«Щит»: «Я не несу ответственности за то, что происходит с другими!»
«Меч»: «Какое отношение имеет ко мне то, что мне говорят?!»
Всего два предложения, но как они вооружили меня! Какой необыкновенной, сверхъестественной силой обладают они, уму непостижимо!
Суть моей проблемы заключалась в том, что я отождествлялся с тем, что видел, слышал, что мне рассказывали, чем меня пугали. Например, мне говорят о какой-нибудь неприятной истории, которая приключилась с кем-то. Если я, как и рассказчик, проникнусь ей, то невольно начинаю ощущать, что та же самая неприятность уже произошла со мной. О ужас! Какое там спокойствие, совершенство и гармония?! Нужны дни, недели, а то и месяцы, чтобы я переварил то, что случилось с другими, будто это приключилось со мной. Вот вам и созидание нового мира, когда любая негативная информация размножается в моем сознании так, будто кто-то бросил на мой цветник горсть семян сорняка и тот мгновенно разросся, не оставляя места ничему другому. Какая там красота и радость?! Начинай все сначала, будто не было доселе никаких моих усилий, не было моего нежного, светлого и доброго мира.
Теперь, когда мне рассказывают, а вернее, впихивают очередную мрачную историю, я достаю свой «щит» и говорю: «Извините, но я не несу ответственности за происшедшее!» Собеседник же пытается все-таки заставить меня отождествиться с его вестью и, возмущаясь, говорит: «Ну как же? Разве можно относиться к этому равнодушно?» Я достаю «меч» и говорю: «Простите, а какое отношение имеет ко мне то, что вы говорите?» Собеседник понимает, что ему никак не удается меня уловить на свою приманку, которую я никак не хочу заглатывать, и принимает последние, отчаянные усилия посадить меня под «колпак» своей информации (кстати не обязательно негативной, зачастую это как раз радостные, обнадеживающие известия, которые порой еще активнее сокрушают все мои укрепления и заборы). Он не унимается: «Как же так?! Это происшествие меня так потрясло, так взволновало, а вы не реагируете. Разве так можно?!» Я продолжаю, как лезвием, отсекать «щупальца», которые пытаются запустить мне прямо в душу и сердце: «Вы хотите сказать, что за эти события я должен нести ответственность и переживать так, будто это случилось со мной? Но ведь это случилось не со мной, а я отвечаю только за собственные поступки и дела. Я вам еще раз повторяю, что я не несу ответственности за то, что происходит с другими, и поэтому к вашим сообщениям не имею никакого отношения!» Естественно, обескураженный собеседник удаляется, не понимая до конца, почему же ему не удалось перевести меня на свою «орбиту», чтобы я крутился как электрон вокруг его информации, его личности, его впечатлений и эмоций. Он не сумел стать для меня ядром, и для него это поражение, ибо он хотел, чтобы я, так же как и он, окунулся в ту же «воду», в какой находится он сам.
По этому поводу в мой адрес звучат упреки, дескать, я не сочувствую чужим бедам и горю. Вот здесь я начинаю разъяснять различие между сочувствием и соучастием. Сочувствие – это сопереживание и только. Раньше я действительно глубоко, как свои, переживал чужие беды и несчастья, однако далее этого дело не шло. Напротив, лишние переживания парализовывали мою основную деятельность, ибо я долго находился под впечатлением. Соучастие – конкретное участие в чьей-либо судьбе, жизни, в преодолении трудностей, препятствий, невзгод, какие постигли человека. Иными словами, соучастие – оказание реальной помощи, когда один отдает часть своих усилий, средств, знаний тому, кто в этом нуждается.
В моей жизни всегда было много сочувствующих, но мало соучаствующих. Переживать могут многие, а вот протянуть руку помощи, сделать конкретное действие, которое бы мне реально помогло, – это редкость. Желать добра и делать добро – совершенно разные вещи, может быть, даже противоположные. Ведь сочувствующие, желающие мне добра – это, как правило, те, кто заинтересован в том, чтобы было кому сочувствовать, ибо сами они при этом внутри себя возвышаются над страдающим, испытывая тайное удовольствие от падения ближнего. Хотя внешне они могут даже слезу пустить, но по существу это только лишь видимость и лицедейство.
В жизни ежесекундно происходят миллионы событий – это естественно. Если узнать и тысячную долю этих происшествий, то этого достаточно, чтобы в этой бездне в лучшем случае исчезнуть и раствориться как личности, а в худшем – можно просто сойти с ума. Ведь информация – это вирусы, и от нее могут расстроиться нервная система, нарушиться сон, возникнуть в конечном счете болезнь. Но даже если этого и не случается, то прежде всего информация – это вампирная субстанция, которая поглощает тонкую энергию человека, выкачивает из него психические и душевные силы. Информация проникает в человека в два этапа, первый – восприятие, второй – сочетание. Восприятие – это когда к нам в дверь стучится гость. Если мы ему откроем и впустим его, значит, мы уже сочетались, т. е. отождествились с пришельцем. После этого уже трудно выпроводить гостя восвояси. Поэтому нужно не допускать к себе в дом никого. Нельзя никому открывать двери нашего мира, под каким бы предлогом и кто бы ни стучался, ни ломился к нам.
