Как правило, чародей применяет свою силу направленно и дозированно, она подчинена его воле, и чем лучше он может себя контролировать, тем значительнее и надежнее степень его влияния. Если обычный человек является рабом непрекращающегося потока ассоциаций, которые, словно обезьяны, скачут то туда, то сюда, а он сам, находясь в этой неразберихе, воображает себя хозяином какого-то безумного цирка, то шаман действительно управляет своими силами, не только обычными, но и парапсихическими. Он есть и остается поэтому древнейшим магистром сознания.
Билли, австралийский чабан в лагере Кидьюлидьи, был отмечен способностью к особой концентрации своих мыслей. Билли брал еду на кухне своего лагеря и затем ел на улице, так как ему было запрещено есть вместе с белыми. Когда однажды утром он встал попозже, хозяин уже выбросил его обед на помойку. Билли не сказал ни слова и медленно пошел в сторону своего поля. Но прежде он усилием мысли вывел из себя «Мальва», веревку, из которой он сплел что-то вроде сетки, которую набросил на двери и окна в доме своего хозяина; когда он бежал к своему полю, он тянул веревку за собой. Никто, кроме него, не мог видеть этой нити. Затем он выпустил своего тотема, молнию, которая ударила в дом и зажгла его. Когда повар захотел потушить пожар, Билли превратил воду с помощью песнопения в керосин, так что пожар только разгорелся [205]. Можно утверждать, что веревка Билли и его магическая сеть выражают культурную традицию или мифологические мотивы, что, однако, не вредит существованию той силы, которая стоит за этим.
В то время, как этнологи размышляют над символикой и культурными истоками магических целебных средств и метафор, нам сегодня становится очевидно, что истинной похвалы заслуживает поиск стоящей за всем происходящим «силы». Возникает вопрос: как удалось Билли поджечь дом?
Линкольн, известный целитель индейцев виннебаго, также обладал силой мысли; он всегда мстил за смерть членов семьи. Он заявил дочерям своего родственника, что они должны перестать плакать, так как он отплатит за смерть их отца смертью четырех других людей. Вскоре после этого разговора умерли те четверо, которых он избрал. Он послал богатым людям племени деревянных змей, которые ожили, укусили своих жертв и отравили их. Пострадавшие позвали Линкольна с просьбой о помощи и завещали все свое имущество; так потомки Линкольна навсегда были щедро обеспечены. Однажды, когда Линкольн был у своего друга кро, который всегда принимал его как особого гостя и устраивал в его честь праздники, кро приблизился к нему и провел между ними черту, призвав Линкольна, если тот хочет и отваживается, переступить через эту линию. Едва Линкольн сделал первый шаг, его стали толкать то туда, то сюда и, наконец, бросили в яму. Он с трудом мог подняться и сказал нападавшему: «Ты, вероятно, никогда обо мне не слышал. Завтра днем тебя будут бить солдаты». На следующий день этот кро был укушен змеей во время охоты и умер. Линкольн также продемонстрировал кро свою власть над птицами. Он показал на несколько кружащихся соколов и призвал присутствовавшего здесь кро не вьшускать из виду летящего впереди. Затем он указал на птицу, издал про себя странный звук, и птица замертво упала вниз. Своим людям, которым он часто это показывал, он не советовал есть этих птиц, так как, по его словам, они были нехороши [206].
Когда шаманы используют вспомогательные средства, например, искусственно сделанных змей для умерщвления своих жертв или наконечник стрелы, как мы увидим в следующем примере, то эти предметы используются исключительно как носители сознания, как средоточение фантазии и «кинетической энергии» сознания. То, что шаманы тех племен, которые занимаются охотой, находясь в измененном состоянии сознания, стреляют магическими стрелами, не является показателем их примитивизма, но закономерно и оправданно, так как каждая культура использует для описания неизвестных явлений внутреннего мира известные атрибуты внешнего.
Чародеи племени бунан на Формосе используют пепел своих костров и по десять дней к ряду произносят проклятия: «Твой дух столь же глуп, как растрескивающиеся утесы, твой дух столь же легко возбудим, как змеиный, твой дух подобен ядовитой траве». Затем они раздувают пепел в сторону жертвы, которая вскоре после этого становится безумной. Другой способ состоит в произнесении длинных изречений над чистым листом до тех пор, пока на нем не появляется лицо жертвы. И затем чародей говорит, обращаясь к этому лицу: «Задует ли ветер, он унесет с листа твое лицо. Пролетит ли мимо облако, твое сердце будет унесено вместе с ним. А увидишь ты огонь — твое сердце и твой дух будут сожжены им». Если «заказчик» чародея поручает ему наказать вора, то наказующий, едва лицо появляется на листе, пронзает на нем глаза, благодаря чему вора поражает слепота. Во время любовной магии чародей насыпает горсть пепла или соли на кусочек мяса и приговаривает: «Вы оба должны есть вместе, вы оба должны вместе есть мясо». И теперь только нужно дождаться подходящего момента, чтобы подложить женщине в пищу это мясо; проходит немного времени, и она влюбляется в молодого человека. Чародей может вызвать ссоры молодой пары. Для этого он начинает щелкать костяшками пальцев, посылает жестом воображаемый камень в сердца партнеров и сопровождает проклятием: «В ваших сердцах поселяется болезнь». И затем вспыхивает супружеская ссора [207]. С той же целью шаманы шусвап и кэрие в Британской Колумбии берут немного земли с того места, на котором стоял человек, и кладут ее вместе со всеми символами их духа-союзника в свой знахарский мешок — вскоре после этого человек заболевает или умирает [208].
