Двойник
Когда Карлос размышляет по поводу своего скачка в нагуальное, описанного выше, то осознает, что у него имеется два совершенно различных вида памяти — память непрерывной последовательности картин, которые он наблюдал, перемежаемой моментами дезинтеграции, и непрерывного воспоминания о пребывании на вершине скалы, когда он дурачился вместе с доном Хенаро. До сознания Карлоса доходит, что эти два вида непрерывной памяти, в сущности, есть воспоминания о двух переживаниях, случившихся в то же самое время.
Дон Хуан напоминает Карлосу о более раннем прыжке, когда его сознание исчезло на краю скалы и свинцовым грузом опустилось на дно внизу ущелья. Пока оно пребывало на дне, дон Хенаро бросил с вершины скалы камень. Дон Хуан напоминает Карлосу, что тот запечатлел в памяти зримый образ дона Хенаро, бросающего камень, и воспоминание со дна ущелья, когда он видит камень, летящий вниз. Карлос, который видит дона Хенаро, бросающего камень, — это тот Карлос, которого мы знаем. Карлос на дне ущелья есть двойник. Двойник есть тонкое тело, существующее в бессознательном.
Двойник, говорит дон Хуан, развивается с помощью сновидения; или, более точнее, человек начинает осознавать двойника в процессе сновидения. Согласно дону Хуану двойник является осознанием нашей способности светиться. Мы можем истолковать это заявление, как означающее, что с помощью анализа сновидений, сновидения, активного воображения и других форм работы с бессознательным мы осознаем гораздо большую личность, существующую в нас. Эта большая личность в нас есть она сама, и при этом она больше, чем мы способны представить это себе в области тонального, вне зависимости от того, насколько само эго и двойник начинают сближаться друг с другом. Как и представление о нашей светимости, двойник есть осознание нашей всеобщности, которая является одновременно и личностной, и сверхличностной, священной и профанной. Двойник есть «Я», которое свидетельствует и переживает более обширные области, сферы зрения. Тонкое тело активного воображения не испытывает на себе тех же самых ограничений пространства и времени, накладываемых на нас бодрствующей жизнью.
Можно прояснить понятие двойника с помощью даосистского алхимического текста, посвященного бессмертию, а именно, "Тайны Золотого Цветка". Здесь можно найти следующее: "Когда зарождается Единый признак индивидуации, сущность и жизнь разделяются надвое. С этого момента, если не достигнут окончательный мир, сущность и жизнь никогда не увидят друг друга снова".[159]
Понятно, что сами понятия «сущность» и «жизнь» связаны с двойником и бодрствующей самостью специфически, а с тональным и нагуальным в более общей форме. Для Даосистов практика "способа обратного течения" включает в себя глубокую интроспекцию и йогические практики, ведущие к появлению тонкого тела, переживанию и постижению «сущности» чего-либо.
"Свет двигается легко, но с трудом стоит на месте. Если он достаточно долго может идти, по кругу, то тогда он кристаллизуется; это и есть естественный дух-тело… Это и есть то условие, о котором говорится в Книге Печати Сердца: В молчании утром ты улетаешь вверх".[160]
Согласно дону Хуану, Даосистам и другим религиозным традициям двойник сохраняет тайну истинного шаманского полета и секрет преодоления смерти.
Дон Хуан замечает Карлосу, что наступает момент, когда воин начинает осознавать парадокс, стоящий за переживанием самого себя в бодрствующей жизни и двойником. Парадокс заключается в том, что в той же степени, в какой кажется, что бодрствующая самость грезит о двойнике, правдой оказывается и то, что двойник мечтает о бодрствующей самости. В своей автобиографии Юнг ссылается на сон, который был у него в связи с этой проблемой "сновидца и сновидимого". В сновидении он вошел в "маленькую придорожную часовню", в алтаре которой на месте распятия и образа Девы Марии обнаружил "удивительное цветочное убранство". Перед алтарем он увидел йога в" позе лотоса, в глубокой медитации". Юнга шокировало то, что у йога было его лицо, и этот шок разбудил его с мыслью: "Ага, значит он тот, кто созерцает меня. Он видит сон, и этот сон — я. Я знал, что когда он проснется, то меня уже не будет".[161] Юнг говорит об этом сне:
Сама фигура этого йога могла в большей или меньшей степени представлять мою бессознательную пренатальную целостность, и Дальний Восток есть, как это часто бывает в снах, чуждое и противоположное нашему собственному психическое состояние… медитация йога «проецирует» мою эмпирическую реальность. [162]
С точки зрения эго, может показаться, что мы видим во сне двойника в процессе нашей попытки осознать свою целостность, в то время как с точки зрения двойника, кажется, что сам двойник видит нас во сне для того, чтобы актуализироваться в "трехмерном существовании". Как и сон Юнга, переживание Карлосом двойника "предполагает, что, по мнению "другой стороны", наше бессознательное существование является реальным, а наш сознательный мир что-то вроде иллюзии. Очевидная реальность сконструирована для специфической цели, подобно сну, кажущемуся реальностью, пока мы в нем пребываем".[163]
Ниже, в шестой главе, мы вернемся к этому вопросу сохранения индивидуального сознания после смерти в форме двойника. Но вначале посмотрим на специфические проблемы, поднятые в пятой книге Кастанеды "Второе кольцо Силы".