По большому счету, все, кто чего-либо добился существенного в жизни, сумели ограничить приток информации, точнее, они овладели искусством фильтрации: отбрасывали все, что им не нужно. Например, святые подвижники категорически запрещали читать книги непросветленных авторов. Всякая новость – это зацепка, которая уворовывает нашу энергию, отрывает часть нашей личности, растаскивает наше существо по частям и в конечном счете сводит на нет нашу жизнь, наши усилия, наш талант. Не остается ничего, кроме пустоты. Телевидение, радио, газеты, книги, журналы, встречи, разговоры, окружающая суета – все потребляет нашу энергию, всасывает часть нашей природы.
Для себя я понял одну сверхважную истину: нельзя обрести радостное, гармоничное бытие, не защитив себя от информационных потоков. Неконтролируемая информация – ураган, который сносит любые постройки, сметая все на своем пути.
Общество же, напротив, стремится к событиями, ибо оно живет ими, питается и наполняется. Без информации современный человек задыхается и страдает, как наркоман без очередной порции зелья. И меня атакует цивилизация своими вирусами, пытаясь сделать зависимым от себя, ввести в свои завихрения, чтобы я, как щепка в водовороте, крутился вокруг фактов, которыми меня обильно накачивают. И неважно, откуда поступает сообщение: из политической, экономической, социальной, бытовой или религиозной области – все пытается меня ввергнуть в свои засасывающие воронки, в которых моя жизнь бесследно исчезает, как в черной дыре. Раньше я легко поддавался на такие воздействия и, естественно, о строительстве моего мира не могло быть и речи.
Сейчас же, как только я чувствую, что начинаю отождествляться с поступающим сообщением, тут же достаю свои «доспехи» и облачаюсь в них: «Какое это имеет отношение ко мне? – спрашиваю я сам себя. – Какую ответственность несу за это я?» И этот скальпель нового сознания отсекает все приходящее, ибо если я не имею к этому отношения, если я не несу за это ответственность, то почему я должен этим заполнять пространство своего внутреннего мира? Почему я должен вводить в себя, в свою душу и сердце то, что не имеет ко мне отношения?
Недавно пришли ко мне две худые бродячие собаки (их выгнал из дома сосед, который, кстати, считает себя истинным христианином). Я мог бы им посочувствовать и ограничиться переживаниями, мол, какие несчастные животные, почему только люди их бросили? Почему страна наша такая нищая? Почему государство не может накормить бездомных не только собак, но и людей? Я же не позволил себе таких никчемных слов, а просто накормил их, не размышляя о том, что я сделал добро, не допуская иных философских мыслей о благородстве, которое я проявил. Ибо собакам нужна была пища, а не мои чувства. Недаром народная пословица о человеческом сочувствии звучит так: «И покажут, и помажут, а покушать не дадут». Ведь и Христос говорил о том, что когда творишь добро, левая рука не должна знать, что творит правая. Соучастие должно быть без сочувствия, о котором, как правило, повсюду трубят и выставляют напоказ. В нашей же общественной жизни все происходит наоборот: все знают, что совершает милующая и дарующая рука, да еще на весь свет разносится весть об этом благородстве. А на самом деле в милующей руке уже столько богатства, что девать некуда, вот и бросают мелочь страждущим не от недостатка, а от избытка.
Заболел один человек, он живет за две тысячи километров от меня. Я предложил ему помощь, и он согласился. Ежедневно в определенное время я передавал ему энергию, которую стяжал из природы. Я мог, конечно, поиграть в сочувствующего, мол, какой ты бедный, мне так жаль тебя, ты такой хороший, но избрал соучастие. И без эмоций, без сочувствия я лечу его на расстоянии, причем не испытывая к нему никакой жалости, сострадания, так как если бы я таковые ощущал, то у меня не получились бы передача энергии и целительство. Врач, лекарь, целитель не должны отождествляться со страданиями больного, а обязаны действовать твердо, решительно, хладнокровно и профессионально. Представьте себе хирурга, который удаляет вам зуб и одновременно сопереживает вашей боли. Он будет щадить вас и тянуть зуб в течение всего дня, лишь бы не делать вам больно, а на самом деле все это превратится в бесконечную пытку. (Осмелюсь заметить, что я намеренно не привожу в данной книге никаких жизненных примеров, ибо в этом случае это была бы уже не азбука, а энциклопедия с соответствующим объемом. Возможно, в будущем назреет необходимость написать азбуку на реальных примерах и ситуациях.)
