Иерофант Эвримедон обвинил Аристотеля в безбожии за то, что тот принес жертву манам своей жены по обряду Мистерий Цереры. Философ был вынужден бежать в Халкиду, а уже умирая, он, дабы очистить память о себе от этого грязного пятна, приказал душеприказчикам возвести статую этой богини. Сократ перед смертью просил принести петуха в жертву Асклепию, чтобы очистить память о себе от обвинения в атеизме. На лбу Диагора вывели его цену за то лишь, что он раскрыл профану таинства Мистерий. В этом же преступлении обвинялись Алкивиад и Андокид, и оба они предстали перед религиозным судом в Афинах, где их судил народ. Автор великих трагедий Эсхил обвинялся в том, что вывел мистериальные таинства в своих пьесах; оправдаться он сумел только тем, что не был посвящен в них.
Сенека, сравнивая философию с инициацией, писал, что только посвященные могут быть допущены к самым священным церемониям, в то время как основы менее значимых ритуалов могут быть известны и народным массам. Он имел в виду, например, учение о Жизни Грядущей и посмертных вознаграждении или каре. Древние законодатели скрывали это учение под пеленой торжественных церемоний, загадочных слов и магических представлений, воздействовавших, в первую очередь, на чувства и воображение, чтобы ученики лучше усваивали преподаваемые им истины.
Точно так же они обучали происхождению человеческой души, ее падению на Землю сквозь небесные сферы и стихии и возращению в конце времен в обитель своего рождения, когда священный огонь, составляющий ее суть, не разрушая союза с земными материями, очистит ее от всей грязи и всех посторонних элементов, которые пачкают ее и притягивают к Земле, откладывая тем самым ее вознесение ввысь. Эти метафизические концепции, которые посвященные лишь с огромным трудом смогли бы понять в словесном выражении, обычно представлялись им в зримой форме аналогических сопоставлений, аллегорий и символов, ведь никакая идея не может быть настолько абстрактна, чтобы человек не сумел приспособить ее к своим пяти чувствам и выразить в зримых образах.
Тайные Мистерии были тем более привлекательны для непосвященных, чем строже был отбор кандидатов. Тягостное ожидание приема и страшные препоны на пути только удваивали их стремление обрести доступ к таинствам. Многим предварительным испытаниям подвергались искавшие посвящения в персидские солнечные Мистерии Митры. Начинались они со сравнительно легких, но заканчивались такими жестокими и страшными, что сама жизнь кандидатов часто подвергалась нешуточной опасности. Григорий Назианский называет их пытками и мистическими карами. Свидас пишет, что никто не мог быть посвящен в Мистерии, предварительно не пройдя жестокие испытания и не доказав, что душа его добродетельна и свободна от всех низменных страстей; в противном случае посвящение было совершенно невозможно. Основных испытаний было двенадцать, но многие авторы приводят другое их число.
Испытания, которым приходилось подвергаться кандидатам на посвящение в Элевсинские Мистерии, были менее жестокими, но все же достаточно суровыми; одним из основных было испытание томительным ожиданием посвящения в таинства после утверждения в звании кандидата, которое иногда длилось по несколько лет (что находит отражение в современном ритуальном возрасте каждого масона в том или ином градусе), а также – уже после посвящения в низшие таинства – ожиданием посвящения в таинства высшие, не менее продолжительным. Это ожидание неизменно заставляло любопытство кандидата все возрастать и возрастать. Так испытывали египетские жрецы и Пифагора, прежде чем посвятить его в таинства священной науки. Он преуспел – благодаря своему выдающемуся терпению и смелости, с которой он преодолел все испытания, – в постижении их наук и обрел истинное посвящение в их Мистерии. Ессеи в древней Иудее не допускали к своим таинствам никого, кто не прошел бы испытания нескольких степеней сложности.
Посредством инициации те, кто до нее были всего лишь согражданами, становились братьями, то есть после нее они оказывались соединены гораздо более крепкими связями, чем раньше, потому что отныне они были связаны членством в религиозном братстве, которое не только делало их ближе друг к другу, но и укрепляло связи между ними; состоящие в братстве слабые и бедные люди с большей надеждой могут обратиться за помощью к сильным и богатым, если их связывают между собой узы религиозного братства.
