В самом деле, первым текстом, в котором мы встречаем доктрину седьмого тысячелетия, является послание Варнавы. Он пишет: "о субботе упоминает Писание и при начале творения: "и сотворил Бог в шесть дней дела рук Своих и покончил в день седьмой, и успокоился в тот день и освятил его" (Быт.2,2). Замечайте, дети, что значит "покончил в шесть дней". Это значит, что Господь покончит все в 6 тысяч лет, ибо у него день равняется тысяче лет, Он Сам свидетельствует об этом, говоря: "Вот, настоящий день будет, как тысяча лет". Итак, дети, в шесть дней, т.е. в шесть тысяч лет, покончится все" (15,3-8). Мы попробуем извлечь основные данные из этого текста. Сначала мы встречаем твердую связь между эсхатологическим покоем и субботой. Впрочем, это еще не указывает ни на какой милленаризм. Вся традиция, о которой свидетельствует, в особенности Ориген, понимает субботу, как вечную жизнь (Hom.Num. XXIII, 4) (см.: BibleetLiturgie, p.326-328). Мы сталкиваемся с типологией недели, где 6 дней творения представляют время этого мира, а седьмой день - время мира будущего. Это связано с иудейской традицией и транспонировано Филоном.
Напротив, чуждым элементом иудаизма является то, что периоды бытия мира понимаются, как серия тысячелетий. Cumont там видит концепцию иранского происхождения. Эта серия не является необходимо седмеричной, но она получила эту форму среди "греческих магов", скомбинировавшись с планетарной концепцией вавилонского происхождения, которая усматривала семь космических периодов, каждым из которых управляла одна планета. Она же приводится к концепции семи тысячелетий, составляющих полное время бытия мира.
Эта конецпция была чужда иудаизму, для которого продолжительность бытия мира есть 6 дней, седьмой день представляет вечную жизнь. Итак, она не подтверждается в иудаизме древностью (она находится в "молитве Моисея" (М.R.James, Apocripha anecdota, p. 172), в VisiondeCenez (там же р. 179); у ревизора 2 Еноха (LXX,1)).
Итак, до сих пор у нас есть иудейские данные: покой седьмого дня; и эллинистические данные: семь тысячелетий. В отрывке из Варнавы вставляется третий элемент - восьмой день. Ищется этот элемент в эллинистических источниках. Есть, без сомнения, некоторая роль иудейской огдоады в пифагорейских таинствах чисел, которым Филон отдал дань. Но эта роль неочевидна. Напротив, она основная в гностицизме. Но, как большинство данных, используемых гностиками, она заимствована в другом месте CarlShmidt видел, что христианство придает восьмому дню особо важное значение (Carl Shmidt, Gesprache Jesu mit seinen Jungern, p.279). Это, действительно, следующий день после субботы, в который Христос воскрес. Восьмой день - это день Воскресения, который отличает христиан от иудеев. (J.Danielou, Bible et Liturgie, p.329-354).
Это целый комплекс, в который Псевдо-Варнава вставляет архаичное учение о земном царстве Христа. Оно не содержится в азиатской среде, оно же носит у него характер материального плодородия, как у Папия. Напротив, его аллюзия напоминает тоже в "Вознесении Исайи", где есть вопрос покоя. Но в "Вознесении Исайи" этот покой не сопоставлялся со спекуляцией о неделе. "Вознесение Исайи", таким образом, является свидетельством предшествующего слоя, который впоследствии по-разному трактовался Папием и Варнавой, азиатами и александрийцами.
Однако, уже у Варнавы оно имеет милленаристический признак, которого не было в "Вознесении Исайи", который есть цитация Пс.89,4. Кажется, совершенное отсутствие земного милленаризма, как мы уже замечали, находится в связи с более тяжелым положением иудеев и иудео-христиан в Египте.
Видно, что оригинальность послания Варнавы, необходимо связывать с первичными данными об эсхатологическом покое вместе со спекуляциями на тему космической недели, унаследованными иудаизмом, эллинизмом и христианством. Варнава сохраняет из эллинизма понятие о семи тысячелетиях, как составляющих полную историю; сохраняет из иудаизма особый характер седьмого дня, как времени покоя; из христианства - концепцию восьмого дня, как вечной жизни.
Милленаризм появляется здесь больше, как ответ на спекулятивную проблему отрывка о седмеричности огдоады, как конкретная надежда. Он выступает, таким образом, просто, как покой. Этот милленаризм смешанный то, что долгое время Августин будет защищать, совершенно осуждая азиатский милленаризм.
