Я, следуя его примеру, тоже огляделся по сторонам, и, меня охватило какое-то тёмное, зловещее предчувствие.
– Думаю, – продолжал Уил, – мы не сможем открыть путь для Видения мира или решить проблему поляризации, пока не поймём истинную природу зла и того, что представляет собой Ад.
– Почему ты заговорил об этом? – спросил я. Он ещё раз взглянул на меня, потом снова воззрился в окружавший нас серый полумрак.
– Потому, – медленно ответил он, – что Ад – это, как раз, здесь.
При взгляде на окружавшую нас тёмно-серую среду по всему моему телу пробежал озноб. Давешнее зловещее предчувствие начало перерастать во всё более отчётливое чувство отчуждения и отчаяния.
– Ты уже бывал здесь? – спросил я Уила.
– Только на самом краю, – ответил он, – а здесь, внутри, – никогда. Ты чувствуешь, как тут холодно?
Я кивнул и в это время заметил какое-то движение.
– Что это?
Уил покачал головой:
– Точно не знаю.
Навстречу нам двигалась клубящаяся масса энергии.
– Наверное, ещё один сонм душ, – предположил я, продолжая наблюдать.
Когда они приблизились, я попытался сосредоточиться на мыслях, испытывая не столько чувство отчуждения, сколько гнев. Я постарался подавить его, открыться навстречу им.
– Погоди, – услышал я голос Уила, – Ты недостаточно силён.
Но было уже поздно. Меня внезапно втянуло в кромешную тьму; промчавшись сквозь неё, я оказался в каком-то большом городе.
Я в ужасе озирался по сторонам, силясь собраться с мыслями, и мало-помалу, понял, что, судя по архитектуре, нахожусь в девятнадцатом веке. Я стоял на углу улицы, вокруг туда-сюда сновали люди, а вдалеке поднимался купол здания, напоминавшего Капитолий.
Вначале я подумал, что действительно попал в девятнадцатый век, но потом заметил, что кое-что не так – небо горизонта было странного серого цвета, а прямо над головой – оливково-зелёным, как над тем офисом, что мысленно построил Уильямс, стараясь доказать, что не умер.
Потом я заметил, что с противоположного угла за мной наблюдают четверо мужчин. По моему телу пробежала ледяная дрожь. Все они были хорошо одеты; один высоко вскинул голову и несколько раз пыхнул длинной сигарой.
Другой извлек из жилетного кармана часы, посмотрел на них и снова спрятал. Вид у них был нагловатый и угрожающий.
– Любой, кто вызвал их ярость, – мой друг, – услышал я низкий голос за спиной и обернулся.
Ко мне подходил высокий, довольно полный человек, также хорошо одетый, в широкополой шляпе. Его лицо показалось мне знакомым: я явно видел его раньше. Но где?
– Не обращайте на них внимания, – добавил он. – Их не так уж трудно перехитрить.
Я оглядел его высокую сутуловатую фигуру, лицо с крупными чертами, избегающие прямого взгляда глаза и – вспомнил.
Он был тем самым генералом федеральных войск, который во время войны с индейцами в девятнадцатом веке отказался выслушать Майю и отдал приказ о начале сражения.
«Этот город – мысленная конструкция», – подумал я. Наверное, он воссоздал ситуацию своей последующей жизни, чтобы избежать необходимости понять, что умер.
– Это всё ненастоящее, – пробормотал я. – Вы… вы… гм… умерли.
Он пропустил это мимо ушей:
– Так чем вы так насолили этим шакалам?
– Да, вроде бы, ничем.
– Насолили, насолили. Я же вижу, как они смотрят на вас. Они, знаете ли, полагают, что весь город у них в руках. Да и не только город – весь мир. – Он покачал головой.
– Эти люди никогда не доверяются судьбе. Они думают, что сами могут устроить такое будущее, в котором всё будет, как планируют они: экономическое развитие, правительства, приток денег, даже относительные курсы мировых валют.
Хотя, на самом деле идея, конечно, совсем не плоха. Господу известно, что в мире сколько угодно тупиц и идиотов, которым только дай волю – и они развалят все.
Людей надо держать в руках, и как можно крепче, а если, при этом, удаётся ещё и заработать кое-что – чем это плохо?
Однако, эти недоноски пытались покомандовать мной. Но, конечно, такой орешек, как я, им не по зубам. Я всегда был слишком умён для них. Так, чем вы им насолили?
– Послушайте, – прервал его я, – постарайтесь понять. Всё это нереально.
– Что ж, – продолжал он, снова как будто не слыша, – похоже, вы мне доверяете. Если они настроены против вас, имейте в виду: я ваш единственный друг.
Я отвёл глаза, но мог бы поклясться, что в его взгляде сквозила подозрительность.
