Но больше всего эстонцы почитали «хозяина» хлева, ведь скот был основой благополучия этого народа (таким же уважением пользовались духи хлева у карел, северных финнов, ижоры, води). Его представляли в виде старичка маленького роста — иногда со старушкой-женой, детьми. Но чаще он появлялся в облике хтонических животных: лягушки, змеи, крысы. Закрывая скот на зиму, хозяйка раскладывала по углам кусочки хлеба, завернутые в красные тряпицы (чтобы скот был краше), и приговаривала: «Хлевный хозяюшко, хлевная хозяюшка! Ешьте, пейте! Караульте наших пегих телят, черных коров!»
Амбар в этнографическом музее Таллина.
Regina M art / Shutterstock
Рыболовство было традиционным промыслом ливов. Фотография Вилхо Сеталы. 1912 г.
Finnish Heritage Agency, финно-угорская коллекция. Фотография: Vilho Setälä (по лицензии CC BY4.0)
Домовые духи эстонцев, как и прочих народов, могли приносить чужое добро в дом (как делал огненный демон пуук) или вредить нерадивым и непочтительным хозяевам. Таковы эстонские муру-эйт, «хозяин» дома и двора, кратт (у финнов известен домовой кратти) и овинный тонт (у карел тонтту), духи очага (печи) — очагового огня (писухянд, печинрахкой у вепсов). Огонь наделялся очистительной силой. Чтобы справиться с лихорадкой, которую представляли ведьмой, явившейся из Лапландии от славившихся колдовством саамов, заболевший должен был спрятаться в печь или перепрыгнуть через огонь. Почитанием пользовался и дух бани — саунатаат («банный дед»). Домовым духам следовало жертвовать первинки — первый глоток пива, первый кусок хлеба.
Духи умерших в поверьях эстонцев (как и в карело-финских мифах) обитали в подземной стране Манала или Тоонела, Хииела (что напоминает общефинское обозначение культового места и кладбища — хийси). Воплощение смерти — Мана или Калм (калма у финнов), дух преисподней мардус. Его голос, таинственный шум в доме, звуки прядения или сверчка предвещали смерть (такие же поверья о маррасе есть у финнов). Опасен был и луупайнайа — дух умершего, насылающий смертельную болезнь. Все эти духи могли именоваться в эстонском (и карело-финском) фольклоре «паганами» — язычниками, ибо представления о них восходили к дохристианским временам. Вместе с тем считалось, что души предков возвращаются в свои дома в ноябре — месяце умерших (вспомним о карело-финском празднике кекри). Для них готовили стол и топили баню (у славян был схожий обычай почитания предков — «дедов»).
Общим для финно-угров оказывается и миф о северном сиянии, сохранившийся в фольклоре Южной Эстонии: Вирмалайсет — это огненные духи или души умерших, сражающиеся духи. По северному сиянию предсказывали изменение погоды: холод, осадки, а также бедствия: войну, голод, особенно если сияние имело красный оттенок.
Вороний камень
Против козней злых духов необходимы заговоры и целительные средства. Самым волшебным из них — помогающим от всех болезней — считался вороний камень. Его можно было добыть, если забраться в гнездо к ворону, вынуть ненасиженные яйца, сварить их и положить обратно. Ворон, чтобы оживить их, отправится в дальние страны и принесет в гнездо чудесный камень. Тогда птенцы смогут вылупиться из яиц. Надо дождаться, когда они оперятся, и взять камень из гнезда.
Этот рассказ напоминает знаменитый в средневековом мире миф о чудесном камне шамире, которым сам царь Соломон резал камни для Иерусалимского храма. Его нужно было построить без применения железных инструментов, для чего и потребовался шамир. Слуга иерусалимского царя отправился к гнезду чудесной птицы (удода), которая улетела за кормом для своих птенцов, и накрыл гнездо стеклом. Тогда птица принесла шамир, чтобы разрезать стекло, и волшебный камень достался Соломону. Еще один не менее знаменитый миф о птичьем гнезде привлек внимание мифологов, потому что он был распространен в Евразии и Америке почти везде и, возможно, является одним из древнейших мифов человечества. В нем рассказывалось о герое, который разорил орлиное гнездо и стал шаманом. Счастливчик, доставший вороний камень, также наделялся чудесными способностями врачевателя. Читатель может вспомнить сюжет о викингах, которые отправились за волшебным золотым яйцом в Биармию. Эстонское поверье о вороньем камне позволяет понять, зачем скандинавскому конунгу понадобилось чудесное яйцо.
