— Старина, — невесело сказал капитан. — Вы не знаете, как делаются дела на Западе. Никто не станет делать никаких запросов. Вас снимут на берег, посадят в камеру, поставят перед судом, приговорят и упрячут в тюрьму. Потом о вас забудут. Когда придет время вас освобождать, вас продержат в тюрьме до тех пор, пока не смогут депортировать в Китай.
— Для меня это смерть, сэр, — сказал я. Он кивнул.
— Да. Зато вся официальная процедура будет полностью соблюдена. У нас на судне тоже был случай еще во времена сухого закона. Нас арестовали, основываясь на одних подозрениях, и заставили уплатить крупный штраф, хотя за нами не было никакой вины.
Он открыл ящик стола и вынул оттуда небольшой предмет.
— Я скажу полиции, что вас подставили, и помогу вам чем смогу. Они могут надеть вам наручники, но обыскивать не станут, пока не доставят на берег. Вот ключ от полицейских наручников. Я вам его давать не буду, просто положу вот здесь и отвернусь.
Он положил передо мной блестящий ключ, встал из-за стола и отвернулся к висевшей за его спиной карте. Я взял ключ и положил в карман.
— Спасибо, сэр, — сказал я, — намного легче на душе от вашего доверия.
Я издалека заметил приближение полицейского катера, рассекающего форштевнем каскады белой пены. На подходе он ловко развернулся и причалил к борту. Спустили трап, двое полисменов поднялись на судно и под угрюмыми взглядами команды направились на мостик. Капитан встретил их, предложил выпивку и сигары. Затем он достал из стола бумаги.
— Этот человек хорошо работал, и по моему мнению, его просто подставил государственный чиновник. Если ему дадут время позвонить в британское посольство, он сможет доказать, что невиновен.
Старший полисмен цинично ухмыльнулся:
— Все эти типы ни в чем не виновны; таких послушать — и выйдет, что все тюрьмы забиты невинными людьми, которых кто-то подставил. А все, что нам нужно, — это аккуратненько водворить его в камеру и сдать дежурство. Пошел, парень! — велел он мне. Я повернулся, чтобы взять чемодан. — О, тебе это не понадобится, — сказал он, подгоняя меня вперед. Немного подумав, он защелкнул у меня на запястьях наручники.
— Вот это совсем уж лишнее, — отозвался капитан. — Никуда он от вас не денется, да и как он спустится в катер?
— Пусть свалится в воду, а мы его оттуда выловим, — с грубым хохотом ответил полисмен.
Спуститься вниз по трапу было нелегко, но я его как-то одолел к явной досаде полиции. Оказавшись на катере, они перестали обращать на меня внимание. Мы помчались, лавируя между многочисленными судами, и стали быстро приближаться к полицейскому причалу.
Теперь пора, подумал я и одним прыжком вылетел за борт, сразу уходя глубоко в воду. С неимоверным трудом я попал ключом в замок наручников и повернул его. Наручники свалились и пропали в глубине. Медленно, очень медленно я начал всплывать. Полицейский катер ушел довольно далеко, но оттуда меня заметили и открыли огонь. Пули густо зашлепали в воду вокруг меня, и я снова нырнул. Я долго плыл мощными гребками, пока не почувствовал, что легкие вот-вот разорвутся, и лишь тогда снова всплыл на поверхность. Полиция была далеко, занимаясь поисками вблизи «очевидного места», где можно было ожидать моего выхода на берег. Я же выполз на сушу в наименее ожидаемом месте, но где именно — не скажу, на случай если какому-нибудь бедолаге тоже понадобится укрытие.
Много часов я пролежал на полузатопленных бревнах, в водоворотах грязной пены, дрожащий и измученный. Потом послышался скрип уключин, плеск весел и показалась шлюпка, в которой сидело трое полицейских. Я соскользнул с бревна и погрузился в воду так, что над поверхностью остались одни ноздри. Хотя бревно довольно надежно меня скрывало, я был готов к немедленному бегству. А лодка все кружила на одном месте. Наконец после долгого, долгого ожидания чей-то хриплый голос произнес:
— Пожалуй, он уже дохляк. Тело найдется позже. Поехали, выпьем кофейку.
И лодка скрылась из виду. Выждав порядочное время, я снова втащил измученное тело на бревна, сотрясаясь от неудержимой дрожи.
День угас, и я крадучись подполз по бревну к полусгнившему трапу. Я осторожно поднялся наверх и, увидев, что кругом ни души, опрометью бросился в какой-то сарай. Сняв одежду, я выжал ее досуха, как мог. На дальнем конце верфи показался человек, индиец. Когда он подошел поближе и оказался почти напротив меня, я тихо свистнул. Он остановился и сел на кнехт.