У айну зачарованный человек рвотой выводит из себя кровь и вместе с ней тот предмет, который враждебно настроенный чародей послал ему. Эти «снаряды» — наконечники стрел у мужчин, иголки у женщин — передаются приглашенному для целения шаману, который посылает их назад, к владельцу, и тогда враждебно настроенный шаман умирает от собственных чар [209].
Один Единственный, великий шаман племени тсинсуан, часто приглашался к больным, страдавшим от чьего-то черного колдовства. Иногда он обнаруживал меж ребер мужчины наконечник стрелы, который день ото дня продвигался все ближе к сердцу и уже был угрожающе близко. Чародей создал копию своей жертвы и воткнул ей в грудь колючку, которую день за днем все глубже вонзал внутрь по направлению к сердцу. Тому вождю, который помогал ему при целении своего сына, он объяснил: «Я знаю, отчего страдает твой сын! Он является жертвой великого халааита, который занимается Haldaogyet, черной магией. У него есть изображение твоего сына, он работает над ним. Вскоре это изображение твоего сына упадет в ящик с атрибутами его магии. Тогда твой сын умрет. Ты должен раздобыть это изображение и вынуть колючку. Тогда я смогу исцелить твоего сына. Этот человек живет в другом месте, ты должен туда отправиться и отвести беду, пока не стало слишком поздно, так как человек очень завидует твоей власти».
Вождь тотчас же отправился к незнакомому халааиту, потребовал от него объяснений, удалил колючку из фигурки и сжег ее. В тот же момент его сын выздоровел, все боли пропали, и он снова был в хорошем настроении. А Один Единственный вскоре обнаружил, что наконечник стрелы исчез из тела больного [210].
Почти все народы используют для управления своими психическими силами определенные объекты или символические формы и концепции. Вот еще один пример характерного поведения.
У полярных эскимосов шамана, который причиняет вред другому, называют «илизитзорк». Он умерщвляет своих врагов при помощи тупилака, искусственно созданного зверя, чаще всего тюленя, который либо опрокидывает каяк избранной жертвы, либо заставляет за собой охотиться, что вызывает у охотника болезнь, приводящую к смерти или превращающую его в инвалида. Расмуссен услышал историю от Татерарка, который, возвращаясь с китобойного промысла и имея моржа на буксирном тросе, повстречался с тюленем. Он стал преследовать зверя и успокоился только тогда, когда загарпунил его. Позднее, когда его уже разделывали на берегу, обнаружили, к несчастью, что его грудная клетка напоминала человеческую, а все кости соответствовали не тюленьим, но костям других животных, — без сомнения, это был тупилак. Татерарк вскоре после этого заболел, не вставал с постели и не мог выполнять никакую работу. Все думали, что Крилернерк, старый чародей, сделал этого тупилака из торфа и сгустков крови и вдохнул в него жизнь колдовским заклинанием [211].
Примеры подобного рода можно было бы продолжить; принципы, лежащие в их основе, одинаковы для всех родовых культур. Внешне кажется, что стрела, посланная с помощью психической силы, фигура, которая причиняет вред жертве или проклятия, «зингингу», или использование кристаллов или пепла, над которыми сутками произносят проклятия, — что все это совершенно различные способы; но различия в этом случае имеют место только для наблюдающего со стороны исследователя. Для сопереживающего, осознающего психические механизмы происходящего во всем этом нет никаких различий. За этим всегда стоит одна и та же сила, которая, в зависимости от обстоятельств, нуждается в различных по форме средствах доставки и вместилищах своих «орудий». Так же, как у электричество нуждается для своего движения в электрическом кабеле, точно так же психическая сила для достижения своих целей нуждается в кристалле, в комочке земли или слюне жертвы. Как мы уже видели на нескольких примерах, действие просто мыслительной энергии, без использования каких-либо символических носителей, может приводить к тем же результатам. Принцип любого шаманского целения состоит в изъятии из тела причиняющих боль объектов или устранении психической энергии враждебно настроенного чародея и их нейтрализации. Таким образом, целение шаманов протекает в энергетическом универсуме, который совершенно неизвестен нашей науке.
