Ознакомительная версия.
В момент просветления Будда не обнаружил никакого бога, поэтому он создал буддизм – религию без бога. Будда не верил в бога – он верил в человека. Он был уверен, что каждый может стать просветленным. Будда нашел свой путь к богу – срединный путь: прими мир таким, какой он есть – и решил подарить его человечеству.
Потом Будда еще семь дней неподвижно сидел под деревом Бодхи, потому что дьявол Мара пытался отговорить его передавать полученные знания людям. Но Будда не изменил своего решения. В парке Исипатаны, близ Бенареса, он встретился с пятью аскетами и прочитал им знаменитую “проповедь в Бенаресе”. Эти аскеты стали его первыми учениками. Будда не записал свое учение, но поручил своим ученикам повсюду распространить его. Так принц Сиддхартха Гаутама основал первую религию с миссионерскими задачами и в течение сорока последующих лет проповедовал ее…
“Интересно, он так и не вернулся домой?” (Дима.)
Когда Будда стал просветленным, первое, что он сделал, он приехал в свой дворец и извинился перед отцом, женой и сыном, которому исполнилось двенадцать лет. Жена спросила его: “Чего ты достиг в горах такого, чего нельзя было достичь дома?” И Будда согласился с женой: не было нужды уходить в горы. “Мне нужно было попасть внутрь самого себя, а это возможно где угодно. Но тогда я не знал этого”.
…
Шло время. Возникли различные направления буддизма, важнейшими из которых стали Хинаяна ("Малая Колесница") и Махаяна ("Большая Колесница").
Хинаяна, южный вариант буддизма, наиболее близка к учению Будды. Она распространена на Шри-Ланке, в Мьянме (Камбодже), Таиланде и Вьетнаме. “Малая Колесница” рассматривает окружающий мир и человеческое страдание как реальные явления и учит, что спасение возможно лишь в монашеской жизни.
Великая Колесница, Махаяна, северная разновидность буддизма – религия с мощным этическим учением, цель которого заключается уже не в том, чтобы спастись самому, вырваться из круговорота страстей и перерождений, а в том, чтобы помочь другим достичь освобождения. Она распространена в Китае, Корее и Японии. Махаяна считает внешний мир и человеческое страдание лишь видимостью и предлагает множество путей к спасению. Она проявляет сочувствие ко всем живым существам. Эта позиция олицетворяется в идеале Бодхисаттвы ("просветленного существа"). Так называют человека, который проследовал буддистским путем до самого конца, но отказался от вхождения в нирвану.
Еще в буддизме есть Алмазная Колесница, Ваджраяна[49]. Она распространена в Тибете и Монголии. Это смесь буддизма и индуизма, с добавлением тантризма и шактизма. Тантры – тексты тибетского буддизма, прослеживающие бесчисленные во вселенной взаимодействия между явлениями. В своих ритуалах тантристы используют йогу и магию, сексуальную символику и эротический дуализм. Шактизм – культ женских богов. Союз Шивы – начала статичного и Шакти – созидательной динамической силы вселенной предстает как сексуальная любовь между мужчиной и женщиной.
Дмитрию импонировал тибетский буддизм, и он был категорически не согласен с автором книги, который считал Алмазную Колесницу далекой от исходного учения Будды. Дима считал Ваджраяну развитием буддизма. Именно динамика отношений мужчины и женщины изменяет окружающую действительность, вот только он не был уверен, что в лучшую сторону. Шива со своей Шакти тоже мучился…
Отто разыскал для Дмитрия книжку с тибетской поэзией на русском языке. Дима открыл книжку и испугался: потому что все тибетские поэты писали об Ольге…
“Любовь своей юности встретил я
И вновь потянулся к ней”.
“Оля, а от тебя куда-нибудь можно скрыться на этой планете?!”
Солнце садилось. На золотой колеснице, запряженной двумя огромными белыми орлами, к Диме прилетел Аполлон. – Ну, Дмитрий, ты и забрался! “География, дорогой мой, – слабое средство против того, что тебя гложет. От себя нельзя убежать”[50].
– Смотри, Пол, какая суровая красота вокруг… (Дима.)
– Я больше люблю Олимп, хотя здесь тоже красиво. Горы сверкают на солнце как драгоценные камни. Правда, трудновато дышать. Горную болезнь каждый раз приходится преодолевать заново. (Пол.)
– Здесь не только дышать, здесь даже думать трудно – поэтому сидишь и ни о чем не думаешь. (Дима.)
– И как твои успехи в медитации? (Пол.)
– Из-за ее лица я не всегда вижу даже Гималаи… (Дима.)
