли принципы иерархии новой опасности. Перед иерархией более не стоит задача установления царей – они либо наследуют свое место по праву рождения, либо занимают его по результатам выборов, что не дает религии непосредственно повлиять на установление монархии. Те правительства, которые пришли на смену славным вождям Греции и Рима после упадка этих государств, были образованы именно так. Наука осталась ограниченной лишь святилищами и тоже пришла в упадок. Храбрецы и гении, не принятые иерархами посвящений, разработали альтернативную жреческой науку, в которой место храмовых таинств заняли сомнение и отрицание. Смелый полет воображения быстро привел таких философов к абсурду, к обвинению Природы в недостатках их собственных систем. Гераклит впал в уныние, Демокрит нашел убежище в клоунаде; оба выглядят при этом чрезвычайно глупо. Пиррон в итоге пришел к вере в ничто, видимо в надежде оправдаться за то, что он сам ничего не знает. Сократ привнес в этот философский хаос немного света и здравого смысла, допустив существование простой и чистой нравственности. Но что толку в нравственности без религии? Абстрактный деизм Сократа был воспринят как атеизм. Однако вышло так, что ученик Сократа Платон сумел привнести в систему своего учителя ту доктрину, которой в ней так не хватало.
Учение Платона открыло новую эпоху в истории человеческого гения, но оно не было полностью его собственным изобретением. Осознав, что нет истины вне религии, Платон отправился к жрецам Мемфиса за советом и посвящением. Говорят даже, что он был знаком с иудейскими священными книгами[74]. Однако пройти в Египте совершенное посвящение он не мог никак, поскольку к тому времени египетские жрецы и сами забыли значения изначальных иероглифов, как показывает история жреца, который три дня провел за расшифровкой священной записи, обнаруженной в гробнице Алкмены и присланной царем Спарты Агесилаем. Корнуфис, несомненно самый ученый человек среди иерофантов, сверился со старым сборником знаков и обнаружил в итоге, что запись эта – Протей, как греки именовали Книгу Тота, и изложена она перемещающимися иероглифами, которые можно складывать в бесконечное множество комбинаций. Но Книгу Тота, ключ ко всем пророчествам и основной труд науки, не пришлось бы узнавать так долго, если бы Корнуфис действительно был искушен в Священном Искусстве. Факт того, что знания оказались на тот момент забытыми, подтверждается и тем, что никто не мог более понять древних пророчеств – предостережений против такого положения вещей.
Двадцать первый ключ Таро в окружении мистических и масонских печатей
По возвращении из Египта Платон вместе с Симмием путешествовал к границам Карии, где встретился с некими жителями Делоса, которые попросили его истолковать пророчество Аполлона. Пророчество гласило: «Для того, чтобы положить несчастьям Греции конец, надо удвоить каменный куб». Попытались воспроизвести предписанное с камнем, который находился в самом храме Аполлона; но в результате удвоения его со всех сторон получился многогранник с двадцатью пятью гранями, а если доработать получившуюся фигуру до кубической формы, то объем ее будет превышать объем первоначальной не в два, а в двадцать шесть раз. Платон отослал вопрошающих к математику Евдоксу[75], пояснив, что оракул велел изучить геометрию. Неизвестно, то ли он сам не понял сути предсказания, то ли хотел скрыть ее от непосвященных, – понятно лишь, что на самом деле преумножение каменного куба объясняет все тайны священных чисел, включая тайну вечного движения, которую адепты скрывают, а глупцы ищут, называя «квадратурой круга»[76]. Нагромождением двадцати шести кубов вокруг единственного центрального оракул показал жителям Делоса не только элементы геометрии, но и ключ к созидательной гармонии, объясняемой через взаимодействия форм и чисел. В плане всех великих аллегорических храмов древности имеется преумножение а) куба крестом, б) вокруг которого описан круг, в) кубический крест, движущийся в шаре. Эти замечания, яснее выражаемые диаграммой, дошли до нас в масонских посвящениях и являются совершенным подтверждением имени этих обществ, поскольку являются также и основными принципами архитектуры и строительства.
Жители Делоса решили, что им надо вдвое снизить размах умножения камня, но все равно в итоге получили куб в восемь раз больше изначального. Количество их дальнейших экспериментов неизвестно, вполне возможно, что вся история – это задача для учеников, придуманная Платоном. Однако если принять высказывание оракула за факт, то в нем можно обнаружить и глубинный смысл: удвоить каменный куб – значит извлечь двойственность из единства, форму из идеи, действие из мысли. Это значит физически реализовать вечную точность математики, дать основу политике в виде точных наук, гармонизовать религиозные догмы с помощью философии чисел.
Платон выражался красиво, но мыслил не так глубоко, как Пифагор; он хотел примирить философию логиков с непоколебимыми догмами видящих. Он хотел если не упростить науку, то видоизменить уж точно. Поэтому его философия сумела позже предоставить слабеющему христианству заранее подготовленные живительные теории. Однако, несмотря на то что Платон основывал свои теоремы на математике, это был скорее поэт, а не геометр. Он прекрасно владел гармонией форм и сыпал выдающимися гипотезами. Аристотель – гений вычислений, и не более того – подвергал обсуждению в школах абсолютно все. Все было для него предметом эволюции чисел и логики вычислений. Устранив из платонизма веру, он пытался все доказывать и все понимать. Триаду он превратил в силлогизм, а двоичность – в энтимему. Цепь бытия представляла для него сорит. Аристотель все свел к абстракциям и пытался все обосновать, но сам увяз в абстракциях и затерялся среди онтологических гипотез. Платон явился для того, чтобы вдохновить Отцов Церкви, а Аристотель – средневековых схоластов. Бог знает, чего только не собралось вокруг этой логики, ни во что не верящей, но претендующей на то, чтобы объяснить все. Из нее мог бы получиться второй Вавилон, и еще одно смешение языков было уже не за горами. Бытие – это бытие; бытие само есть причина бытия. В начале было Слово, и Слово это иначе именуется Логос – это логика, выраженная в речи, это изреченный разум. Слово – это Бог, явленный таким образом разуму. Это точная истина, она превыше всех философий, и верить ей надо буквально – иначе остается только полное незнание и падение в пучину иррациональных сомнений Пиррона. Священничество, оплот веры, всецело опирается на эту научную базу, и мы не можем не приветствовать достижение таким образом Божественного принципа Вечного Слова.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Ознакомительная версия.