По новгородской летописи, у Вороньего камня на Чудском озере в 1242 году дал сражение ливонским рыцарям Александр Невский.
Таара — бог победы
Немецкий хронист и миссионер Генрих Латвийский в своей «Ливонской хронике» (XIII век) упоминает некоего бога по имени Таара (Тарапита, почитаемый на острове Сааремаа) как высшее божество, дарующее победу в верованиях эстонцев. По преданию, Таара родился на горе в прекрасной роще (рощи и горы почитались всеми финно-угорскими народами). Когда немецкие миссионеры рубили эту рощу и уничтожали стоявших там идолов, язычники ждали, что из деревьев потечет кровь.
Что это за идолы, можно представить из другого описания Генриха Латвийского. Один лив рассказывал Генриху, что видел в лесу своего бога, который предрек им будущее — приход вражеского войска. Этот бог «от груди рос из дерева», то есть идол был вырезан прямо из ствола. Такие изображения встречались у многих финно-угорских народов (финнов, саамов, коми); у карел известны культовые деревья карсикко. После ухода миссионеров ливы нашли принесенные ими деревянные статуи святых и решили наказать «саксонского бога». Они отрубили одной из статуй голову и пустили ее в море, вслед за отплывшими немцами. Интересно, что так поступил русский князь Владимир Святославич с идолом главного славянского языческого божества — Перуна — после Крещения Руси: его бросили в Днепр и отправили плыть за днепровские пороги, прочь из Русской земли.
К Таара обращались осажденные «железными мужами» (крестоносцами в эстонском фольклоре) эстонцы с возгласом: «Таара та!» («Таара, помоги!») Ему приносили в жертву скот в священных рощах, а на западе Эстонии устраивали ритуальные сражения и танцы. Вероятно, у него были специальные служители культа: колдунов в Эстонии называли тоорумеес, «человек Тоора». Громовник Туури известен и в финской мифологии. Имя Таара (Тоора, Туури) могло быть эпитетом Уку или Укко, но, возможно, финнам и эстонцам (древнерусской чуди) с древности был известен и культ скандинавского громовника Тора, занесенный призванными в Новгород варягами. Недаром четверг — день громовника Тора в германской традиции — считался у эстонцев праздничным. В этот день устраивались жертвенные трапезы. Еще его считали подходящим временем для колдовства: злые духи, преследуемые громовником, были сговорчивее. Имя Тоора напоминает наименование высшего небесного божества у обских угров — Торум. Возможно, схожим было древнее имя общефинноугорского небесного бога.
Таара как верховный бог эстонцев стал популярным в поздних трудах кабинетной мифологии и у неоязычников.
Метсаваймы — лесные хозяева
Согласно эстонским поверьям, у каждого леса были свои духи — метсаваймы. Они могли притвориться простыми людьми. Например, такой дух принимал облик мальчика-пастуха. Правда, пас он не обычное стадо, а зайцев. Иногда их внешность обманчива: спереди они походили на человека, но сзади имели хвост или выглядели как гнилой ствол. Появлялись и в виде животных: волка, медведя, змеи. Метсаваймы покровительствовали птицам, заботились о больных и раненых животных, от них зависел рост деревьев в лесу. Обитали они в дуплах, куда селились семьями. Для людей они не были опасны, но могли наказать тех, кто нарушал запреты, в том числе христианские (например, работал в лесу по воскресеньям); метсаваймы путали дорогу, лишали удачи охотника, который оставлял в лесу раненых животных. Большую опасность представляли лешие ванахальбы («старые черти») или ванасыги, «старые слепцы» (слепота или один глаз — распространенный признак нечистой силы). Они могли сбить с пути, подавая свой голос, который слышался как эхо. В облике седых старцев они пасли стада диких животных. Впрочем, кому удавалось заключить договор с ванахальбом, того сопровождала особая удача в охоте.