— Можешь осторожно выходить, — сказал он. — Фараоны наверняка все силы бросили в другую сторону. Ну, парень! Задал же ты им жару. — Он встал, потянулся и огляделся по сторонам. — Ступай за мной, — сказал он, — но если тебя схватят, я тебя не знаю. Темнокожий джентльмен уже ждет с грузовиком. Как дойдем, сразу лезь в кузов и накрывайся брезентом.
Он двинулся с места, а я, хорошенько выждав, пошел следом, скользя из одной тени в другую. Плеск воды о сваи и далекое завывание полицейской сирены были единственными звуками, нарушавшими покой. Неожиданно послышался рокот запускаемого мотора, и прямо передо мной вспыхнули задние огни грузовика. Огромный негр кивнул индийцу и дружески подмигнул мне, идущему следом, махнув рукой в сторону кузова. Я с немалым трудом забрался туда и накрылся старым брезентом. Грузовик поехал и немного погодя остановился. Оба они вышли из машины, и один из них сказал:
— Нам надо будет немного догрузиться, перебирайся вперед.
Я подполз ближе к водительской кабине, а за моей спиной послышался грохот загружаемых ящиков.
Грузовик снова поехал, трясясь на ухабистой дороге. Вскоре он остановился, и грубый голос заорал:
— Эй, вы, что везете?
— Только мусор, сэр, — ответил негр.
Тяжелые шаги прогремели совсем рядом со мной. Кучу мусора в задней части кузова чем-то поковыряли.
— О'кей, — сказал голос, — можешь ехать.
Лязгнули ворота, негр включил передачу, и мы покатили в ночную тьму. Казалось, мы ехали много часов, потом грузовик сделал резкий поворот, затормозил и остановился. Брезент сняли, и надо мной, широко улыбаясь, склонились негр и индиец. Я устало шевельнулся и нащупал деньги.
— Я заплачу вам, — сказал я.
— Ничего ты не заплатишь, — сказал негр.
— Бутч собирался убить меня до прихода в Нью-Йорк, — сказал индиец. — Ты спас меня, теперь я спасаю тебя, и мы объявляем войну дискриминации против нас. Входи.
Ни раса, ни вера, ни цвет кожи не имеют значения, подумал я. Кровь у всех красная.
Они привели меня в теплую комнату, где нас встретили две светлокожие негритянки. Вскоре меня укутали в горячие одеяла, накормили горячей едой. Потом они показали мне, где спать, и я провалился в забытье.
Глава 7
Возвращение в Тибет
Два дня и две ночи я спал, а мое изнуренное тело витало где-то между двумя мирами. Жизнь для меня всегда была чередой невзгод, вечных страданий и великого непонимания. Но теперь я спал.
Мое тело осталось далеко на Земле. Взмывая вверх, я увидел, как одна из негритянок смотрит на мою опустевшую оболочку с выражением глубокого сострадания. Потом она отвернулась и села у окна, выходящего на грязную улицу. Освободившись от телесных оков, я теперь намного яснее различал цвета астрала. Эти люди, эти темнокожие, которые помогали мне, в то время как представители белой расы способны были только преследовать, — это были добрые люди. Страдания и лишения лишь усовершенствовали их «я», а их беззаботное поведение скрывало более глубокие чувства. Мои деньги, все что я заработал ценой тяжкого труда, невзгод и самоотречения, были засунуты мне под подушку, и у этих людей находились в такой же безопасности, как в самом надежном банке.
Я взлетал все выше и выше, выходя за пределы времени и пространства, проникая в одну астральную сферу за другой. Наконец я достиг Страны Золотого Света, где меня дожидался мой Наставник, Лама Мингьяр Дондуп.
— Твои страдания были поистине огромны, — сказал он, — но все, тобою выстраданное, принесло большую пользу. Мы изучали людей Земли и тех приверженцев странных, ошибочных вероучений, которые преследовали тебя и будут преследовать, ибо они мало что понимают. Но теперь нам надо поговорить о твоем будущем. Твое нынешнее тело приближается к концу деятельной жизни, и близится время исполнения планов, которые у нас есть на этот счет.
Он шел рядом со мной по берегу самой красивой реки, которую я когда-нибудь видел. Ее воды сверкали и казались живыми. По обоим берегам раскинулись сады, настолько прекрасные, что я с трудом верил своим глазам. Сам воздух, казалось, трепетал жизнью. Вдалеке появилась группа людей в тибетских одеждах и неторопливо двинулась нам навстречу. Наставник улыбнулся мне:
— Это очень важная встреча, — сказал он, — ибо нам надо спланировать твое будущее. Нам надо узнать, каким образом можно стимулировать исследования в области человеческой ауры, ибо мы заметили, что стоит на Земле произнести слово «аура», как большинство людей старается сменить тему разговора.
