[Каменный барельеф времен династии Хан с изображением встречи Конфуция и Лао-цзы. Это изысканное древнее изображение на камне показывает нам двух бессмертных из провинции Цзин, которые обмениваются ритуальными приветствиями у входа в библиотеку Чжоу. Художественное исполнение, хотя и может быть названо примитивным, тем не менее типично для периода расцвета древнего китайского искусства. ]
Лао-цзы же в своей жизни и учении всецело был мистиком. Он существовал в мире, не задеваемый превратностями жизни. Все свое учение он носил в себе. Он был причастен к литературе и искусству своего времени, но не подвергался влиянию интеллектуальных и культурных веяний. Он жил в мире, но был не от мира сего, существуя вдали от него, на заоблачных вершинах своего постижения. Он был немногим старше Конфуция годами, но намного старше его в плане духовного видения.
Разница в мистическом возрасте между этими двумя людьми была ловко обыграна на старом китайском полотне, которое называется Лао-цзы и младенец Конфуций. Великий даосский святой сидит в тени исполинской скалы, из которой растет одинокая искореженная бурями сосна. Лао-цзы представлен на картине в виде старика, закутанного в грубую мантию и любовно глядящего на младенца, который лежит у него на руках. Взгляд маленького Конфуция полон настойчивости, искренности и доверия, которые свойственны выражению лиц смышленых ребятишек. Идея всей картины весьма благородна и важна. Символическим языком она говорит о том, что постижение является колыбелью интеллектуальных способностей.
О традиционной встрече Конфуция и Лао-цзы на ступенях библиотеки в Чжоу существует много преданий. Одно из них гласит, что Конфуций сравнил духовное свершение Лао-цзы с полетом в небе великого дракона, который так стремительно пронесся среди облаков, что внес хаос во внутренний мир обычных смертных. Дракон вознесся вверх через все состояния бытия, а затем погрузился вглубь вплоть до самых оснований материи. Это всесильный дух, который витает, где ему заблагорассудится, не ведая никаких моральных препятствий. Конфуций может только восхищаться этим свободным духом, но он не в силах переживать на собственном опыте столь возвышенные состояния сознания.
Для даоса дракон является символом просветления. Он дает разуму волшебную власть над Реальностью. Это единственное существо во всей китайской мифологии, которое полностью самодостаточно и всечасно пребывает в гармонии с Дао. Дракон — это Пространство как сознание. Он обретается в Абсолюте и движется в нем по своему усмотрению, наслаждаясь великой свободой в бесконечных сферах Реальности. Пространство, или Дао, вечно движется, повинуясь Закону. Внутри него находятся все формы, очертания и движения.
Эта тайна прекрасно выражается с помощью рисунка, на котором изображено вечное преображение как море потоков и энергий, которые своими завихрениями и структурами течения напоминают великие космические процессы. Здесь живет непревзойденный и неповторимый дракон, выражающий своим видом бесконечную смелость постижения и приобщающий к мистическому океану вселенского Я.
Лао-цзы в один миг постиг своим духовным видением, что Конфуций не обладает даром мистического восприятия. Эти достойные мужи встретились, обменялись формальными приветствиями, некоторое время побеседовали и расстались. Лао-цзы вернулся в серые чертоги своей библиотеки, тогда как Конфуций пошел в далекую рощу, где проводил занятия со своими учениками.
Предания не донесли до нас ни одного мнения, которое Лао-цзы высказал после встречи с самым известным ученым своего времени. Однако Конфуций описал ученикам свои впечатления от встречи с Лао-цзы. Он был глубоко тронут разговором с ним и обратился в глубины своего внутреннего мира в поисках мистических способностей. Он был достаточно велик, чтобы осознать величие Лао-цзы, однако у него не было того постижения, которое могло бы дать ему возможность вести беседу с посвященным в мистические тайны на равных.
Это приводит нас к рассмотрению двух важных аспектов даосского учения о просветлении. Первый из них — смелость, второй — достаточность. Смелость понимается как целеустремленность, которая дает возможность сознанию приблизится к Реальности. Здесь проводником может быть только постижение. Одного желания приобщиться к Истине недостаточно. Нужно закалить свое желание решимостью и целеустремленностью. Истина не только приносит освобождение, но и порождает в душе великое чувство ответственности. То, что было постигнуто, становится беспрекословным законом жизни. От внутренней реальности отойти невозможно. Стоит человеку познать, и он чувствует необходимость проявить свое познание — в противном случае оно будет мучить его. Неспособность мыслить, действовать и жить в соответствии с постигнутым или применение каких-либо санкций к низшему естеству с целью подчинить его постижению порождают в жизни великие конфликты.