Присутствие спекуляции о седмеричности и восмеричности мы замечаем, впрочем, параллельно православному гнозису послания Варнавы, у еретиков- гностиков. Действительно, любопытно сопоставлять выводы Варнавы, который ссылается на перспективу истории спасения, тому же у гностика Маркиона. Перенося эти спекуляции в мир гностицизма, мы видим наш счет времени в отделении от хебдомады, которая есть падший мир. Вопрос заключается в восстановлении хебдомады в огдоаду. Это осуществилось вмешательством Иисуса. Имя Его Iesus, составлено из шести букв. Таким образом, Его число обозначается буквой waw. Она исчезла из алфавита. Восстановление ее в числе гласных делает из хебдомады огдоаду (Ириней, 1,14,4-7). Видна аналогия с порядком заглавных букв.
Текст Варнавы представляет нам спекуляцию о милленаризме, совершенно отличную от азиатской, где акцент еще сильнее ставится на семи тысячелетиях, за которыми следует за восьмой день, что говорит, собственно, о милленаризме. След этой концепции находится еще у Климента Александрийского, который говорит о "времени, в которое через семь земных лет ведет к восстановлению (apokathistas) высшего покоя (= огдоада)" (Стром.4,25,159).
Но александрийский гнозис, как православный, так и инославный, отказывается от этой исторической перспективы ради космологической, где хебдомада означает земной мир, управляемый семью планетами, а огдоада - небесный град. Это то, что мы сразу встречаем у валентиниан (Ирин. Прот.Е. 1,5,3; Клим.Ал. Excerpt. 63,1 и у Климента (Strom. VI, 14,108).
Но спекуляция Варнавы приведет к связи с азиатским милленаризмом, а именно через Иринея. Он делает синтез азиатской традиции райского милленаризма и гностической традиции седьмой тысячи, как времени покоя, и в последнем он отдает дань Варнаве: "Ибо во сколько дней создан этот мир, столько тысяч лет он просуществует. И по этому книга Бытия говорит: и совершил Бог в шестый день все дела Свои, которые сделал, и в день Седьмый почил от всех дел Своих, которые создал (Быт.2,1-2), а это есть и сказание о преждебывшем, как оно совершилось, и пророчество о будущем. Ибо день Господень как тысяча лет, а как в шесть дней совершилось Творение, то очевидно, что оно окончится в шеститысячный год." (5,28,3).
Здесь у нас те же самые элементы, те же цитаты, что и у Варнавы. Трудно не допустить буквальной зависимости. Это подтвердает наш взгляд о том, что концепция семи тысячелетий чужда древней азиатской традиции, и что это Ириней соединяет их. Впрочем, эта концепция космической недели хорошо подходит к богословию Иринея. Она также проглядывается у него в других аллюзиях. Особенно интересен отрывок, который точно отождествляет седьмое тысячелетие с мессианским Царством: "Когда же Антихрист опустошит все в этом мире, процарствует три года и шесть месяцев,., тогда придет Господь с неба на облаках в славе Отца, и его, и повинующихся ему пошлет в озеро огненное, а праведным даст времена Царства, т.е. успокоения, освященный седьмой день." (5,30,4). Эта линия будет продолжена Лактанцием.
Точная концепция Варнавы, т.е. та, которая развивает первоначальное учение "о покое" праведников в спекуляции о семи тысячелетиях вне связи с азиатским апокалиптическим милленаризмом -есть та, которую мы находим в конце III века у св. Мефодия Олимпского и Викторина Петтавского. Первого мы уже цитировали. Второй пишет: "Исайя и его коллеги нарушили субботу, для того, чтобы истинная и праведная суббота соблюдалась в седьмое тысячелетие, согласно тому, как Господь установил соответствие между седьмым днем и седьмой тысячей лет. Действительно, он (Исайя?) пишет: "В Твоих глазах, Господи, тысяча лет, как один день" это потому, что, как я упоминал, она есть истинная суббота, та в которую Христос воцарится с избранными Своими." (De fabrica mundi, 6; GSEL,6). Этот милленаризм менее материален, чем у Иринея - сохранится на Западе у Иллария, Григория Эльвирского и других до Августина.
В завершение мы можем себя спросить: является ли "Послание Варнавы" действительно источником для этой концепции? В самом деле, она является чуждой египетскому гнозису и представлена в послании, как ошибочная. Поэтому, мы должны искать первоисточник в другом месте: в сирийской среде. Именно там мы действительно видим во II веке в связи с ирано-вавилонскими спекуляциями "maguseens" о космической неделе, появление вычислений христианских хронографов для определения времени Парусии (J.Danielou, La typologie millenariste de la semaine, в: VC, 2 (1948), p. 1-5). Кадр из семи тысячелетий, понимаемых в буквальном смысле, предоставлял удобные границы для истории мира. Эти спекуляции появились, собственно, в среде иудео-христиан Сирии, где вопрос Парусии был очень важен.