Посвященный считался избранником богов. Лишь ему Небеса открывали свои сокровища. Будучи счастливым при жизни, он и после смерти мог надеяться милостью Небес обрести вечное счастье.
Жрецы острова Самофракия обещали попутный ветер и высокие прибыли отплывавшим в дальние странствия купцам, если они прошли посвящение. Им было обещано, что кабиры вместе с Кастором и Поллуксом – близнецами Диоскурами – в случае шторма взойдут на небо и смирят стихию, а Схоласт из произведения Аристофана говорит, что всякий посвященный в Мистерии избежит всех трудностей и опасностей на жизненном пути.
Посвященный в Мистерии Орфея считался полностью избавившимся от пут, связывающих его с земным царством Зла и перешедшим в иное, лучшее, духовное состояние, дарующее ему надежды на вечное счастье. После посвящения он должен был произнести ритуальную фразу: «Я бежал от зла и обрел благо». Посвященные в Мистерии Элевсина пребывали в нерушимой уверенности, что лишь им одним Солнце светит истинным светом. И мы видим, хотя бы на примере Перикла, что они также считали своими помощницами Цереру и Прозерпину, помогавших им в случае необходимости мудрым советом.
Инициация помогала рассеять заблуждения всей предшествовавшей жизни и снять с человека бремя постоянных неудач; мало того, что она наполняла сердце человека радостью на протяжении всей земной жизни, – она еще и вселяла в него надежды на лучшее в момент смерти. Только богиням Элевсина, говорит Сократ, должны мы быть благодарны за то, что не живем так же, как жили грубые и жестокие первобытные люди; только им обязаны мы теми благими надеждами, которые посещают нас в миг смерти – надеждами на вечную жизнь и вечное же счастье. Эти величественные церемонии, пишет Аристид, не только приносят нам избавление и искупление всех ранее совершенных прегрешений и уступок разнообразным порокам, не только вселяют радость в наши сердца, но и внушают нам надежды на переход в более совершенное и счастливое состояние после смерти тела. Феон пишет, что посвящение в Мистерии – это не только самое лучшее, что только может сделать человек в своей жизни, но и источник его величайшего благословения свыше. Таким образом, обещанное посвященным счастье не ограничивалось земным существованием, но и распространялось далеко за пределы скорбной могилы. Там для посвященного должна была начаться новая жизнь, в которой он будет наслаждаться чистым и лишенным земных примесей благословением Небес. Это обещали корибанты посвященным в Мистерии Кибелы и Аттиса.
Луций у Апулея, еще будучи в образе осла, обращается с молитвой к Исиде, которая для него – та же самая богиня, что и Церера, Венера, Диана и Прозерпина, одновременно озаряющая отблесками своих женских чар стены многих городов, подменяя ими истинный свет Солнца. И она предстает перед ним в образе прекрасной женщины, «по чьей божественной шее изящными локонами ниспадали густые волосы». Обращаясь к нему, она говорит: «Мать Вселенной и всей природы ее вняла твоим мольбам. Хозяйка стихий, прародительница поколений, Верховное Божество, Царица душ мертвых, первая жительница Небес, снизошла к твоим мольбам и ныне здесь. Одним кивком головы она управляет блистательными высотами небесной тверди, живительными океанскими бризами и молчаливыми неизмеримыми глубинами мира теней под нами; Единое Божество во множестве форм, почитаемое многими народами Земли под разными именами во время их разнообразных смехотворных церемоний».
Давая ему указания, как вернуть себе человеческий облик во время празднества в ее честь, она говорит: «На всю оставшуюся жизнь, до тех самых пор, пока последний вздох не слетит с твоих уст, ты теперь в моей власти... Под моей защитой жизнь твоя станет счастливой и славной, но потом, когда дни ее подойдут к концу, ты опустишься в мир теней, чтобы навечно остаться в Елисейских полях; но даже там, даже на подземном полушарии Земли, ты будешь часто воздавать мне хвалу и почести как своей щедрой покровительнице. И еще: если неизменными чистотой и воздержанием, нерушимой религиозной верой и верностью мне, неизменным повиновением моей воле ты докажешь, что достоин божественной милости, то тогда ты почувствуешь на себе действие сил, которыми лишь я одна обладаю. И тогда счет дней жизни твоей продлится намного дольше, чем положено судьбой простому человеку».