Постигнутое должно быть проявлено в жизни — это аксиома. Однако мы должны помнить, что у обычного человека постижение несовершенно, а это значит, что интервалы расширения сознания перемежаются периодами потакания человеческим слабостям. Только достигший совершенства мистик, который посвятил много жизней развитию мистического сознания, может пребывать в состоянии постижения непрерывно. Редкие проблески великолепия, о которых даосы говорят, что это дракон моргает глазом, ставят человека перед проблемами, для решения которых требуется большая смелость.
Прежде всего человек должен быть смелым, чтобы отойти от ошибок, совершаемых другими люди, и посвятить всю свою жизнь постижению реальности, которая не может быть понята их близкими и друзьями. Затем, у него должна быть смелость, чтобы мужественно встретить неизбежные неудачи. Для того, чтобы принимать удары судьбы, не выходя из себя, человек должен обладать достаточно глубоким и подлинным постижением. При этом не должно быть никакого самоуничижения, отчаяния и сомнений. Постижение должно быть довольно основательным, чтобы сознание могло пребывать в безмятежности в любых условиях, даже когда успехи и неудачи чередуются в жизни ученика. Некоторые считают, что иногда нужно терять спокойствие для того, чтобы покритиковать себя, однако это не правильно. Подобно тому, как не должно быть никаких духовных амбиций, не должно быть и духовных угрызений совести.
Поиск Реальности должен стать непрерывным, ненасильственным процессом. Все живые существа во временем обретут постижение.
Ничто не может поторопить Закон. У него свои темпы. В то же время ничего нельзя задержать в большей мере, нежели тому способствует несовершенство, присущее смертным существам.
Второй принцип даосского учения о просветлении подчеркивает достаточность. Это учение самопорождается, самоподдерживается, пребывает в себе, развивается в соответствии со своей собственной природой и не имеет другого убежища, кроме Пространства. Этот принцип нацелен на преодоление человеческого стремления к зависимости. Даже религия неявно стремится сделать человека обусловленным. Человек всегда ищет опору вне себя, однако вскоре эта опора становится для него обузой.
Многие из тех, кто изучает мистицизм, ищут безопасное место, куда можно было бы спрятаться к трудную минуту. Подобная несамостоятельность несовместима с учением о постижении.
Душа-дракон может найти себе пристанище только в самой вечности. Просветленное сознание полностью самодостаточно и не подвержено влиянию одиночества.
По мере того, как просветление углубляется, возрастает желание разделить его; однако этому желанию сопутствует осознание, что разделить переживание Реальности невозможно. Постижение представляет собой внутреннее переживание, которое приходит только к тем, кто завоевал его своими собственными усилиями.
Его нельзя передать другому. Более того, стремление донести постижение до других, менее развитых людей, как правило, понимается неадекватно.
Лао-цзы провел свою жизнь в древних библиотеках. Подобно привидению, он расхаживал по их коридорам в окружении мыслей других людей, но всегда оставался независимым от влияния этих мыслей. Так же поступает и мистик, который своим физическим существом причастен к материальному миру, однако в своей внутренней жизни преодолевает одиночество и обретает свободу.
Лишь некоторые могут по достоинству оценить его достижение, однако никто не понимает его до конца. Иисус был одинок, когда проповедовал в Гефсиманском саду. Его ученики не могли предаваться бдению вместе с Ним. Их постижение не могло вознестись вместе с Ним в присутствие Отца.
Постижение приносит с собой достаточность, однако пока ученик естественно и без амбиций не дорастет до нее, он не станет самодостаточным, а будет совершать ошибки, ища себе опору на стороне. На ранних стадиях его постижение не будет настолько устойчивым, чтобы он мог избежать конфликта между личностными и безличностными сторонами его жизни. Он должен осознать и постичь различие между свободой и одиночеством. Одинокий человек обладает некоторой свободой, которую, однако, он не в состоянии оценить. Свободный же человек находит в своей свободе одиночество, выносить которое порой бывает нелегко. Если подобный конфликт возникает, разрешить его помогает постижение.