Глава 6. Испытания и открытия
Прошло два года с тех пор, как Карлос попрощался с доном Хуаном и доном Хенаро и шагнул в пропасть с голой вершины гори в Центральной Мексике. Теперь Карлос возвратился вновь, чтобы навестить Паблито и Нестора и поискать их понимание захватывающих видений, которые он пережил в этом прыжке. Повинуясь какому-то импульсу, он остановился в рыночной части того города, где обычно встречался с доном Хуаном. Его тело чувствовало присутствие дона Хуана, а позже он столь же явственно и твердо ощутил, что дон Хуан ушел. На следующее утро Карлос поехал к дому Паблито. Это заняло несколько часов. Его встретила мать Паблито, донья Соледад, совершенно непохожая на усталую тучную женщину, которую Карлос когда-то раньше знал. Теперь она выглядела моложе и более живой, стройной и мускулистой. Эта встреча с доньей Соледад помогла Карлосу осознать, что дон Хуан и дон Хенаро оставили этот мир, и теперь он впервые остался один па своем пути, не имея возможности обратиться к дону Хуану за руководством или теплым участием. Ученичество кончилось. [164]
Донья Соледад, как и вслед за ней "маленькие сестры", получила указания от дона Хуана украсть силу Карлоса, воспользоваться ей в своем собственном путешествии, а если потребуется, то и убить его. Донья Соледад прибегает к множеству уловок, чтобы завлечь Карлоса и отнять у него его силу. После того, как все попытки закончились неудачно, она, наконец, решается поговорить с ним подробно, зная про себя, что он уязвим к словам. Она говорит о самой себе, о "маленьких сестрах", о том, как все они попали в обучение к дону Хуану и об их индивидуальных битвах. Увлекая его своей речью, она подходит к нему все ближе и пытается воспользоваться своей возможностью заарканить его своей головной повязкой, притянуть к себе и задушить. И тут, чувствуя наступающее удушье, Карлос ощутил появление нагуального. Он осознает, что смотрит сверху вниз на свое безжизненное тело на кровати, и на донью Соледад, пытающуюся удушить его; и здесь он внезапно сильным ударом поражает ее в лоб. После такой атаки двойника Карлоса донья Соледад уже бессильна причинить ему дальнейший вред. Когда она приходит в сознание, то начинает бояться, что потеряла свою душу. [165]
Хотя дона Хуана в этом мире больше нет, его присутствие все еще ощущается в тех сложных задачах, с которыми сталкиваются Карлос и другие ученики. Дон Хуан оставил после себя весьма запутанную сеть инструкций и предписаний для разных учеников, втягивая их не только в борьбу друг с другом, но и в ощущение глубокого единства. Пятая книга Кастанеды "Второе Кольцо Силы" описывает события нескольких дней, во время которых Карлос переживает последовательные волны тревожных реализаций, сначала с женщиной, ученицей дона Хуана, а затем, с мужчинами, учениками дона Хенаро.
Первым и самым глубоким шоком для Карлоса стало его столкновение с доньей Соледад, от которой он с удивлением узнал, что та была ученицей дона Хуана еще до его появления в 1961 году. После того, как он выжил в схватке с доньей Соледад, Карлос продолжил свою борьбу уже с Лидией, Розой и Жозефиной — ученицами дона Хуана и подопечными доньи Соледад. Только когда он оказался в состоянии выстоять в сражениях за силу с доньей Соледад и "маленькими сестрами", Карлос встретил Горду, самого безупречного воина из всех девяти. В своем мастерстве и обстоятельствах, складывавшихся вокруг ее жизни, она более всего была близка к дону Хуану. Постепенно Карлос воссоединяется со своими друзьями и компаньонами: Паблито, Нестором и Бенигно — учениками дона Хенаро. Эта маленькая община из девяти женщин и мужчин начинает исследовать всю сложность своих внутренних взаимоотношений и находить общую взаимосвязь. Карлос дает нам точное описание той области переживания, в которую он погрузился:
