Мне показался очень жестоким диагноз Лоры: год страданий. Итак, весь на нервах. Но она ошиблась. Это продолжалось три года.
Что дальше стало происходить со мной, не поддавалось контролю. Я даже и представить не мог, что чувства так могут мной владеть. Оказывается, и у йогов есть нервы. И маги, и волшебники страдают от любовного недуга. Вспомните «Руслана и Людмилу».
Когда умерла моя мать, я рыдал день. Когда умерла семья, я рыдал две недели.
Душа выгорала медленно. Если вы видели, как выгорает сухая трава от брошенной в середину спички, то представляете, как выгорает душа. Вначале середина души — самые свежие воспоминания. Потом дальше, воспоминания более отдаленные. И наконец, самые дальние — самое начало отношений. Вызывало боль все, что напоминало о прошлом. Или о настоящем.
И еще я ненавидел англичан и французов.
«Все, что ни случалось с нами плохого, все это происходило из-за германцев!» — жалился своим вельможам Иван Грозный.
Мне было жаль всех: себя, детей, жену — я-то отдавал себе отчет в тех трудностях, которые нас всех ждали. Себя, всю жизнь жившего семьей и теперь вынужденного либо жить в этом сумасшедшем доме, либо начинать новую жизнь. Жизнь с чистого листа, оставив все. Мне уже не двадцать лет. И помимо своих, неожиданно образовавшихся проблем надо было и дочерей поднимать.
Ведь ты в этом мире только человек, но для кого-то можешь быть всем миром.
Дочери лишились семьи и отцовского воспитания. Но старшей, Насте, уже восемнадцать. Франция ей семья. Жаль было Анюту. Прощай, синхронное плаванье, катание на горке у дома по вечерам, сказки перед сном и совместные радости.
Здравствуй, улица, подъезды, раннее взросление.
Жаль было и жену. Двадцать лет вместе. Самый лучший и активный период жизни. Если молодость не жизнь — старость, поди, тоже не радость.
Я не верю в афоризм: «Все, что ни делается. — к лучшему». Не все делается к лучшему. Что-то делается и к худшему.
Мое недоумение разделяла вся Европа. А бабушка моя, глухонемая, с печки мне говорит: «Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего ,,я“!» (Венедикт Ерофеев.«Москва — Петушки»)
«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий...»
Но надо выбирать.
И выбор труден.
Люди, люди, люди.
В. Высоцкий
После разговора с Лорой, немного успокоившись, я стал думать, что делать.
Но вначале надо было решать самую важную задачу. Прежде чем лечить, надо поставить диагноз. Ведь я не мог поверить во весь этот бред. Да и поведение жены еще носило амбивалентный, как выражаются мои коллеги, двойственный характер. От любви до ненависти...
Так чем все это кончится?
Для решения этого вопроса я мог прибегнуть только к мистике. К знакам, которые должна была послать Судьба.
Однажды мы заспорили с моим коллегой о приметах.
— Это суеверия! — категорично заявил он. -- Более того, это плохая привычка — верить в какие-то приметы. Ты снимаешь с себя ответственность за свою жизнь. Ты должен сам принимать решения.
— Ну, во-первых, решения я принимаю сам. И делаю это достаточно часто. Порой решения очень непростые. Более того, способность принимать решения, не важно, на чем основанные, а не уходить от проблем — это то, что определяет судьбу человека. Здесь не важно, на что ориентироваться. Да хоть на советы телевизора. Если результаты удовлетворяют. А во-вторых, я не всегда следую интуиции. О чем жалею. Уж нескольких довольно неприятных событий в своей жизни я бы смог избежать. Проверено практикой. А на что ты ориентируешься в принятии решений?
— Конечно, на логику.
— Ты уверен, что твоя логика лучше моей интуиции? Интуиция — это язык, на котором Судьба разговаривает с нами. Очень важно не путать ее с двумя другими мотивами, определяющими наше поведение: логикой и чувствами. И хотя мы считаем, что чаще ориентируемся на логику, все-таки руководствуемся чувствами. Почему? А потому что хочется!
Но не надо думать, что каждый прыщик, у вас вскочивший на лбу, — это судьба или карма. Чаще это просто прыщик.
Я нашел четыре знака, свидетельствовавших об окончании нашего брака:
1. Я женился без родительского благословения. Мои родители не восприняли Лену как невесту. И когда она забеременела, я тайно от них женился в городе Улан-Удэ. Родителей я поставил перед фактом, приехав уже с женой и дочерью. Родители приняли ее, как родную, но нехорошо вышло. До сих пор неприятно оттого, что я обидел родителей.
2. Жена, купаясь в бассейне в первый год нашего брака, потеряла обручальное кольцо. Плохая примета, знаете ли.
3. Вокруг меня уже бушевала эпидемия разводов. И все проходило по примерно одному сценарию.
Началось с моего друга Сергея Я. В некоторой степени разводу Сережи поспособствовал я. С Сергеем я познакомился на агитпоезде. Замечательный, очень позитивный человек. Он жил в Челябинске, но связь наша не обрывалась. Он регулярно посещал Москву, и мы встречались. Нашей дружбе уж более 20 лет.
Как-то я прилетел в Челябинск по делам фирмы. Давно хотел посетить друга. Сережа встретил меня с привычным радушием, и я полюбил Челябинск. В это время Сергей работал референтом главы города. Его жена — врачом-гинекологом. Зарабатывала она, как и все мои коллеги, копейки, и я устроил ее подрабатывать медпредставителем в нашу компанию на зарплату в 200 долларов, тем самым увеличив ее доход сразу в три раза.
Получив некоторую финансовую свободу, Ира стала наезжать на Сережу, требуя денег. Будучи чиновником, Сергей имел возможность хорошо жить, беря взятки лишь «борзыми щенками», но при нормальном уровне жизни свободных денег в семье было мало. Это ему ставилось в вину.
Далее на вечере встречи выпускников Ира встретила своего коллегу, эмигрировавшего в Германию и работавшего доктором. Сергею было заявлено, что вот она, истинная любовь, пронесенная сквозь годы, и счастье, ждущее в Европе. К тому же ее возлюбленный, в отличие от бездарного мужа, зарабатывает 100 ООО марок в месяц. Сережа заметил, что столько не получает даже канцлер Германии, но это вызвало продолжительную истерику с очередной порцией обвинений.
Ира уехала на пару недель в Германию. Сережа ушел в одну из своих квартир, полученных от города «относительно честным» путем, и пил неделю. Это облегчило его сердечную боль.
Ира вернулась. Видимо, доктора в Германии зарабатывают меньше.
Их развели.
Потом развелся еще один мой приятель. Сценарий тот же. Бес в ребро. Деньги. «Настоящая» любовь. Правда, без заграницы. Возраст тот же. Сорок с хвостиком. Климакс молодеет.
И за год до описываемых событий разводится еще один мой друг — Игорь. И это единственный известный мне случай, когда бывшей жене удалось выйти замуж за иностранца. И вообще выйти замуж. Не сразу. Года через два. Но надо отдать должное Лене, жене Игоря, она очень гибкий человек. Разведясь с Игорем, отношений с ним не портила. Хотя какие разборки они устраивали, когда разводились, — мама дорогая! Был однажды свидетелем. Я бы свою жену сразу убил, если бы она так громко и долго кричала. А им ничего. Просто люди эмоциональные. Выпустят пар — и в постель. И дальше разводиться.
4. Конечно, я посмотрел на свою руку. А как без этого, ведь я профессионал. У меня на руке не одна линия брака. Последняя — самая благоприятная.
Все напоминало скверный анекдот: Дорогой, я была в поликлинике. Доктор сказал: то, что мы думали, будто это оргазм, — бронхиальная астма.
И удивительно, что Лена находила теперь докторов, которые утверждали, что ее жизнь — астма.
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по- своему», — написал Лев Николаевич про себя. А вот неправда ваша, граф. Все счастливы совершенно по-разному. Потому что любовь окрыляет и проявляется тысячами способов. Сколько людей — столько и счастьев!
У несчастливой семьи одна песня: «Ты тяжелый человек, эгоист, деспот... Меня не понимаешь. Тебя я тоже никогда не понимала... Ничего хорошего не было... И вообще, говорила мне мама, подруги, любовники...»
Нет, доктор. Это была не бронхиальная астма. Это был оргазм. Я это помню. Я знаю. Я не безумен.
Но Лена стала весьма замкнутой. К тому же у нее присутствовали все признаки депрессии: за- висимость от Интернета, нервозность, отчужденность, подозрительность и самое ужасное — лживость. Но свои мозги чужому человеку не вставишь.
После выяснения отношений и принятия договоренностей жили относительно спокойно. Но жены хватило на пару недель. Когда она в очередной раз засиделась в Интернете за полночь, я сказал, что она мешает мне спать.
— А ты мешаешь мне жить!
— Но мы обо всем договорились.
— Не вмешивайся в мою личную жизнь. И вообще, в Европе мужики в таких ситуациях оставляют все жене и уходят.