– Только не рассчитывайте на их порядочность, – снова заговорил он. – Они никогда не простят вас. Вот, например, что произошло со мной. Им всем хотелось использовать мой военный опыт, чтобы разделаться с индейцами и заграбастать их землю.
Только я-то не промах: я знал, что им нельзя доверять, что я должен блюсти собственные интересы сам. – Он покосился на меня. – Но гораздо труднее использовать человека, а потом вышвырнуть его на помойку, если он – герой войны, ведь верно?
После войны я занялся общественной деятельностью – тут им и вовсе пришлось считаться со мной. Но имейте в виду: этих типов нельзя недооценивать. Они способны на всё!
Он отступил от меня на шаг, оглядел с головы до ног.
– Впрочем, вы вполне можете быть их шпионом. Не зная, что делать в такой ситуации, я пошёл было прочь.
– Ах ты, подонок! – выкрикнул он. – Я был прав!
Я увидел, как он сунул руку в карман и вытащил короткий нож. На мгновение я окаменел, потом заставил себя сдвинуться с места и бросился бежать. Он тяжело топал за моей спиной. Я заметил справа приоткрытую дверь, ринулся туда и запер её за собой на засов.
В следующую секунду мои ноздри ощутили тяжелый запах опиума. Вокруг меня сидели и лежали десятки людей с бессмысленными, отсутствующими лицами. Они настоящие, подумал я, или это тоже часть иллюзии?
Моё внезапное появление привлекло их внимание лишь на миг: большинство тут же вернулось к своим трубкам и кальянам. Я начал пробираться среди грязных матрацев и лежанок к другой двери.
– А я знаю тебя, – вдруг невнятно пробормотал женский голос. Она сидела у самой двери, привалившись к стене; голова её свесилась на грудь, словно была чересчур тжела для шеи, – Мы учились в одной школе.
Какую-то секунду я недоуменно смотрел на нее, потом вспомнил девочку, учившуюся со мной в старших классах: она неоднократно впадала в депрессию, употребляла наркотики. Отказываясь лечиться, в конце концов, однажды она приняла слишком большую дозу и умерла.
– Шарон… это ты?
Она с трудом выдавила улыбку, а я, тем временем, оглянулся на дверь, опасаясь, что вояка, вооружённый ножом, может ворваться сюда.
– Всё нормально, – заплетающимся языком проговорила Шарон. – Ты можешь остаться тут, с нами. Здесь тебя никто не тронет.
Я подошел к ней и произнес как можно мягче:
– Я не хочу оставаться. Всё это – иллюзия. Услышав это, трое-четверо людей вокруг повернулись и сердито воззрились на меня.
– Пожалуйста, Шарон, – шепнул я, – пойдём со мной. Двое из тех, кто находился ближе, встали и приблизились к Шарон.
– Убирайся отсюда, – сказал мне один. – Оставь её в покое.
– Не слушай его, – говорил Шарон тем временем другой. – Он ненормальный. Мы нужны друг другу, Я наклонился, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.
– Шарон, это всё ненастоящее. Ты умерла. Мы должны найти, как выбраться отсюда.
– Заткнись! – выкрикнул кто-то ещё четверо или пятеро поднялись и пошли ко мне. Глаза их горели ненавистью. – Оставь нас в покое.
Я начал отступать к двери. На меня уже надвигалась целая толпа. В просвете между головами я мельком увидел Шарон, снова занявшуюся своим кальяном.
Я повернулся, бросился к двери, проскочил её… и понял, что нахожусь не на улице, а в каком-то учреждении, в окружении компьютеров, рабочих столов, стоек с папками – словом, в двадцатом веке, в своём времени. Там был даже стол для заседаний.
– Эй, вам сюда нельзя, – сказал кто-то. Обернувшись, я увидел мужчину средних лет, обозревавшего меня поверх очков для чтения. – Где моя секретарша? У меня нет времени на это. Что вам нужно?
– Один человек гонится за мной. Я просто хотел спрятаться.
– О Господи, тогда зачем вы явились сюда? У меня нет на это времени. Вы даже представить себе не можете, сколько мне нужно успеть сделать сегодня! Взгляните на эти папки. Кто, по-вашему, будет заниматься этим, если не я? – Его лицо выражало подлинный ужас.
Я покачал головой и взглядом поискал другой выход.
– Разве вы не знаете, что вы покойник? Ведь это всё – только плод воображения.
Выражение ужаса на его лице сменилось выражением гнева.
– Как вы попали сюда? Вы что – преступник?
Наконец, я увидел другую дверь и выбежал через неё наружу. Теперь улицы были совеем пусты: я увидел лишь одну коляску. Она остановилась у отеля напротив меня; красивая женщина в вечернем платье, выйдя из неё, оглянулась на меня и улыбнулась.