– Подожди, подожди… Ты поэзию, что ли читаешь?! – удивился Аполлон.
Дима поэзию никогда не читал; ну, разве что сказки Пушкина в далеком детстве, и Есенина, в ранней юности.
– Ты, представляешь, Пол: все поэты пишут об этой кудрявой стерве! (Дима.)
– А ты думал, что уединение каменной пустыни защитит тебя от ее присутствия? – рассмеялся Аполлон.
– А кто-то говорил, что красота спасет мир… А мой мир она разрушила! (Дима.)
– Это Достоевский сказал про красоту; но он не был в Тибете. А Рерих более двадцати лет вместе с женой прожил в Индии, в Гималаях, и существенно дополнил Достоевского. Он сказал так: “Осознание красоты спасет мир”[51]. Но самые красивые слова о Тибете написал Есенин… (Пол.)
Дима удивленно посмотрел на Аполлона.
“Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать…
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящих
Я всегда испытываю дрожь…”[52]
– Дим, а ты знаешь, к кому обращена молитва Тибета “Om ma ni pad me hum”[53]?
– А она обращена к кому-то конкретно? (Дима.)
Аполлон кивнул. – Она обращена к одному из самых почитаемых в Махаяне Боддхисаттв, Авалокитешвару. Он остановился на пороге нирваны и поклялся, что прежде чем войдет в Пустоту, приведет к просветлению всех живущих на земле людей. Всех, без исключения…
– Но ведь это невозможно?! (Дима.)
– Это невозможно лишь для того, кто не понимает, что время и вечность являются аспектами одной и той же реальности… (Аполлон.)
Напомню вам, дорогой читатель, что все это происходило с героем еще до его падения с горного серпантина. А сейчас пришло время вернуться “назад, в будущее”…
Глава третья
Диалоги богов
“Повстречавшись с любовью, не упустите свой шанс, рискните всем!”
Раджниш Ото, индийский мистик
(Вилла Афродиты на Кипре, день зимнего солнцестояния)
Да, Дмитрий так и не пришел в себя, но упрямая Оля продолжала молиться о его выздоровлении… Аполлон прилетел к Афродите на Кипр. Будуар богини любви утопал в цветах. Розы, мирты, анемоны, фиалки, нарциссы и лилии источали нежнейшие ароматы.
– Приветствую тебя, прекраснейшая из прекрасных и мудрейшая из мудрых! – Аполлон прошел, не спрашивая разрешения, через комнату и включил телевизор. На большом плазменном экране возникла монастырская келья Тибетского монастыря…
– Привет, невоспитанный, – ответила гостю одетая в прозрачные шелка Афродита.
– Обворожительнейшая, – начал светлейший свою речь. – Сообщаю тебе, что уже три недели как Оля молится в Тибете. Всю красоту свою она выплакала, стало страшно смотреть на нее. Если бы Дмитрий сейчас ее увидел – он бы опять сознание потерял… Тебе что же, совсем не жаль ее, богиня милосердия?
Иллюстрация. Молитвы героини.
Вильям Адольф Бугро “Кающаяся”. (Цвет. илл. 11)
– Ну, почему же, очень жаль, – ответила Афродита, даже не посмотрев на экран: красавица расчесывала золотые локоны перед зеркалом. Прекрасная богиня светилась сегодня как солнце, потому что пребывала в состоянии влюбленности; а значит, это был подходящий момент для разговора.
Хитроумный Предводитель муз поставил на трельяж из розового дерева небольшой сундучок, усыпанный драгоценностями, и восхищенная богиня красоты хлопнула в ладоши: – Больше всего на свете я обожаю драгоценные камни и цветы! Пол, неужели это мне?
– Самой красивой на земле и на небесах, – улыбнулся в ответ Аполлон.
– Значит, мне. (Афро.)
– Послушай, Афро, как красиво она молится, – Пол включил звук телевизора.
“О, Аполлон! Солнечный бог мой! Молю тебя, как молили древние персы… Помоги мне! Ты есть воплощенный свет, твое величие исконно и незыблемо, и даже после смерти ты возрождаешь день… Верую в твой наместнический жезл с двойной силой черного и белого, дающий любовь и красоту, и желание, и страх, и притягательную силу, и чистоту, и смертоносность, и жизненную силу огня… Пошли ему жизнь!!!” (Оля.)
– Современный человек не умеет достойно переживать трудности, он слишком быстро сходит с ума… Что это за бред? – спросила Афродита, любуясь своим отражением с подаренным на шее ожерельем.
Ознакомительная версия.
